Александр Филимонов - Проигравший.Тиберий

• Название: Проигравший.Тиберий
• Автор: Александр Филимонов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0641-Х

Роман Александра Филимонова рассказывает о жизни знаменитого римского императора Тиберия Клавдия Нерона (42 г. до н. э. — 37 гг. н.э). Читатель становится свидетелем событий, происходящих на протяжении пятидесяти лет Римской империи.

---

Иногда, от скуки, Тиберий уезжал с острова и высаживался в Италии. Проезжал по знакомым местам, милостиво принимал почести в городах. Иногда выполнял обязанности верховного понтифика — освящал храмы, совершал жертвоприношения.

Все шло как обычно. С песнями шли жрецы, вели жертвенного белого быка. Дымились благовонные курения, мальчик нес кадильницу, а другой, шедший вслед за ним, играл на флейте. Одним словом, все по обряду.

И надо же было Тиберию обратить внимание на этого соблазнительного кадилыцика! Мальчишка был в короткой тунике, видно было, как оттопыривается у него круглый задок, какие у него гладкие загорелые ноги, покрытые едва заметным золотистым пухом. На левой икре виднелся синяк — не свежий, уже начавший проходить — и от этого такой нежный, что непременно хотелось прикоснуться к нему губами и языком. Тиберий вдруг почувствовал к мальчику влечение неодолимой силы. Как все получилось не вовремя! Он попробовал отогнать злое наваждение, но оно не уходило и даже, пожалуй, усиливалось. Тогда Тиберий поступил просто: подошел к мальчику, вырвал кадильницу из его рук, схватил за шею и пояс туники своими огромными клешнями и оттащил в придорожные кусты. Германская стража почтительно раздвинула ряд, пропустила императора — и сомкнулась, грозно посматривая: не захочет ли кто-нибудь прийти этому мальчику на помощь?

Вся процессия остановилась, замерла. Слышны были только стоны и всхлипы мальчишки, сопение и рычание Тиберия. И, что странно, второй мальчик, флейтист, так и не перестал играть, только извлекал из флейты уже не мелодию, а какие-то тоскливые и беспорядочные звуки и расширенными глазами смотрел в ту сторону, куда император унес кадилыцика.

Он не бросил флейты и тогда, когда Тиберий, еще запыхавшийся, не успевший заправиться, вылез из кустов. Мальчик дудел в потерявшую голос и слух флейту, а император вдруг уставился на него во все свои выпученные глаза.

Тиберий изнасиловал и флейтиста — только не стал его затаскивать в кусты. Жрецы Юпитера и представители местной аристократии сбились В кучку и безмолвно наблюдали за происходящим. Отыгравшись на флейтисте, Тиберий утолил наконец свою похоть и стал оправляться с таким видом, словно опять готов был продолжить богослужение. Но никто не двигался с места. И никто не издавал ни звука, никто. Кроме обоих мальчиков.

Они оба — измятые и истерзанные — принялись рассматривать друг друга. Но недолго. Внезапно мальчики кинулись драться, да с такой яростью начали один другого колошматить, что Тиберий снова разгневался.

Он приказал растащить мальчишек. Их растащили. А когда они немного успокоились — велел перебить им обоим ноги. Что и сделал старший стражи — это был Зигфрид.

После такого неприятного случая, разумеется, о продолжении священного ритуала не могло идти речи. Круто повернувшись к жрецам спиной, Тиберий сделал охране знак уходить. И ушел.

Нет, посещение Италии мало приносило Тиберию удовольствия. Большую часть времени он проводил на Капри — в компании своих уродцев, в развлечениях со спинтриями, в беседах с Фрасиллом, Кокцеем Нервой и несколькими приближенными, которых на острове со временем становилось все больше.

Новые собеседники — да, появлялись. Но старые уже начинали покидать своего императора. Как-то раз утром Тиберию сообщили, что Нерва умер — найден мертвым в своей постели, в спокойной позе человека, спящего сладким сном. Это была первая большая потеря. Таких людей, как Нерва — чистых душой и преданных, — в Риме, где правили Калигула и Макрон, наверное, больше было не найти.

А еще через год умер Фрасилл. Это уже была не просто потеря — это была трагедия, знак приближающейся смерти! Предсказание астролога сбылось: он не пережил своего хозяина. Но сколько лет он обещал Тиберию после своей смерти? Это почти забылось. Хотя о таких вещах помнить необходимо, но не хочется — и они забываются. То ли десять лет. То ли два года. Кажется, Фрасилл из года в год называл разные цифры, все время уточняя предсказание.

