Яна Завацкая - Ликей

• Название: Ликей
• Автор: Яна Завацкая
• Издательство: Издательства: Лепта-Пресс, Яуза, Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-16237-2

Роман Яны Завацкой написан в жанре антиутопии. XXII век. Цивилизация отошла от технологического пути развития и занялась развитием духовным. Возникает система элитарного воспитания — «Ликей», который взращивает новое общество «сверхлюдей» — избранную часть человечества, правящую касту. Они умны, честны, добродетельны и даже духовны. Со стороны все очень гуманно и благородно. Остальному человечеству предоставлены все виды свобод: от мировоззренческой до сексуальной, оно получило и хлеб, и зрелища. Но что-то не так в этой системе, представляющей собой новою модель тоталитарного общества.

Главная героиня романа, юная американка Джейн проходит практику в столице России — Санкт-Петербурге. Ее задача состоит в инспектировании генетических консультаций. Но образцовая выпускница «Ликея», столкнувшись с жизнью «варварского народа», узнает много нового — и о людях, и о себе, и вообще о жизни. Ей есть над чем задуматься: продолжать деятельность «на благо человечества», гордо возвышаясь над всеми людьми, или стать человеком самой — такой, какой создал Бог…

---

Как давно у меня не было таких дней, подумал он с легким удивлением. И не будет… нет, не будет больше. Это невозможно… это очень трудно кому-нибудь объяснить, что значит — жить в маленьком отсеке каменной коробки, если давно уже привык вот к такой обстановке, к дереву, к огню, к простору, к раскинувшимся вокруг лесам или полям. К возможности выбежать утром босиком на траву… но так ли уж мне все это нужно? — усмехнулся Алексей. Просто привычка… Лена никогда не жила в такой обстановке. «Но все-таки понимаешь, я привык… я ведь был этаким аристократом. Думал, что имею на это право… глупости, конечно. Да это не имеет никакого значения, ну правда, абсолютно никакого, — оправдывался он перед Леной, у него давно уже возникло обыкновение разговаривать с ней так, как будто она могла его слышать, — Ты не переживай еще из-за этого. Ну и что, что у нас никогда не будет столько денег, что мы не сможем себе позволить… как будто в этом суть! Одиночество… я давно не был в одиночестве, и мне еще долго не придется… может быть, никогда. Но это неправильно, преувеличивать значение одиночества. Нет, просто во мне просыпается что-то нехорошее… Когда я смотрю на Джейн… Лен, ты знаешь, я не могу ее понять — такое ощущение, что она меня преследует. Зачем? Что ей от меня нужно? Неужели правда хочет понять, чувствует, что за мной стоит что-то, и хочет это постичь… она ликеида, но ведь совсем молодая… я тоже был дураком, в сто раз хуже, чем она. Может, она чистый, честный человек, и это ее последний шанс хоть что-то понять. Иначе она станет циничной, как большинство из них. Отец Иоанн думает так же, иначе он не благословил бы меня общаться с ней… я ведь ему обо всем рассказал. И еще, если честно… я тебе не должен об этом говорить. Я и отцу Иоанну не сказал, это из-за гордыни, я был уверен, что справлюсь с такими низменными желаниями. Идиот! Откуда у меня такая уверенность? Ладно, я тебе скажу, пока ты все равно меня не слышишь… у меня была такая девчонка, когда я в Астре учился, мулатка, звали ее Лиз. Ничего меня в ней не привлекало на самом деле, просто талия у нее была такая, тоненькая, и знаешь, такой изгиб очень четкий, почти ступенька между талией и бедрами, и смуглое такое крепкое тело… Даже сейчас, когда я об этом думаю, у меня что-то нехорошее шевелится… грязное что-то. То есть не грязное это, человеческое, но ведь блуд, ведь ничего, кроме этого изгиба талии и смуглоты, ничего я о ней не знал, и женаты мы не были… И вот этот же изгиб есть у Джейн, и она тоже крепкая, довольно загорелая, и американка. Она об этом не догадывается… нет, не думай, никакой опасности нет. Неужто я такую мелочь преодолеть не смогу. Но мысли возникают, то есть даже не мысли — тень мысли, тень желания… а это уже грех. „Каждый, кто смотрит на женщину с вожделением…“ Все-таки придется сказать отцу Иоанну. Ох ты, Господи, да это же кошмар какой-то, почему же я такой грешный, и что же мне с собой делать, в конце-то концов? До какой степени я могу испытывать Божье терпение? Да, оно безгранично, но ведь мне-то стыдно! А как с мыслями бороться? Конечно, Лен, это я тебе на самом деле не скажу… все, ты этого не слышала. Ты никогда об этом не услышишь. Еще не хватало тебе боль причинять… И так уже столько боли в этом мире… Господи, помилуй!»

И Алексей стал повторять про себя Иисусову молитву. Господи Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. Он часто любил повторять ее просто так, по многу раз, просто тянуло к этому. И как-то немного утешало, как будто Христос и в самом деле прощал мучившие Алексея грехи. По крайней мере, возникала такая надежда.

