Сергей Снегов - В мире фантастики и приключений. Выпуск 8. Кольцо обратного времени. 1977 г.

• Название: В мире фантастики и приключений. Выпуск 8. Кольцо обратного времени. 1977 г.
• Автор: Сергей Снегов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Сборник "Кольцо обратного времени" объединяет произведения в основном ленинградских авторов. В нем наравне с известными писателями — И. Варшавским, В. Шефнером, О. Ларионовой, А. Шалимовым — представлены молодые фантасты, делающие первые шаги в этом популярном жанре.

Открывает сборник роман С. Снегова "Кольцо обратного времени" — завершающая часть трилогии "Люди как боги".

Содержание:

Что такое научная фантастика и каково ее место в общем потоке советской литературы?

Сергей Снегов. Люди как Боги

Илья Варшавский. Инспектор отдела полезных ископаемых

Ольга Ларионова. Вернись за своим Стором

Вадим Шефнер. Курфюрст Курляндии

Борис Никольский. "Наездник"

Дмитрий Романовский. Честь имею представить — Анна Каренина

Александр Хлебников. Третья мировая война

Галина Панизовская. Выход из одиночества

Александр Шалимов. Эстафета поколений

Феликс Суркис. Сердце плато

Андрей Балабуха. Пограничник

Леонид Агеев. Анюта

Александр Щербаков. Сервис

---

— Шучу. Но в Москву тебя выпихну. И чтобы техусловия назубок.

Анна ничего не поняла из этого разговора, она оглянулась по сторонам — все были заняты своими долами. Две женщины, потягивая кофе, тихо говорили о каких-то запасных частях и тут же курили, сбрасывая пепел в грязные тарелки. Одна из женщин сказала:

— Я выпишу тебе пару аккумуляторов, только ты не рассказывай Валентине: она его любовница.

Анна подумала, что женщины даже в двадцатом веке склонны к интригам, и тут же заметила влюбленную пару. Он и она. Сидя за столиком, они о чем-то говорили, склонив друг к другу лица, но их взгляды красноречивее слов выражали их чувства, и Анна невольно улыбнулась.

— Что? — спросил Глухов, который и во время еды настороженно следил за Анной.

— Я подумала, что люди остались прежними.

— Конечно.

Когда они вернулись в клинику, Анна почувствовала неимоверную усталость. Глухов передал ее на попечение бесстрастной Веры, и та помогла Анне разобраться в осветительных приборах и научила, как управляться с ванной.

Утром Анна проснулась с головной болью. Одевшись, она вышла в комнату с серыми стенами и серым ковром. Тотчас явился Глухов. Справившись о ее самочувствии и пощупав пульс, он объявил, что у нее депрессивное состояние вследствие легкого катара. У Анны действительно, кажется, впервые в жизни был насморк.

— Вы не должны сегодня выходить на улицу. Вам надо отдохнуть.

— Я не хочу отдыхать.

— Это необходимо. — Его голос был твердым, а в глазах было внимание, и Анна покорилась.

— Я буду отсутствовать два дня. За вами будет смотреть Вера. В вашем распоряжении библиотека.

— Мне самой нельзя выходить?

— Нет.

— Я — пленница?

— Пленница иного времени. Вам некуда идти. Вы никого не знаете, вы не знаете наших обычаев, норм нашего поведения. Думаю, книги, предоставленные в ваше распоряжение, во многом помогут вам.

— Я понимаю. Но знаете, зависимое положение, в которое я попала…

Глухов взял ее за руку, и Анна не отняла руки, интуитивно поняв допустимость такого вольного обращения в конце двадцатого века.

— Я надеюсь, что за эти два дня вы усвоите в общих чертах те перемены, которые произошли за минувший век.

— Благодарю вас.

— В котором часу вы привыкли завтракать?

— Я еще не голодна. Если можно, велите подать кофе.

Глухов нажал кнопку звонка. Что-то привлекало Анну в этом человеке, от которого она теперь зависела.

— Вы уезжаете?

— Да. Я бы хотел, чтобы вы не чувствовали здесь неудобства. Скажите, что вам еще нужно?

— Не знаю. Если так и дальше будет продолжаться, я попросту лишусь всяких желаний. Ведь желание — это потребность заполнить какую-то пустоту.

Глухов улыбнулся:

— Вы опять обрели способность к философии.

— А вы знаете, какой я была прежде? — И, увидев некоторое замешательство на его лице, Анна продолжала расспрашивать: — Что вы знаете о моей прежней жизни? Ведь прошло сто лет.

— Я много знаю о вас.

— Современная техника, вероятно, распространилась и на архивные данные. Вы мне уже рассказывали о технике современной статистики. Скажите, а есть еще такое, чего люди не могут?

— Разумеется. Чем дальше развивается наука, тем больше возникает неразрешенных вопросов…

— И тем более расширяется сфера деятельности?

— Вы уже рассуждаете как современная женщина.

Анна улыбнулась. Неслышно вошла Вера с подносом, на котором был кофейник и две чашки.

— Вот и ваш кофе, — сказал Глухов.

Анна удивленно посмотрела на Веру:

— Откуда вы знаете, что я просила кофе?

— Я слышала. Ваша комната радиофицирована.

— Радио… — сказала Анна, тотчас поняв, что при помощи какого-то устройства все, что здесь говорится, можно услышать в других местах.

