Ингрид Нолль - Головы моих возлюбленных

• Название: Головы моих возлюбленных
• Автор: Ингрид Нолль
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-023131-8

Что связывает таких разных подруг – красавицу Кору и «гадкого утенка» Майю?

Как ни странно – преступления!

Нe спешите осуждать их – лучше попытайтесь войти в положение!

Подумайте, легко ли, например, отделаться от спившегося папаши-художника и гнусного мужа-миллионера – закадычных дружков-собутыльников?

Просто ли защитить подругу от мерзавца, пытающегося то ли соблазнить, то ли изнасиловать?

А что, черт побери, делать с похитителем, требующим колоссальный выкуп за ребенка?

Поверьте, Майя и Кора вовсе не аморальны! Просто они пытаются помочь ближнему – и делают это по-своему, не так, как все мы!

---

Отец был растроган нашим подарком.

– Да, но что же мне теперь нарисовать?

– Нас, – ответила я, – двойной портрет, Корнелия и я.

– Я целую вечность не писал портреты.

Но Кора тоже пристала к нему, так ей понравилась моя идея. Отец вошел в раж – его побуждали к тому новые краски. Начал он с многочисленных набросков, и все они получались у него на удивление живо.

– Я напишу вас как двух куртизанок Утамаро.[4]

Об испанских принцессах даже и речи не заходило.

После трех сеансов, исполнившись творческого пыла, он завершил картину. По колориту это полотно было не сравнить с жучками-червячками, оно было гораздо пестрее.

Мы с Корой выглядели на нем более взрослыми и умудренными, но в выражении лиц было что-то по-детски жестокое, словно мы только что оборвали крылышки у всех его насекомых.

Отец был в восторге, он впервые обнял меня, обнял и Корнелию (не слишком тактично, на мой взгляд) и выразил мнение, что эта картина послужит началом его второй карьеры. Хотя про его первую карьеру я ровным счетом ничего не знала.

На прощание отец захотел подарить мне свою картину. Но как спрятать подарок от матери? Уж она-то сразу догадалась бы, кто ее писал. Я попыталась втолковать это отцу.

– Ну, скажи ей правду, – ответил он.

– Она никогда не говорит о тебе. Мы с Карло не хотим ее огорчать. Может, она так до сих пор и не простила, что ты нас бросил…

Сказав эти слова, я очень смутилась, ибо ни разу еще не разговаривала с ним так откровенно.

Он смотрел прямо перед собой неподвижным взглядом.

– Суровая женщина, – наконец сказал он. – Можно подумать, я по доброй воле сел за решетку.

Мы с Корой так и побелели.

– А почему вы сидели за решеткой, господин Вестерман? – вежливо спросила она.

Лично я не осмелилась бы задать такой вопрос.

– Господи… – Отец достал бутылку и отхлебнул прямо из горлышка. – Расскажу, когда вы немного подрастете.

В шестнадцать лет неприятно слышать такие слова.

– Как ни суди, это был несчастный случай, и я за все заплатил. Если бы твоя мать поддержала меня, я бы уже много лет снова был с вами.

Он еще заметил, что другие женщины не так жестокосердны.

И снова Корнелия принялась его допытывать:

– А вы потом женились во второй раз?

Хотя она не могла не знать – мои родители так и не развелись.

– Нет, нет, – сказал он, – Карин – она медсестра, очень энергичная женщина и без всяких предрассудков. Теперь, когда я состарился и мне нужна помощь, она меня покинула.

– Папа, – спросила я, набравшись храбрости, – а ты помнишь, как называл меня инфанта Майя?

– Какая такая инфанта? – переспросил он и поковырял спичкой в ухе. – Откуда у нас возьмутся инфанты? К слову сказать, Карин была не моложе твоей матери. Даже на год старше.

Ну какое мне было дело до этой дуры Карин?

– Папа, – умоляющим тоном продолжала я, – я говорю про Веласкеса.

– Веласкес? Если мне не изменяет память, он писал испанский двор, инфант, конечно, Боже мой. А ты-то откуда это взяла? Я не эпигон.

Эти слова доказали мне, что он совсем позабыл свою маленькую дочь.

Кора тем временем заворачивала картину.

– Если Майя не хочет, я сама ее возьму.

Отец молча кивнул. У него и мысли не возникло, чтобы сохранить портрет для себя. Мы попрощались. На другой день мы собирались ехать домой. Многое я так и не смогла прояснить и узнать, просто к старым тайнам добавились новые. Обиженная и разочарованная, я протянула отцу руку.

– Ну, тогда привет, – сказал он.

Глава 4 Персиковый

Родителей можно ненавидеть, а можно идеализировать. Родители Коры представляли собой полную противоположность моим – до такой степени, что казались мне лишенными малейших признаков подлости и будничной усталости друг от друга, казались символом современных партнерских отношений. Отец у меня был алкоголик, мать страдала депрессией – то ли она страдала из-за него, то ли он из-за нее начал прикладываться к бутылке. Как бы то ни было, на пути своего рокового развития они подталкивали друг друга.

