Михаил Иманов - Звезда Ирода Великого.Ирод Великий

• Название: Звезда Ирода Великого.Ирод Великий
• Автор: Михаил Иманов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0713-0

Будущий царь Иудеи Ирод I Великий начал бороться за царство с ранней юности. Его отец, знаменитый в Иудее полководец Антипатр, пробудил в нем жажду власти и указал путь к ее достижению. Ирод был современником римлян Гнея Помпея и Гая Цезаря и быстро понял, что дорога к власти в Иудее лежит через Рим. Громкая римская история и юность Ирода сплелись воедино, будущий иудейский царь творил историю собственными руками, руками своего отца и мечами своих воинов — ведь он уже родился тираном.

---

Ему не пришлось продолжать, Александра воскликнула:

— Прикажи Антипатру схватить их всех! В Северную башню… И пусть поставит стражу из одних идумейцев.

Стоявший за дверью Антипатр снова довольно улыбнулся — приказ царицы уже был исполнен наполовину: дом, где находились сейчас жена и дети Аристовула, уже окружили плотным кольцом его, Антипатра, гвардейцы. Слушать дальше не имело смысла, и, ступая на носках, Антипатр отошел от двери.

Арест и заточение семьи Аристовула вызвали недовольство среди жителей Иерусалима. Даже старшины фарисеев обратились к Гиркану с просьбой о помиловании несчастных. Гиркан смиренно отвечал, что уже просил царицу о том же, но она осталась непреклонна. В тот же день он сказал Антипатру:

— Народ недоволен, старшины фарисеев уже обращались ко мне. Не кажется ли тебе, что мы поторопились?

— Мне кажется, что мы сделали это слишком поздно, — ответил тогда Антипатр.

И он не ошибся. Последующие события подтвердили это: они развивались стремительно и не в пользу Гиркана. Через несколько дней после разговора с сыном умерла Александра. Среди ночи слуги услышали страшный крик, бросились к ложу царицы, но было уже поздно. На лице Александры застыла маска страдания, кожа потемнела едва ли не до черноты, тонкие пальцы судорожно вцепились в покрывало, потом их разжали с трудом.

Лишь только похоронили царицу, пришло известие с севера: Аристовул захватил несколько городов и объявил себя царем Иудеи. Гиркан заперся во дворце и никого не хотел видеть. Жители Иерусалима почти открыто высказывались в пользу Аристовула, войска были ненадежны. Фарисеи, прежде столь величественные и говорливые, настороженно затаились.

Только один человек среди всеобщего смятения не потерял присутствия духа — этим человеком был Антипатр. Прежде всего он усилил охрану Северной башни, где содержались жена и дети Аристовула, жителям запрещалось подходить к ней ближе чем на сотню шагов. Верные ему отряды идумейцев вошли в город и расположились вокруг царского дворца. Затем Антипатр отправился к Гиркану. Когда он сказал ему, что необходимо выйти навстречу Аристовулу, тот промычал нечто невнятное и в страхе замахал руками.

— Значит, ты хочешь, чтобы толпа ворвалась сюда и разорвала тебя в клочья? — жестко спросил Антипатр.

Гиркан заплакал, уткнув в ладони лицо.

— Если ты останешься сидеть здесь, то только ускоришь свое падение, — проговорил Антипатр, коснувшись рукой плеча Гиркана, и добавил, склонившись к самому его уху: — И смерть.

Гиркан вздрогнул и, разжав ладони, посмотрел на Антипатра.

— Но что я могу сделать?! Ты же видишь… видишь…

Антипатр смотрел в мокрое от слез, с трясущимися

щеками лицо Гиркана и думал, что этот жалкий человек волею судьбы был единственной его надеждой — гибель Гиркана сейчас стала бы собственной его гибелью. Что он может без Гиркана? Бежать в Петру, остаться там навсегда, жить на положении изгнанника — растоптанным, униженным, прятать глаза от взглядов своих сыновей?

Он вздохнул, отвечая собственным мыслям, и проговорил как можно ласковее, даже заставил себя улыбнуться:

— Пока я с тобой, тебе нечего бояться. Я обещал тебе царство, и я добуду его для тебя. Положись на меня во всем!

Гиркан кивал так, как перепугавшийся ребенок кивает успокаивающему его отцу — то есть со слабой надеждой, не понимая и не вникая в смысл произносимых слов, а лишь впитывая интонацию.

Антипатр почувствовал это и говорил, говорил…

Так продолжалось довольно долго: Гиркан все кивал, и лицо его заметно прояснялось. Когда оно прояснилось окончательно, Антипатр прервал свою успокоительно-бессмысленную речь и произнес уже другим тоном, деловым и решительным:

— У меня все готово, завтра выступаем. Я жду твоего приказа.

Испуг снова появился на лице Гиркана, он непроизвольно дернул головой. Антипатр принял это движение так, как ему нужно было его принять, и проговорил, низко склонившись перед первосвященником:

— Все будет исполнено.

