Эдуард Буйновский - Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов

• Название: Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов
• Автор: Эдуард Буйновский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02749-3

В любом деле быть первым — трудно, но интересно. И вдвойне интересно, если это дело связано с испытаниями и пусками ракет, началом освоения космоса, первыми пилотируемыми полетами.

Эдуард Буйновский — непосредственный участник этих событий, один из первых дипломированных лейтенантов-ракетчиков, участвовал в формировании первой боевой части Ракетных войск стратегического назначения, в составе второго отряда космонавтов готовился к космическому полету, он — среди участников запусков космического корабля Юрия Гагарина и многоразового космического корабля «Буран» — апофеоза советской космонавтики. Эта книга о молодых ракетчиках, создателях отечественных образцов ракетной и космической техники, ее испытателях, первых космонавтах — жителях Звездного городка. В книге приводятся малоизвестные факты, рассказывающие об их повседневном труде, успехах и неудачах, чувствах и переживаниях, радостях и огорчениях. Юмор, тонкая ирония, шутливые ремарки и комментарии отдельных событий помогают читателю легко разобраться в сугубо технических терминах и определениях, тем более что в кропотливой и нелегкой повседневной жизни первых российских ракетчиков и космонавтов всегда было место шутке и юмору.

---

Кстати, в своих философских рассуждениях о несправедливости раздельного обучения в советских школах того периода я был не одинок. Вот как об этом пишет мой сверстник, бывший воспитанник 1-го МАПУ Василий Николаевич Глаголев: «…В то время и в гражданских школах мальчики и девочки учились раздельно. И вот мы приглашаем женскую школу к себе на бал. С замиранием сердца ждем этого праздника. И вот ОНИ входят в зал. Бальные платья. У нас так надраены погоны, пуговицы и бляхи, что могут прожечь наши животы и плечи. Мы знаем — они прожигают и бьющиеся сердечки этих девочек… Наши неимоверные клеша ласкают пол, наши ботинки, в танце ометают изящные туфельки дам. Начинается вальс. Рука шестнадцатилетней девочки ложится на фольговый погон, словно послание из будущего, волнительного и прекрасного. Две половинки человеческого рода впервые касаются друг друга… Под рукой юноши — трепещущий изгиб девичьей фигурки. Он манит и обжигает каким-то неведомым чувством — прекрасным и светлым…»

Здесь, как говорится, без комментариев! Моему внуку сейчас 14 лет, как и нам когда-то. Вот интересно, испытывает ли он такое же волнительное, трепетное чувство, когда идет на дискотеку и собирается пригласить на танец свою сверстницу? Хотя в сегодняшних танцах под девизом «Танцуют все!» и не поймешь, кто с кем танцует. А жаль! Лишают себя сегодняшние юноши чего-то таинственно-прекрасного, нежного и благородного.

А в остальном эти три школьных года мало чем отличались от учебы в обычной московской школе. Те же предметы, те же преподаватели, закомплексованные бесчисленными циркулярами гороно и районо, те же четвертные и годовые оценки, борьба за медали, как за пропуск в высшее учебное заведение. И еще одно явление, как типичный образец советского образа жизни. Это борьба за победу в соревновании, а точнее — в социалистическом соревновании за звание… (любое!) В школе с военным уклоном этот принцип социалистической действительности был поднят на небывалую высоту. В чем и с кем мы только не соревновались! За высокий средний балл по учебе между батареями одного учебного потока, у кого больше отличников, в каком взводе меньше взысканий и больше поощрений, у кого лучше самодеятельность и больше спортсменов, кто лучше оформил свою палатку в летнем лагере и даже в какой батарее лучшие барабанщики. Вот, например, о лучшей палатке в лагере. Здесь хитрили даже наши офицеры. Летом мы жили в лагерях под Москвой, и, как это и положено в армейской среде, каждый взвод свои палатки украшал хвойными ветками, обкладывал зеленым дерном, из камушков выкладывал лозунги типа «Артиллерия — бог войны». А Михаил Платонович Сулимин — офицер-воспитатель 2-го взвода как-то привез из Москвы гору цветных стекляшек, из которых его взвод выложил у входа в свою палатку красивейший орден Победы. Конечно же лавры первенства в соревновании за лучшую палатку достались именно этому взводу. Мы долго переживали и возмущались таким несправедливым решением.

А вообще-то о нашей лагерной жизни можно было бы написать целую книгу! Вот как вспоминает о ней выпускник МАПУ Александр Семенович Морозов: «Наш лагерь располагался на берегу Москвы-реки, недалеко от Можайска. Здесь мы, еще неоперившиеся юнцы, несли настоящую караульную службу. Жалостливая картинка: стоит парнишечка на посту у продовольственного склада в лесу с винтовкой без патронов, которая выше в два раза самого караульного, дождь, темно, вокруг какие-то шорохи, и разводящий что-то не идет со сменой. Конечно, страшновато. А знаменитый «игрушечный» артиллерийский полигон на другом берегу реки с макетами танков! Мы, как заправские командоры, разворачивали настоящую 76-миллиметровую пушку и учились вести прицельный огонь. Правда, стреляли мы берданочными патронами — в ствол пушки был вмонтирован ружейный ствол. Но чуток фантазии — и мы чуть ли не участники знаменитой Курской битвы времен Второй мировой войны. Зато в дни открытия и закрытия лагерей мы «салютовали» настоящими орудийными залпами. А знаменитый 50-километровый переход к Бородинскому полю! Каждый из нас натирал все, что можно было натереть, до кровавых мозолей. Нас традиционно встречали с цветами все жители нашего лагеря, а я шел, как неопытный кавалерист, сошедший с лошади после многочасовой гонки. А военные игры по ориентированию, преодолению многокилометровых переходов и водных рубежей, с доставкой пакетов в пункт назначения — деревню, которая по картам 1917 года есть, а на самом деле полностью сожжена немцами. Лагерная жизнь нас закаляла, превращала из «маменькиных сынков в крепких, самостоятельных маленьких еще, но уже мужичков».

