Андрей Архипов - Ветлужцы

• Название: Ветлужцы
• Автор: Андрей Архипов
• Жанр: Альтернативная история

Пока славянская богиня Макошь прядет пряжу судеб людских, ее сестры, Доля и Недоля, привязывают человека к плодам его трудов — добрым и злым. А иной раз норовят больно щелкнуть по носу, чтобы тот не трепыхался на ниточке судьбы и не оборвал ее раньше времени.

Однако не все хотят быть безвольной куклой в их руках. Сумев выжить в кровавых разборках на окраинах Киевской Руси XII века, наши земляки пытаются найти источник своих бед, влекомые нуждой и любопытством в разные стороны от ветлужских земель. А, может быть, и нет никакого виновника, кроме жестокого мира, в котором может выжить лишь самый беспощадный? Так ли это и на чьей стороне правда?

Что было на месте Нижнего Новгорода и какой народ там жил? Кому принадлежали раньше окрестности Суздаля и Ростова? Кто основал Великий Новгород и откуда пошло само название — Русь? Кто прав в споре христианства и язычества? И как донести свое слово сквозь разноголосый хор, вещающий разные версии прошедших событий?

Задача вторая — познать окружающий мир....

---

Из-за этого, кстати, отец и отправил своего младшего сына поплавать с другим купцом. Захотелось ему посмотреть, что получится, если тот выпустит весь свой пар без пригляда родичей. Сдюжит или сломает себе шею? Все это Завид понимал, но иной раз обстоятельства и его неуемный характер были сильнее. Вот, к примеру, драка с черемисом. Ну не понравилось тому, как Завид фыркнул, оглядывая его коня. А что он должен был делать, глядя на эту клячу? Разве что всплакнуть, глядя на ее длинные зубы, провислую спину и мягкие бабки... Ну, да тот получил потом сполна за свои оскорбления.

Однако на текущий момент все обстоятельства играли в его пользу, а строптивый нрав никому из окружающих не мешал. Началось все с прибытия в черемисскую весь, которую почему-то называли Переяславкой. Вообще-то непонятно, чье это поселение, потому что попадались и белобрысые рожи, надоевшие с самого Новгорода и раскосые физиономии, более присущие каким-то степнякам. Были и отяки, которые себя называли удмуртами. Кроме того, два десятка черемисских воинов прохлаждались около ворот веси, временно побросав там свои пожитки. Сразу же по прибытию новгородцев им пришлось освободить крытый навес, сооруженный на пажити неподалеку от речного берега.

Точнее, это сооружение только называлось так, а представляло собой почти достроенный длинный сруб, поставленный около лесной речушки, впадающей в Ветлугу. Не хватало у него только дверей, а также не были прорублены оконца под крышей для выпуска дыма. Когда Завид увидел, из чего у этого навеса сооружена крыша, у него аж челюсть отпала! Надо же, доски на это дело догадались внахлестку пустить, ну... горбыль большей частью, конечно, но все равно... еще бы золотыми листами покрыли, как купола у церквей! Однако после дождя, который, не переставая, лил почти два дня, этот навес показался новгородцам манной небесной, учитывая, что внутри стояла пышущая жаром огромная печка на дубовых сваях с трубой, уходящей через крышу. Что такое манна, Завид не знал, с трудом постигая премудрости писания, но неоднократно слышал о ней от новгородского батюшки, который служил в небольшой деревянной церквушке на их улице. И только скинув промокшую одежду и повесив ее сушиться рядом с этой печкой, он понял, о каком счастье говорил священник. Вот в таком неземном блаженстве он провел несколько часов, и даже едкий запах сушившихся портянок ничуть не задевал его обостренное чутье.

Когда же под вечер дождь прекратился, пришел Кузьма и сказал, что Захарий Матвеич совсем слег, а пока он недужит, необходимо осмотреться окрест и понять, что происходит вокруг веси. После чего кликнул охотников на это дело. Причем пойти они должны были без доспехов, оружия и, конечно же, в тайне от хозяев. Завид вызвался вместе с двумя другими желающими, тем более, что благостное настроение и не думало ухудшаться.

Как только стемнело, три тени бесшумно выскользнули из сруба, кивнули выставленным неподалеку дозорным и растворились во мраке леса, который встретил всех густой капелью, срывающейся с деревьев при малейшем порыве ветра. В отличие от двух других воев Завид сразу нырнул в лощину, забился там в кусты и просидел добрый час, дрожа от холода. Как оказалось, сделал он это не напрасно, потому что почти сразу обоих новгородцев провели назад со связанными руками. Те вяло ругались, доказывая своим охранникам, что лишь отошли в кусты подальше, однако все их стенания остались без ответа. Быть может, их даже не понимали, поскольку сопровождающие вои большей частью молчали и общались друг с другом на каком-то неизвестном языке. Выждав еще немного, Завид рыбкой скользнул по траве и через половину поприща уже миновал выставленный в лесу дозор с Переяславки, заметив это по приглушенному покашливанию, донесшемуся из-под гигантской, раскидистой ели. Конечно, от такого ползанья он поднялся по уши мокрый, но зато гораздо более счастливый. В первую очередь из-за того, что оказался изворотливее своих старших товарищей. А во-вторых, поднимаясь, он заметил извилины лесной речки и слегка выделяющуюся в темноте широкую тропу, уходящую вдоль нее в лесную глухомань. Тут уж Завид совсем расцвел, однако сразу свернул обратно в лес, разумно рассудив, что надо дождаться утра и только потом начинать пробираться вдоль нахоженной дороги без риска поломать себе конечности.