После кофе Глухов ушел, и Вера отвела Анну в библиотеку. Сидя за низким полированным столом, Анна листала цветные журналы на русском и французском языках, приобщаясь к современному образу жизни, а заодно к современной орфографии.

Эволюция техники, войны, революции, открытия, имена писателей современных и тех, которых еще помнила Анна, и тех, которых она еще не знала, которые появились уже без нее и успели уже умереть.

…Обедала Анна в своей серой комнате, которую про себя называла гостиной; обед принесла Вера на том же (а может, на другом — Анна уже привыкла к стандартизации) пластмассовом подносе. После обеда Анна в сопровождении Веры вышла в сад.

— Вы здесь работаете? — спросила она Веру.

— Да.

— И каковы ваши обязанности? Это соответствует горничной?

— Нет. — В этом кратком ответе послышался холодок.

— Простите, мне трудно освоиться, ведь я живу прошлым. Я хотела спросить — у вас есть должность?

— Я — научный сотрудник.

— В какой области науки?

— Мне это трудно объяснить. У вас еще мало информации, госпожа Каренина.

— Сейчас не приняты подобные обращения. Почему вы называете меня госпожой Карениной?

— Как вам будет угодно, Анна Аркадьевна. Или просто — Анна?

— Пожалуйста.

Тут Вера впервые посмотрела на Анну с некоторой теплотой:

— Трудно?

— Я подумала, — сказала Анна, — что ваша техника — не так важно. Главное — люди. Понять их, войти к ним в доверие, — вот что значит приобщиться к современности.

— Вы не совсем правы, — сказала Вера и взяла Анну под руку. — Наша техника стала неотъемлемой частью человека — физической и духовной. Ведь отнять у современного человека технику — все равно что отнять у него зрение или слух или еще какое-нибудь чувство. Техника стала биологическим придатком человека.

В душе Анна не согласилась с таким утверждением.

Они шли по неровной дорожке, поросшей по краям высокой травой. Сад, как ни странно, был запущен. Они прошли мимо покосившейся скамейки, и Анне захотелось посидеть под кронами старых вязов.

— Можно мне посидеть одной?

— Пожалуйста, — ответила Вера с явным облегчением, и Анна отметила, что Веру тяготит ее общество. Анна присела на скамью, а Вера широким мужским шагом пошла к дому. Некоторое время Анна сидела ни о чем не думая, погрузившись в полузабытье и только слушая пенье птиц и тихое шуршанье листвы. Из этого дремотного состояния ее вывели звуки легких шагов. Из-за поворота дорожки показалась тоненькая девушка в коротком, выше колен, платье. Девушка была миловидна, она вертела в пальцах бесхитростный цветок одуванчика и чему-то улыбалась про себя.

Анне захотелось окликнуть ее, заговорить с ней, — по-видимому это не возбранялось современным этикетом, но девушка, поравнявшись с Анной и взглянув на нее, вдруг испугалась, как будто узнала ее. Это поравило Анну. Девушка быстро отвела взгляд и прошла мимо. Анна вспомнила такую же враждебность в глазах Веры и еще нескольких людей, которых она встречала в этом доме. Кстати, что это за клиника? Может быть, она помешалась и это дом умалишенных? Но ее теперешнее положение и воспоминания о прошлом были логичны и понятны. Кроме… Кроме самого перехода от прошлого к современности.

Ей стало тоскливо. Она вспомнила Сережу, он, вероятно, вырос, состарился и давно умер. У него были дети и внуки; может, они и теперь живут? Она представила себе Вронского, его широкие ладони, черные ласковые глаза, темную полоску усов, удивительно красивого рисунка губы. Захотелось прижаться к этим губам, провести рукой по его темным волнистым волосам. Она прошептала: "Алексей…" и поняла, что, хотя все это время не думала о нем, он постоянно был с ней. И когда она ехала с бешеной скоростью в автомобиле, и когда несла поднос среди столиков в кафе, и когда вчера почувствовала странную радость новизны положения, и когда сегодня утром проснулась с головной болью, — все это время он был с ней. "Зачем я это сделала? — подумала она. — Ведь он был со мной". Да, у него был свой мир, свои друзья, свои привычки, но он был с ней, он любил ее. Она вспомнила последние размолвки с ним, вспомнила его холодный, почти чужой взгляд, вспомнила, как он сказал ей: "Что вам угодно?" — и все-таки никакого раздражения, никакой неприязни — только нежность, только любовь. Ей пришли на ум слова Веры о том, что техника стала биологическим придатком человека. Но разве может быть техника частью души? Для нее такой частью души стал Алексей Вронский. Только любовь! Его уже нет в живых. Что с ним стало? Женился ли на княжне Сорокиной? Может быть. Но в ней был только он.

Еще не зная, чего она хочет и что сделает, Анна решительно поднялась и пошла обратно к дому. Странпая архитектура его с идеально плоскими фасадами больше не занимала ее. Поднявшись по широким ступеням, она пересекла открытую террасу и вошла в знакомый ей коридор с блестящим полом. Здесь Анна приостановилась, не зная, куда войти: все двери вдоль стен коридора были совершенно одинаковы. Пройдя первые три двери, Анна подошла к четвертой и приоткрыла ее. Это была комната с белым и, как ей показалось, вязким полом, на котором отпечатались вдавленные следы бесчисленных ног. В комнате спиной к Анне стояла тоненькая девушка, которую Анна уже видела в саду. Перед девушкой сидела собака неопределенной породы, в которой очевидно преобладала кровь английских терьеров. Девушка говорила: