Ролло Мэй - Смысл тревоги

• Название: Смысл тревоги
• Автор: Ролло Мэй
• Издательство: Независимая фирма “Класс”
• Жанр: Психология
• Год: 2001
• ISBN: 5-8635-034-0

Пытаемся ли мы разобраться в психологических причинах кризисов в политике, экономике, предпринимательстве, профессиональных или домашних неурядицах, хотим ли углубиться в сущность современного изобразительного искусства, поэзии, философии, религии — везде мы сталкиваемся с проблемой тревоги. Тревога вездесуща. Это вызов, который бросает нам жизнь. В книге выдающегося американского психотерапевта Ролло Мэя феномен тревоги рассматривается с разных позиций — с исторической, философской, теоретической и клинической точек зрения. Но главной его целью стало размышление о том, что значит тревога в жизни человека и как можно ее конструктивно использовать.

Книга ориентирована не только на читателя-специалиста. Она доступна студенту, ученому, занимающемуся общественными науками, или обычному читателю, который хочет разобраться в психологических проблемах современного человека. Фактически, эта книга обращена к читателю, который сам ощущает напряженность и тревожность нашей жизни и спрашивает себя, что это значит, откуда берется тревога и что с ней делать.

---

Подобные явления наблюдались у Тома регулярно. «Тревога и связанные с ней сложные эмоциональные конфликты регулярно сопровождались гиперемией, повышенным отделением желудочного сока и усилением перистальтики»[179].

Переживания злости и негодования также сопровождались у Тома повышением активности работы желудка. Исследователи приводят два примера, когда другие сотрудники госпиталя плохо отзывались о способностях и добросовестности Тома. В этих ситуациях секреторная функция его желудка резко повышалась. В один из таких моментов, когда Том в процессе беседы отвлекся от своей злости, активность работы желудка также снизилась, но затем опять возросла, когда в ходе разговора он снова начал бередить свои раны.

Хотя Том не страдал язвенной болезнью, но особенности его личности во многом напоминали тех пациентов, о которых мы говорили выше. В детстве он в значительной мере зависел от матери, хотя в отношениях с нею явно не хватало эмоционального тепла. «Он одновременно и боялся, и любил свою мать. Подобным образом он относился и к Богу»[180]. Когда мать умерла, Тома охватила паника, а затем он перенес свою зависимость на сестру. Подобная амбивалентность проявлялась в его взаимоотношениях с врачами: он выражал зависимость, а когда она не удовлетворялась, реагировал на это злостью. Он считал, что надо быть «сильным мужчиной», который успешно содержит свою семью. «Если я не могу прокормить семью, — сказал он однажды, — мне надо пойти и утопиться». Эта фраза показывает, как много значила для Тома маска сильного и ответственного мужчины. Он не мог найти облегчения в слезах, поскольку ему было необходимо выглядеть мужественным. Эта особенность личности — чувство зависимости, скрытое за потребностью казаться сильным, — и определяет тот факт, что Том реагировал на тревогу и злость усилением желудочной активности.

Подобную психосоматическую реакцию в ответ на ситуацию конфликта можно рассматривать с двух точек зрения. Во-первых, можно предположить, что активизация функции желудка есть выражение вытесненной потребности в заботе окружающих. Таким образом человек устраняет тревогу и злость, а также приобретает с помощью еды ощущение безопасности[181]. Во-вторых, работа желудка может выражать агрессию и злость, направленную на того, кто не оказывает эмоциональной поддержки и заботы. Поедание пищи у животных часто выражает агрессию, например, «пожирание» своей добычи[182].

Это исследование показывает неадекватность таких подходов, где тревога рассматривается просто как деятельность автономной нервной системы. Действие неврологических механизмов при тревоге невозможно понять, если не рассматривать их с точки зрения потребностей и целей организма, оказавшегося в ситуации опасности. Вольф и Вольф замечают: «Все данные исследования говорят о том, что невозможно приписать физиологические изменения исключительно действию блуждающего нерва или симпатического отдела автономной нервной системы. Разумнее рассматривать изменения активности желудка, сопровождающее эмоциональные реакции, как часть общих телесных реакций, свойственных данному организму»[183]. Миттельманн, Вольф и Шарф подтверждают ту же самую мысль другими словами: «Вопрос о том, какой отдел нервной системы доминирует в период стресса, не является первостепенным; важнейшую роль играет взаимодействие или сочетание реакций, которое в данной ситуации лучше всего удовлетворяет потребности животного»[184].

Значение болезни в контексте культуры

Болезнь — это один из способов разрешения конфликта. Когда у человека появляется болезнь, его мир сужается, уменьшается количество забот и сфера ответственности, так что успешно справиться с ситуацией конфликта становится легче. Здоровое же состояние, напротив, освобождает организм для реализации его способностей.

Джордж Ингел кратко формулирует свой взгляд на этот предмет такими словами: «Здоровье и болезнь можно рассматривать как фазы жизни»[185]. «Человека, — продолжает он, — привлекает тот факт, что болезнь можно рассматривать как нечто, отдельное от его Я». Я бы сказал, что люди используют болезнь таким же образом, как наши предки использовали дьявола — как объект, на который можно спроецировать свою злость, чтобы снять с себя ответственность за свои чувства. Но такой самообман, хотя и уменьшает на время чувство вины, по большому счету не помогает. Здоровье и болезнь — часть непрерывного процесса нашей жизни, в течение которой мы стремимся соответствовать окружающему миру и создать вокруг себя мир, соответствующий нам самим.

Когда человек в течение продолжительного времени переживает ситуацию конфликта, который невозможно разрешить на уровне сознания, обычно появляются разнообразные соматические симптомы. Они представляют собой своеобразный «язык тела». Это могут быть симптомы истерической конверсии, например, истерическая слепота в момент ужаса (человеку тяжело на это смотреть) или истерический паралич некоторых мышц. Чисто психологические по своему происхождению, истерические симптомы охватывают некоторые нервные и мышечные структуры тела. В отличие от них, симптомы психосоматические в узком смысле этого слова являются нарушениями функций, в которых участвует автономная нервная система. Но в целом тревога может участвовать в развитии болезни любого рода, не обязательно болезней истерического или психосоматического характера. В качестве примера приведем инфекционные заболевания. На восприимчивость организма к инфекциям влияет как тревога, так и другие эмоциональные состояния. Не исключено, что такая разрушительная болезнь, как туберкулез, связана с вытесненным унынием в ситуации хронического конфликта, который не был разрешен на сознательном уровне или на уровне психосоматики в узком смысле этого слова[186].

От чего же зависит тот уровень, на котором человек может разрешить конфликт: будет ли это сознательный уровень, или же появятся истерические и психосоматические симптомы, или разовьется еще какое-либо заболевание? На этот сложный вопрос можно ответить лишь при внимательном изучении конкретного случая. Без сомнения, важную роль здесь играют такие факторы, как конституция, переживания детства и другие значимые события прошлого, природа и интенсивность непосредственной угрозы, а также влияние культуры. Как бы там ни было, следует предполагать, что организм стремится к разрешению конфликта. Субъективным аспектом этого конфликта является тревога, а объективным — заболевание. Симптом — если он присутствует — выражает стремление организма к разрешению конфликта.

Культурные факторы имеют прямое отношение к тревоге, скрывающейся за психосоматическими заболеваниями. Это можно продемонстрировать на примере практически любого психосоматического заболевания. Снова обратимся к язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки. Высокий уровень распространения язвенной болезни часто связывают с духом соревнования, пронизывающим современную западную культуру. Это «заболевание западной цивилизации, основанной на борьбе и честолюбии». Согласно наиболее правдоподобной гипотезе, распространенность язвенной болезни объясняется тем, что в сороковых годах мужчины должны были вытеснять из своего сознания потребность в зависимости и скрывать ее за фасадом самостоятельности и силы, в то время как женщинам позволялось давать выход своему чувству беспомощности, например, плакать. В некоторых социальных кругах зависимость женщины даже ценилась как положительное качество. В начале девятнадцатого века отмечалось широкое распространение язвенной болезни у молодых женщин — если можно доверять тогдашней статистике. Миттельманн и Вольф объясняют это тем, что в тогдашнем обществе женщины должны были соревноваться друг с другом, чтобы выйти замуж. Перспектива остаться старой девой и зависеть от родных создавала выраженную тревогу. Мужчины в то время, напротив, занимали «сильную» позицию в профессиональной сфере и в то же время могли выражать свою зависимость в семейном кругу. В сороковых годах двадцатого века язвенная болезнь у мужчин встречалась в десять раз чаще, чем у женщин, но современные женщины страдают этим заболеванием почти так же часто, как и мужчины. Этот любопытный факт можно объяснить тем, что в современном обществе женщины стали играть более самостоятельную роль.

Следует добавить, что в исследовании Миттельманна, Вольфа и Шарфа у контрольных испытуемых (не страдающих язвенной болезнью) в периоды эмоционального конфликта также наблюдалась повышенная активность желудка, но менее выраженная, чем у пациентов с язвенной болезнью. Подобные реакции можно было наблюдать и у Тома, также не страдавшего язвенной болезнью. Эти данные подтверждают гипотезу о том, что подобная психосоматическая реакция зависит не только от индивидуальных особенностей человека, но вообще часто встречается у представителей западной культуры. Интересен также вопрос о том, насколько подобная реакция специфична именно для американской культуры. Гринкер и Спигель работали с солдатами, находящимися в состоянии конфликта, и обратили внимание на широкое распространение среди них различных гастроэнтерологических симптомов. Кроме того, солдаты чувствовали особенно сильную потребность в молоке. Рассуждая о взаимосвязи между вытесненной потребностью в зависимости и работой желудочно-кишечного тракта, исследователи пишут: «Пища, в которой солдаты испытывают особую потребность, ассоциируется с первыми проявлениями материнской ласки и заботы». Далее они добавляют, что «употребление молока — культурная особенность большинства американцев»[187]. Это подтверждает гипотезу о том, что дух соревнования, свойственный западной культуре, особенно сильно проявляется в ее американском варианте.