Весной во Флоренции порой идут проливные дожди. Из автобуса сложно разглядеть всю красоту этого города – потоки грязной воды струями бегут по стеклу. Быть может, сравнение их со слезами, которые льются из моей грязной души, покажется не очень оригинальным, но оно снова и снова приходит мне на ум.

* * *

В такие хмурые дни я вспоминаю, как мы возвращались из Гамбурга в Гейдельберг. Когда мы уже сидели в вагоне и родственники Коры кивали нам с видом явного облегчения, мне казалось, что у меня начинается грипп. Я так и не заболела, но мое внутреннее бессилие и плаксивость вполне походили на предвестников болезни. Мы говорили о моем отце, правильнее сказать, Кора говорила, а у меня не было сил развивать собственные теории.

– Ты расскажешь Карло о том, что мы у него были, конечно, не упомянув ни единым словом наш выигрыш в лото?

Я пришла в ужас.

– А вот это не его собачье дело.

Хотя, с другой стороны, мне показалось заманчивым, что теперь я знаю больше, чем брат, могу подробным повествованием кое-что у него выведать и вообще устроить ему настоящую пытку.

– Надо подумать, – ответила я и, привалившись к Коре, уснула.

Я проснулась после лихорадочной дремоты, меня терзал неприятный сон, который я не могла бы передать словами. Он имел какое-то отношение к картинам отца. Мне скоро предстояло расстаться с Корой, и тогда я оказалась бы беззащитной перед моим шантажистом. Без подруги я чувствовала себя как ребенок без матери.

В багажной сетке Корнелия обнаружила газету. Не успела я открыть заспанные глаза, как она воскликнула:

– Я хочу прочитать тебе кое-что интересное. Слушай:

Во время праздника, устроенного молодежью в окружном центре Г., при трагических обстоятельствах семнадцатилетний Маркус Ш. был с тяжелым ранением доставлен в больницу. Изрядно выпив, он приставил себе к виску газовый пистолет своего отца, относительно которого был убежден, что это вполне безобидная игрушка, и спустил курок. Если верить словам друзей, он просто хотел попугать свою одноклассницу, которая его отвергла. Буйное веселье завершилось более чем ужасно. Взрывная волна причинила молодому человеку тяжелое ранение мозга. В бессознательном состоянии он был доставлен в неврологическое отделение университетской клиники, где лишь три дня спустя был выведен из состояния комы.

Кора выжидательно на меня посмотрела.

– О'кей, – среагировала я. – Этого я не знала. Я всегда думала, что подобное оружие служит только для запугивания, а вреда причинить не может.

– Пожалуй, так и есть, но этот глупый Маркус прижал пистолет к виску, вот в чем разница.

– Пусть так. – Я пожала плечами.

– Майя, а ты знаешь, что у моего отца в ящике стола лежит такой же пистолет?

Я вытаращила глаза. Что это она задумала?

– Если этот Детлеф от тебя не отвяжется, можно и так…

– Ты хочешь его убить?

– Да нет, можно сделать так, чтобы он сам выстрелил, ну, как в этой газете. Никто ведь не знает, что мы ее прочли.

– Нет, Кора, это слишком. Надо подойти к делу с другого конца. Чтобы на руках у нас было что-то такое, чем мы сами его сможем шантажировать, так сказать, антишантаж.

Кора задумчиво щипала свой мохнатый пуловер.

– Что ж, вполне можно попробовать. Родителей на будущий уик-энд как раз не будет дома. Во вторник они уедут отдыхать, а до тех пор мы должны тебя выручить.

– Ты что этим хочешь сказать насчет уик-энда и отъезда родителей?

– Понимаешь, вечеринка, о которой написано в газете, наводит меня на мысль. Мы пригласим Детлефа и Карло, а может, и еще кого. И напоим этого гада, и я прижмусь к нему, и заманю его в родительскую спальню. Он разденется и сбросит свою одежду в ванной, потому что я так захочу. У нашей ванной две двери, ты возьмешь его вещи и спрячешь.

– Ах, Кора, ну зачем это нужно? На него это не произведет никакого впечатления. Он залезет в супружескую постель, наденет пижаму твоего отца и проспится. И вообще, с какой стати он будет раздеваться догола, если ты сама не разденешься?

– Ну я тоже слегка разденусь.

Корнелия во многом меня превзошла, об этом я догадывалась. Но насколько превзошла, я не спрашивала, сознавая, что мне самой по этому поводу сказать нечего. Я сделала над собой усилие:

– Кора, а когда ты впервые по-настоящему имела дело с мужчиной?…

– Позавчера.

Я не поверила и принялась допытываться:

– Студент, что ли?

Она кивнула: он самый.

– Ну и как тебе показалось?

– Ты не много потеряла.

В то время я еще не знала, что Кора воспринимает мужчин как своего рода мышат, с которыми молоденькой кошке можно и поиграть, прежде чем утолить голод.

Мы надолго замолчали, глядя из окна на проносящийся мимо плоский северный пейзаж. Потом снова вернулись к нашему шантажисту и решили все-таки устроить вечеринку. Без оружия, конечно, но с намерением как-нибудь его опозорить или просто испугать. Лучший метод защиты – это нападение.