Ах, Фрасилл казался Тиберию вечным! С виду он был бодр, никогда ни на что не жаловался. Да и как мог умереть маг и колдун, утверждавший, что он познал тайны жизни и смерти и может ими управлять? Не так давно у Тиберия с Фрасиллом вышел по этому поводу — управлению жизнью и смертью — крупный спор. Как раз пришли какие-то подозрительные вести из Иудеи — далекой восточной провинции. Фрасилл был чрезвычайно взволнован: рассказывали, что там, в Иудее, появился человек, на самом деле являвшийся богом. И по обвинению в подстрекательстве к беспорядкам этого человека казнили обычной римской казнью — распяли на поперечной перекладине, прибитой к столбу. И после того, как казнь была завершена, человек этот якобы воскрес — вышел из могильного склепа и через несколько дней вознесся на небо. Всю историю вполне можно было принять за обыкновенный слух — как всегда неправдоподобный и занятный, если бы сообщение не подтверждалось не очень внятным, но вполне официальным письмом проконсула Иудеи.

Фрасилл же уже давно предрекал появление — где-то там, на Востоке — такого божественного посланца. Но не мог сказать с определенностью: будет это бог или человек, посланный богом. И вот получалось, что он был прав и еще одно его предсказание исполнилось.

Тиберий спорил с Фрасиллом, уверяя его, что мертвые не воскресают. Уж он-то повидал мертвецов на своем веку! И ни разу ни один из них не поднялся! Тиберий тогда сразил наповал своего астролога, сказав необычайную по своей глубине и отточенности фразу:

— Не может очнуться от смерти человек, как вот это яйцо не может изменить свой цвет!

Фрасиллу и возразить было нечего. Правда, на следующий день Тиберию показалось, что при виде его Фрасилл спрятал в ящичек стола некий предмет, очень напоминавший яйцо, выкрашенное красным. Очевидно, это был ответ: да, само яйцо изменить цвет не может, но тот, что держит его в своих руках, может все. Тиберий понял ход мыслей Фрасилла. Но Фрасилл, на его счастье, предъявлять яйцо как аргумент не стал. У Тиберия был свой контраргумент — разбил бы это яйцо об упрямый лоб Фрасилла, и все.

Фрасилл умер, и поспорить стало не с кем. Спорщики словно повывелись. Все норовят только поддакивать, соглашаться с каждым словом, восхищаться. Многие научились очень натурально дрожать голосом — будто от восторга. Скучно.

Скучно и тоскливо! Приезжает иногда Калигула, лебезит, заглядывает в глаза. Торопится угодить — постоянно у него наготове разные приятные новости, всевозможные забавы и средства для под держания огня в старческом теле императора. А у самого во взгляде вечный вопрос: ну долго ли еще ты, старый козел, будешь жить? Когда наконец ты сдохнешь — всем нам на радость? Калигула уже объявлен наследником — вместе с Тиберием Гемеллом, сыном Друза Младшего (или Сеяна). Гемелл — мальчик слабый и болезненный. Калигула убьет его, как только станет императором.

Тиберий видел, что Калигула его совсем не любит. Он получил все — и даже титул ему обещан, а все-таки не любит. Усыновлен Тиберием — но не смог полюбить своего приемного отца.

Раз не любит, не следует ему слишком доверять. Для слежки за Калигулой хорошо подходит Макрон. Но и Макрону доверять опасно. Для слежки за Макроном никого не найдешь лучше, чем Калигула. Они оба не любят друг друга. И вместе не любят своего императора.

По ночам страшно. Тиберий одинок, одинок, стар и болен. Никому нельзя сказать: друг, поговори со мной, мне очень одиноко и страшно! В ответ услышишь одни комплименты, заверения в вечной преданности и готовности служить. Не то.

От нечего делать Тиберий принимался писать сенаторам жалобные письма:

«Как мне писать вам, отцы сенаторы, что писать и чего пока не писать? Если я это знаю, то пусть волей богов и богинь я погибну худшей смертью, чем погибаю вот уже много дней».

«Если же когда-нибудь усомнитесь вы в моем поведении и в моей преданности, — а я молю, чтобы смерть унесла меня раньше, чем случится такая перемена в ваших мыслях, — то для меня немного будет чести и в звании отца отечества, а для вас оно будет укором либо за опрометчивость, с какой вы его мне дали, либо за непостоянство, с каким вы обо мне изменили мнение».

И тому подобная ерунда — пусть отцы сенаторы пускают газы от напряжения, пытаясь понять, чего от них хочет их старый и больной император.

Как-то Тиберию пришло в голову устроить настоящий переполох в сенате. Для этого нужно было немного — всего лишь появиться там. Он не был в Риме уже много лет. Но ради такого развлечения решил даже пренебречь давним предсказанием Фрасилла о том, что в столице ему угрожает опасность.

Тиберий объявил сборы. И все уже было готово, и корабли, готовясь отплыть, ловили попутный ветер парусами. Но перед тем, как сесть на корабль, Тиберию захотелось попрощаться со своей «змейкой». Он подошел к клетке и — о, ужас! — увидел, что чудовище сдохло и неподвижно лежит, облепленное черными муравьями. Это был знак — не трогайся с места, иначе римская чернь убьет тебя и пожрет твою плоть!