Джон Стотт - Нагорная проповедь Христианская контркультура

• Название: Нагорная проповедь Христианская контркультура
• Автор: Джон Стотт
• Жанр: Религия
• Год: 1999
• ISBN: ISBN: 5–88869–041–4 (рус.)

Автор этой книги попытался по возможности полно рассмотреть проблемы, которые Нагорная проповедь поднимает перед современными христианами.

«Последователи Иисуса должны отличаться, — пишет Джон Стотт, — как от официальной церкви, так и от секуляризованного (нецерковного) мира, отличаться от людей религиозных и нерелигиозных. В Нагорной проповеди'наиболее полно описана христианская жизнь, которая представляет собой своего рода контркультуру. Здесь говорится о христианской системе ценностей, этических нормах, религиозной практике, отношении к деньгам, устремлениях христиан, описан жизненный стиль и система взаимоотношений — и все это совершенно отлично от подобных категорий нехристианского мира. Эта христианская «контркультура» является жизнью Царства Божьего, жизнью полностью человеческой, однако подчиненной Божьему закону».

Внимательно исследуя Нагорную проповедь, Джон Р.У. Стотт тщательно разъясняет библейский текст, проводя параллели с сегодняшней жизнью. Автор хочет, чтобы Христос вновь произнес эту проповедь, на сей раз обращаясь к современному миру.

Джон Р.У. Стотт всемирно известен как популяризатор Библии и писатель. Среди многих других его книг есть бестселлер «Основы христианства». В 1975 году он становится заслуженным ректором при церкви Всех Душ в Лондоне. Ныне он является Президентом общества «Христианское влияние».

---

Мы видим его потом в человеческом обществе. Взаимоотношения с Богом не отделяют его от общества, не отгорожен он и от боли мира. Напротив, он находится в самой гуще событий, проявляя милость к тем, кого раздирают противоречия и губит грех. Он предельно искренен во всех своих действиях и пытается выполнять конструктивную роль миротворца. Его не благодарят за помощь, скорее наоборот, — противостоят, клевещут, оскорбляют и преследуют за правду и за Христа, с Которым он отождествляет себя.

Таковы «блаженные», то есть оправданные Богом и нашедшие свое человеческое самовыражение.

Однако ценности и нормы Иисуса находятся в прямом конфликте с общепринятыми мирскими ценностями и стандартами. Мир считает блаженными богатых, в материальном или духовном планах, а не бедных; счастливчиков и беззаботных, а не тех, кто воспринимает зло настолько серьезно, что оплакивает его; энергичных и ловких, а не кротких и снисходительных; сытых, а не голодных; интересующихся лишь своими делами, а не тех, кто участвует в делах других и посвящает свое время благотворительности — «милосердию» и «миротворчеству»; достигающих своих целей окольными путями, а не чистых сердцем, которые не идут на сделку со своей совестью; уверенных и популярных, легко живущих, а не гонимых.

Вероятно, мало кто так ненавидел «слабость» Нагорной проповеди, как Фридрих Ницше. Хотя он был сыном и внуком лютеранских пасторов, он отверг христианство еще в студенческие годы. В своей книге «Антихристианин»[53] (название, которое он дерзнул применить к себе в своем автобиографическом очерке «Се человек») он яростно полемизирует с христианством. Эта книга была написана в 1888 году, за год до его сумасшествия. В ней он определяет, что «добро» есть «все то, что усиливает чувство власти, волю к власти, саму власть в человеке», «плохо» же все то, что «исходит из слабости»[54].

Последовательно отвечая на свой собственный вопрос «что вреднее любого порока», он говорит: «Активная симпатия болезненным и слабым — христианство»[55].

Он видит христианство религией жалости, а не религией власти; так, например, он пишет: «Ничего нет в нашей нездоровой современности более нездорового, чем христианская жалость»[56].

Он презирает «христианское понятие Бога — как Бога–мученика, Бога–человека»; по его мнению, это концепция, из которой вытравлено «все сильное, доблестное, властное, гордое»[57].

«Во всем Новом Завете существует лишь одна фигура, достойная уважения, — утверждает он, — и это Понтий Пилат, наместник римский»[58].

Иисуса он презирает как «Бога на кресте», а христианство — как «величайшую неудачу человечества»[59].

Причина его сарказма ясна. Дитя, превозносимое Иисусом, никак не вписывалось в ницшеанскую теорию «свехчеловека». Таким образом, Ницше отверг всю систему ценностей Иисуса. «Я осуждаю христианство, — писал он. — Христианская церковь не оставила ничего неизвращенным, каждую ценность она обесценила»[60].

И в последних словах своей книги он призывает к переоценке всех ценностей.

Но Иисус не станет изменять Свои нравственные нормы в угоду Ницше и его последователям или любого из нас, неосознанно принявших ницшеанскую философию власти. В заповедях блаженства Иисус бросает вызов нехристианскому миру и его воззрениям, предлагая взамен Свою собственную, совершенно иную систему ценностей. Этот вызов является основополагающим, и, как отмечает Тилике, «кто бы ни стал последователем Иисуса, он должен пройти переоценку ценностей»[61].