«Я просто неправильно отнесся к этому дню, — понял вдруг Алексей, — Во мне возникла гордыня, сожаление, вообще я пожалел себя — мол, бедный я, несчастный, у меня теперь нет и не будет возможности жить как ликеид. А я должен был просто поблагодарить Бога за этот чудесный день, за комнату, за книги, за зимний лес… Спасибо тебе, Господи, спасибо!» — Алексей улыбнулся. Недостоин я такой радости, но спасибо! И настоящая радость вдруг проникла в сердце, Алексей даже рассмеялся тихо… как хорошо! Как чудесно, что был такой день, и завтра будет еще такой же… А потом домой, в Петербург, к маме и Лене. Господи, как все прекрасно в жизни! Какое счастье!

К ужину собрались все — Элина с Джейн, Алексей, супруг Элины, рослый рыжеволосый канадец Роберт. Он не переоделся, сел за стол в рабочем костюме — то есть в сшитом по последней моде костюме — шерстяные зеленоватые пиджак и брюки, шейный платок от Денье, пестрая рубашка от него же. На широком откидном вороте пиджака красовался горящий факел — значок Ликея.

Элина и Джейн продолжали бурно обсуждать результаты дня. Роберт лишь молча улыбался, воздавая должное ужину. Ужин и в самом деле был прекрасный — тропический салат с рисом, картофельное пюре, свежие помидоры, на десерт — кофе с мороженым и ликером. Алексей не мог себя заставить ни вступить в беседу, ни даже улыбнуться… просто ничего не мог с собой сделать — в присутствии ликеидов он чувствовал себя напряженно.

Элина рассказала, что их дочь учится в Московском Ликее, живет, соответственно, в Москве.

— Вы живете здесь уже давно? — спросила Джейн.

— Уже двадцать лет, — с легкой грустью ответила Элина.

— Вам не… не хочется домой?

— Наш дом здесь, Джейн. Мы с Робертом познакомились еще в колледже. Вообразите, мы вместе проходили Путь Воина. Я сразу поняла — это именно тот человек, с которым я готова прожить всю жизнь.

— Ну уж так и сразу, — прогудел добродушно канадец. В глазах Элины вспыхнули огоньки.

— Да, сразу! Это ты, старый черт, не разглядел во мне твое сокровище! Ну вот, после миссии, а Роби проходил ее в Китае, он приехал ко мне… Через год совместной жизни мы подумали и решили зарегистрироваться. Взяли супружеский обет в храме Афродиты на пять лет.

— Ну, сейчас пойдут мелкие подробности, — вставил Роберт. Элина сверкнула на него глазами.

— Потом Валентина родилась. Ну а теперь мы уже взяли обет на двадцать лет… поняли, что никуда не денемся. А там, глядишь, и бессрочный… Все равно старики уже новых приключений на попу не ищут. А без Роби я бы тут билась, как рыба, вытащенная из воды… вот как вы, Джейн. Мы с ним такой проект составили, как помочь маргиналам, и средства нашли, часть своих собственных вложили, и вот теперь все это движется… завтра посмотрите.

— Я много читала по проблеме маргиналов, — сказала Джейн, — вообще, получается любопытно. Наша цивилизация как бы замкнулась в себе, не замечая людей, живущих вне ее… они не могут нам мешать — у них нет и не может быть надежной боевой техники. Они ведут жалкое существование, их жизнь еле теплится. И все же мы должны проявить милосердие и помочь им.

— Знаете, иногда складывается такое ощущение, что они как бы даже отталкивают нашу помощь… иногда так по-хамски, — пожаловалась Элина, — когда мы приезжаем и делаем им операции, даем лекарства, даем продукты и вещи, они с жадностью на все это накидываются, да еще между собой драки устраивают… а как только попытаешься чуть-чуть подтолкнуть их к тому, чтобы им самим правильно построить свою жизнь… все, неприятие, оскорбления…

— Они религиозны, как правило? — спросила Джейн.

— Нет. Абсолютно… в каждой деревне верят во что-нибудь свое, а чаще всего — полный атеизм. Не забудьте, это потомки одичавших людей посттоталитарной атеистической эпохи. Вы же знаете, когда развалился этот монстр СССР, много людей просто ушли на землю и стали жить натуральным хозяйством. Ну, конечно, у них есть колдуны, целители, знахари — это уж обязательный атрибут.

— Даже, я читала, был такой культ в те времена… каким-то женским именем назывался, — сказала Джейн, — они призывали всех уходить жить на земле, и создавать какую-то новую атмосферу… выращивать растения и не пользоваться ничем механическим, жить в согласии с природой. У них даже несколько таких поселений возникло. Наверное, благодаря этому число маргиналов еще увеличилось.

— Вы имеете в виду культ «Анастасия»… да нет, он вряд ли повлиял на число маргиналов. В основном люди уходили на землю от безысходности, от невозможности себя прокормить в городе, а вовсе не из идейных соображений. А эти поселения… это были вот такие усадьбы, как наша — поселения богатых людей, у многих из них дети стали первыми русскими ликеидами. Но их все равно было немного.

— Мы планируем показать на передвижных станциях серию фильмов Рузака — «Ловушка», «Разорванный мир», «Чаша и Клинок», — вступил в разговор Роберт, — по-моему, странная затея… фильмы сложные, не для примитивного восприятия. У них на «ура» идет в основном эротика и боевики… знаете, самые элементарные — стрельба, драки, минимум смысла.

— Да, — подтвердила Джейн, — Рузак только для восприятия ликеидов… нужно уже какой-то культурой обладать, чтобы смотреть эти фильмы — там столько аллюзий на современную литературу, на элитарное кино… Ходы режиссерские не совсем прозрачные. Я бы не рискнула даже образованным не-ликеидам демонстрировать.