Годы нашей учебы в подготовительном училище совпали с последним периодом жизни и смертью Сталина. Наверное, у меня, как и моего поколения, к этой личности даже и теперь не однозначное отношение. Каждый год в день наших советских праздников выстраивалось парадным строем все наше училище с нашими офицерами-орденоносцами во главе и под духовой оркестр мы двигались в сторону Красной площади для того, чтобы принять участие не в параде, а всего лишь в демонстрации трудящихся. Правда, мимо трибуны с нашим районным руководством наша колонна проходила, как войска на Красной площади, — торжественным маршем по команде «Смирно! Равнение направо!». И вот за все эти годы мне всего лишь один раз удалось увидеть на трибуне мавзолея живого Сталина! В этот раз наше училище проходило по Красной площади в колонне почти у самого ГУМа, нас все время торопили, не разрешали задерживаться, строй наш уже распался. Но какое это имело значение, если на одной с тобой площади, почти рядом, и дышит одним с тобой воздухом ОН — кормчий, великий учитель, друг молодежи и т. д. и т. п. Хорошо помню, с каким обожанием я смотрел на маленькую фигурку на мавзолее! Для всех нас, включая, наверное, и офицеров, это был двойной праздник! А в день, когда объявили о смерти Сталина, вся наша батарея стояла по команде «Смирно» и слушала траурное сообщение. Я стоял перед строем, по моим щекам опять текли обильные слезы, но это уже были слезы великой скорби. И я не стыдился этих слез, как не стыжусь их и сейчас.

Не менее трагичны воспоминания выпускника 1-го МАПУ 1953 года Евгения Владимировича Арапова: «Стою дневальным на посту нашей батареи… На стене — репродуктор. И вдруг по радио объявляют: скончался Иосиф Виссарионович Сталин. Горе! Великое горе! Как во сне шагнул к двери ближайшего класса, открыл ее: «Сталин умер!» Ужас, что началось! Преподаватель и все бывшие в классе кинулись ко мне кто с криками «Нет, нет!», а кто и с кулаками. Все смешалось — жесты, стоны, слезы… Занятия сразу же отменили. И это лучше всего говорило о том, что ни страна, ни Москва, ни наше училище просто не представляли себе, как дальше жить без Сталина».

Помнится, когда отец работал уже в Генштабе, пришел он как-то с работы и полушепотом, с какой-то торжественностью и благоговением объявил нам с мамой: «Я сегодня держал в руках документ, подписанный самим Сталиным!» Честное слово, мы ему завидовали! Вот мое субъективное понимание этой сложной исторической личности. Правда, в моей семье не было репрессированных. Наверное, мое детское и юношеское восприятие вождя всех народов во многом сохранилось и сегодня, но с существенной поправкой на те многочисленные реальные, во многом грустные и трагические факты и события, о которых мы в те годы и не знали. Точнее, знали, и даже во многом были их свидетелями и участниками, но считали, что так и должно быть, а если что и не так, то об этом товарищ Сталин просто не знает, а ему об этом никто не докладывал. Вот ведь как нас воспитали. А у кого в те времена были другие мысли на этот счет, того уж давно нет среди нас.

И вот наступил июнь 1954 года — экзамены на аттестат зрелости и прощание с нашим училищем, с нашими учителями, с нашими офицерами-воспитателями, с Мишей Боковым, с нашими «спецовскими» традициями, привычками и атрибутами. Нас разбросали по различным артиллерийским училищам, куда, кстати, нас принимали уже без экзаменов. Достаточно большая группа выпускников нашего МАПУ была направлена в Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище. В эту группу попал и я. Но что это за училище, кого оно готовит, что мы там будем изучать — этого никто из нас не знал. Все было покрыто завесой неизвестности и таинственности. Единственно, что успокаивало, так это тот факт, что я еду учиться в места, где родился.

Истоки

Когда-то давным-давно у себя на даче мы посадили несколько отростков дикого винограда. Шли годы. И вот уже его густые ветви с сочными зелеными листьями полностью затянули две стены дома, причем молодые побеги проникают во все щели, ветвятся где-то уже на крыше и начинают завоевывать чердак. Если в тихий летний день стать рядом с этой зеленой массой, то можно услышать и почувствовать, как в ее листве постоянно бурлит активная жизнь: ползают какие-то букашки, жужжат мухи, присела отдохнуть бабочка, запутался и пытается выбраться шмель, гусеница добросовестно пожирает сочные листья. Я как-то попытался найти и понять, откуда же произрастает эта зеленая жизненесущая масса, где же ее истоки? Долго ползал по земле, искал и все же нашел мощный толстый корень, через который вся эта колония из зелени и живых существ получает от земли силу и пищу для своего существования. Ведь одним только движением человеческой руки с пилкой или ножом можно перерезать этот корень, и весь этот зеленый мир рухнет и прекратит свое существование. Я сделал наоборот — взрыхлил землю, подсыпал торфу, полил водичкой. Пусть красота растет и дальше, радует сегодня меня, моих детей, а завтра — моих внуков и правнуков.