Именно это Бонхёффер (воспитанный в той же лютеранской традиции, что и Ницше) называет «экстраординарностью» христианской жизни. «Каждая заповедь блаженства, — пишет он, — расширяет поток между учениками и миром, и призыв отделиться от мира становится совершенно понятным». Особенно это заметно в благословении плачущих. Иисус «имеет в виду отказ от моральных норм мира — от приспособления к этим нормам. Такие люди оплакивают мир, вину его, судьбу и счастье. Пока мир празднует, они держатся в стороне, и пока мир поет «собирайте розовые бутоны, пока можете», они плачут. Они видят, что на борту веселятся, а корабль уже тонет. Мир мечтает о прогрессе, власти и будущем, ученики же размышляют о конце, о последнем суде и пришествии Царства. До таких высот миру не дотянуться. Итак, ученики — странники в мире, незванные гости и возмутители спокойствия. Неудивительно, что мир их отвергает!»[62] Такое изменение человеческих ценностей — основа библейской религии. Пути Бога Писания кажутся человеку неисповедимыми. Ибо Бог возносит смиренных и низвергает гордых, зовет первых последними, а последних первыми, приписывает слуге величие, отпускает ни с чем богатых и объявляет кротких Своими наследниками. Культура мира и контркультура Христа противостоят друг другу. Другими словами, Иисус приветствует тех, кого презирает мир, и отверженных мира называет «блаженными».

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТФЕЯ 5:13–16

Влияние христианина: соль и свет

13 Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к нему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. 14 Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. 15 И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. 16 Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.

Если заповеди блаженства описывают сущность учеников Иисуса, образы соли и света указывают на их доброе влияние в мире.

Однако само замечание, что христиане могут оказывать здоровое воздействие на мир, с самого начала ставит нас в тупик. Какое же влияние в этом тяжелом, грубом мире могут оказать люди, описанные в заповедях блаженства? Какое неветшающее добро могут совершать нищие и кроткие, плачущие и милосердные, а также миротворцы? Не будут ли они попросту сметены потоком зла? Чего могут добиться люди, единственной страстью которых является стремление к правде, единственное оружие которых — сердечная чистота? Не слишком ли немощны эти люди, чтобы добиться чего–либо, особенно если они составляют ничтожное меньшинство в мире?

Совершенно очевидно, что Иисус не разделял подобного скептицизма. Скорее наоборот. Несомненно, мир будет преследовать церковь (ст. 10–12); однако призванием церкви является служение этому преследующему ее миру (ст. 13–16). Как выразился Рудольф Стайер, «единственной расплатой должна быть любовь и правда в ответ на ненависть и ложь»[63].

Как ни невероятно звучит это, Иисус назвал солью земли и светом мира именно эту горстку палестинских крестьян. Насколько же велико должно было быть их влияние! Замечательное провидение Божье, которое содержится в этом Евангелии (наиболее иудейском из всех четырех), состоит в том, что Его указание Своим последователям творить добро распространяется на всю землю, на весь мир.

Для определения природы их влияния Иисус приводит две метафоры, связанные с домом. В каждом, пусть даже бедном доме использовали и до сих пор используют как соль, так и свет. В детстве Иисус, вероятно, часто наблюдал, как мать пользуется солью на кухне, а также зажигает светильники, когда солнце садится. Соль и свет являются неотъемлемой принадлежностью домашнего хозяйства. Некоторые комментаторы цитируют высказывание Плиния о том, что нет ничего более полезного, нежели «соль и солнечный свет» (sale et sole)[64].

Необходимость в свете очевидна. Соль же имеет множество применений. Это и пряность, и вещество, предохраняющее от порчи. С незапамятных времен была она существенным компонентом человеческого питания, а также пряностью или вкусовой добавкой к пище: «Едят ли безвкусное без соли?» (Иов. 6:6). Однако, в особенности до изобретения холодильника, соль использовалась и для предохранения мяса от порчи. Так происходит и по сей день. X. В. Мортон описывает приготовление в Южной Африке «билтонга», сушеного мяса: «Разрезанное и измельченное до кусков нужных размеров мясо обильно посыпается грубой солью… Приготовленное правильно, оно сохраняется длительное время»[65].

Обе эти метафоры содержат общую истину, и заключается она в том, что церковь и мир являются разными, отличающимися друг от друга сообществами. Существует «земля», с одной стороны, с другой — «вы», являющиеся солью земли. С одной стороны, — «мир», с другой — «вы», свет мира. Конечно, два сообщества («они» и «вы») соотносятся друг с другом, но их соотнесенность зависит от их различия. Это важно помнить, особенно в наше время, когда в богословии стало допустимым размывать различия между церковью и миром, все человечество без исключения называя «народом Божьим».

Далее, при сравнении открывается нам кое–что об обоих сообществах. Мир, очевидно, является темным местом, имеющим мало или вообще не имеющим собственного света, так как необходим внешний источник света для его освещения. Правда, он «всегда говорит о своей просвещенности»[66], но большая часть его хваленого света является в действительности тьмой. В мире также постоянно проявляется тенденция к деградации. Дело не в том, что мир «безвкусен» и христиане могут сделать его менее пресным («мысль сделать мир приятным Богу совершенно невозможна»[67]), а в том, что он загнивает. Он не может предохранить сам себя от порчи. Лишь соль, добавленная извне, сможет это сделать. Церковь, с другой стороны, играет в мире двоякую роль: как соль, она предотвращает, или по крайней мере затрудняет, процесс социального разложения, как свет — рассеивает тьму.