Так он и поступил, выступив в путь едва небо, затерявшееся в верхушках деревьев, слегка посерело. Вот только исполнить такой грандиозный замысел было совсем непросто, один раз он даже чуть не попал под падающее дерево, опершись на него, когда поскользнулся и съехал по глинистой почве небольшого овражка. Однако все обошлось и Завид продолжил пробираться по сумрачной чащобе. Прохладное утро холодило тело через еще не высохшую одежду, ноги тяжело передвигались по земле, волоча за собой прилипшие к сапогам шматки вязкой глины, но это совсем не печалило доблестного разведчика, пробиравшегося через неприятельские заслоны. Мелкие трудности будут преодолены, все секреты выведаны, а непонятные жители ветлужских лесов поставлены на свое место. Он же вернется домой на белом коне... да нет, не на белом и вообще, откуда здесь настоящие боевые кони? Однако вернется с добычей, стоя на носу головного ушкуя, а отец и брат встретят его на берегу и одобрительно похлопают по плечу...

— Слышь, Мстислав, а может ну его, этого хлопца, пусть себе идет, как шел, а? — неожиданно раздалось шагах в двадцати от Завида, с края поляны, на которую тот выбрался, собираясь осмотреться. Голос этот заставил новгородца замереть от неожиданности, а исходил он от молодого паренька в забавной одежде, который сидел в трех метрах над землей на толстой развилке березы и поигрывал в руках самострелом. — Я уже хлюпаю носом и простыл... Наверное. А этот олух уже целый час кружит по одному и тому же месту, будто леший его водит. Вызваться его проводить, что ли? А то он до морковкиного заговенья не дойдет никуда.

— А может, свяжем его Тимк, а? — раздалось с другой стороны. Еще один юнец чуть постарше первого деловито наматывал веревочные кольца себе на руку. — Бегай тут за ним целый день... А наши там в мяч играют, небось без нас продуют отяцким.

Поняв, что дело плохо, Завид круто развернулся и попытался укрыться в кустах, зеленеющих метрах в пяти от него. Однако добежать до них он не успел. Над головой пронеслась какая-то тень, плечи неожиданно обхватила веревочная петля, а потом неведомая сила рванула его тело назад. Упав на спину, он дернулся, пытаясь дотянуться одной рукой до засапожника, а второй стаскивая сдавливающую его веревку, однако на спину ему навалились несколько человек, лицо сразу уткнули в жидкую грязь, прикрытую начавшими преть опавшими листьями, а руки деловито скрутили, предварительно вытащив ножик из-за голенища сапога.

— Тяжелый какой! — С тяжелым придыханьем произнес голос, принадлежащий старшему из мальчишек. — Еле сдернул его с места...

— Когда же ты меня научишь аркан бросать, а? — вопросил первый, соскакивая с березы.

— Видишь же, что сам еще не умею. Батя в поле конного на полном скаку ссаживает, а я... Петля чуть за листья задела и захват выше пошел, едва не добрался он до засапожника. Баловство все это в лесу.

— Мало ли как судьба повернется, такое умение может в другой раз жизнь спасти...

— Может, но до такого лучше не доводить. Головой мыслить надобно... Вот, к примеру, если бы мы в последний миг не спохватились и ребят с собой не взяли, то пришлось бы стрелять!

— Это да! Не бегать же за ним по мокрому лесу, да и в мяч поиграть охота. Ну что, продеваем его руки-ноги через шест и тащим к себе?

— Для этого руки надо перевязать спереди, а он вон как зыркает, того и гляди, кусаться начнет!

— Слышь, здоровяк, кусаться будешь? Или, может, так пойдешь, а?

Привязав Завиду, кипящему от ярости, веревку на шею, четверо подростков побрели с поляны на тропу, привычно выбирая себе путь через бурелом. Новгородец покосился на самострел в руках одного из оставшихся и сдержался от того, чтобы попытаться вырваться, пусть даже и со спутанными руками.

— Ну, пошли, что ли? — чуть дернул за веревку тот, которого звали Тимка. — Не волоком же тебя тащить? Что молчишь? Язык откусил или онемел от счастья, что нас встретил? Да ты не тушуйся, мы парни мирные, такого большого дядю как ты обижать не будем. Только не кусайся, ладно?

— Да я вас... — рык вырвался из горла Завида, однако кончик болта на взведенном самостреле качнулся в его сторону, и ему вновь пришлось погасить в себе нестерпимое желание растолкать хилых юнцов и убежать в чащу . — Да я вас на клочки...

— О! Сразу видно, свой парень! — хлопнул его сзади по плечу Мстислав. — Мы тоже такие! Нас если тронешь, то сразу зарычим. Слышь, ты в мяч играть умеешь? А со спутанными руками? Да ты не обижайся, мы же не со зла тебя повязали... А вот насчет рук я не шутил: как научишься играть в мяч, так сразу и освободим. Хохму знаешь, как учили плавать в пруду, из которого воду слили? Мол, сначала плавать научитесь, а потом снова его наполним? А, не ведаешь, что такое хохма? Сей миг расскажу тебе несколько...