И, не разгибаясь, попятился к двери. Лица Гиркана он уже не видел и опасался только одного — что тот успеет прийти в себя. Но Гиркан не успел, а Антипатр, покинув дворец, стал отдавать приказы, готовя завтрашнее выступление. Своему брату, Фалиону, командовавшему отрядами идумейцев, он сказал:

— Этой ночью у меня много дел, и разыскать меня будет трудно. Прежде всего это касается посланных от первосвященника.

Фалион понимающе кивнул:

— Не беспокойся, никто тебя не отыщет.

Утром армия Гиркана выступила из Иерусалима. Собравшийся на улицах народ молча смотрел на проходящие отряды. Гарцующий на горячем гнедом коне Антипатр с холодным высокомерием поглядывал по сторонам, время от времени натыкаясь на угрюмые лица жителей. Поход не сулил ничего хорошего, а Антипатр, словно назло очевидному, гордо вскидывал голову, расправлял плечи и незаметным движением шпор еще больше горячил коня.

Гиркан ехал в тяжелой повозке с наглухо завешенными плотной материей окнами. Сидел в полной темноте, забившись в угол, закрыв глаза. Когда повозку особенно сильно вскидывало на неровностях дороги, он вздрагивал и вздыхал.

Войска встретились с противником в поле под Иерихоном в пять часов пополудни. Аристовул выслал к палатке Гиркана гонца с требованием немедленной выдачи Антипатра. Требование было абсурдным и наглым. Гиркан дрожащей рукой передал свиток Антипатру, пробормотав:

— Я не понимаю.

Антипатр, только пробежав послание глазами, злобно усмехнулся и, не отвечая Гиркану, знаком отпустил посла. Тот спросил:

— Каков будет ответ?

Антипатр бросил:

— Узнаешь по дороге. Иди.

Лишь только гонец вышел, он, отведя рукой полог, прикрывающий вход, кивнул тут же стоявшим стражникам, указывая глазами на гонца. Двое стражников побежали следом. Гонец успел только взяться за луку седла — два меча поразили его одновременно. Он даже не вскрикнул, повалился под ноги лошади, испуганно заржавшей.

Посланного Аристовулом за ноги оттащили в сторону. Антипатр отдал приказ к наступлению. Он стоял на холме, его доспехи блестели на солнце. Чуть позади слуга держал за повод его коня. Конь, словно предчувствуя битву, тряс головой и рыл копытами землю. В лагере Аристовула было заметно движение, но нестройные цепи солдат не двигались с места. Когда передние ряды отрядов Гиркана достигли противника, когда между ними было уже не более ста шагов, произошло то, чего так опасался Антипатр. Солдаты, сломав строй, побежали — но не от врага, а навстречу. По тому, как они бежали, крича и размахивая руками, было очевидно: у Гиркана больше нет армии. Только части идумейцев, ощетинившись копьями, медленно отходили. Впрочем, воины Аристовула и не пытались нападать на них, — смешавшись с перешедшими на их сторону, они образовали орущую, бряцающую оружием толпу.

К Антипатру подскакал его брат, Фалион. Казалось, что он уже побывал в сражении, так был возбужден. Остановив коня, он выкинул руку, указывая на лагерь Аристовула, и прокричал, задыхаясь:

— Они!.. Они!..

— Я видел, — сказал Антипатр, не глядя на брата, и, развернувшись, пошел к палатке, неторопливо и твердо шагая.

— Ну что… что? — отрывисто спросил Гиркан, лишь только он вошел внутрь палатки.

— Мы отступаем, — проговорил Антипатр без всякого выражения и, взяв Гиркана за руку, добавил: — Пошли.

Если бы не сумятица, столь неожиданно произошедшая в лагере Аристовула, если бы не быстро наступившие сумерки, Гиркана и Антипатра вряд ли что-либо могло спасти. Даже отряды идумейцев, не поддавшиеся панике и отступившие в полном порядке. Оставив Фалиона командовать отходом этой горстки войск (идумейцы составляли не более чем пятую часть всей армии Гиркана) и взяв с собой только два десятка телохранителей, Антипатр бежал с Гирканом в Иерусалим. Повозку первосвященника пришлось бросить на месте несостоявшегося сражения. Гиркан скакал рядом с Антипатром, низко пригнувшись, казалось, сросшись с конем. Поглядывая на него, Антипатр говорил про себя: «Если бы ты так резво скакал на битву, все могло быть иначе». Несколько раз его посещало желание оставить Гиркана, а самому уйти в Петру, потому что его собственная жизнь теперь висела на волоске. Погибать не хотелось, Гиркан был сейчас только обузой. «Убить его и бежать», — думал Антипатр, но почему-то вместо того, чтобы придержать коня, вонзал в него шпоры, гоня и гоня вперед.

Он так и не решился уйти, а наутро отряд увидел крепостные стены Иерусалима. Жажда власти победила страх смерти. Не задерживаясь, они проскакали по улицам, давя испуганных прохожих, и остановились лишь у дворца. Антипатр сразу же отдал приказ доставить из Северной башни во дворец жену и детей Аристовула. Когда Гиркан дрожащим голосом спросил:

— Что же нам теперь делать? — Антипатр только отмахнулся.