Павел Кузнецов - Дни боевые

• Название: Дни боевые
• Автор: Павел Кузнецов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Но где же настоящее Малое Стёпаново? Покажите его! -допрашивал я командира полка.

- Честное слово, и сам не знаю, где оно. На местности нет ни Малого Степёнова, ни Большого Стёпанова. Мы занимаем вот тот бугор, - показал Черепанов рукой. - Может быть, как раз на этом бугре и стояло Малое Стёпаново. Очень трудно ориентироваться. На том бугре противник днем даже ползать не даст, голову нельзя поднять. Пищу подвозим по оврагу и то только ночью.

- Но почему же вы донесли, что овладели Малым Стёпановом, когда его на местности совсем нет?

- Товарищ полковник, я донес то, что мне доложили. Проверить в темноте я не мог.

- А почему же вы не проверили после?

- Простите! Каждый день проверяю, все время сомневаюсь, но до сих пор как-то не решился доложить. Думал, переживал, совестно было сознаться в ошибке.

Черепанов стоял растерянный, не смея взглянуть мне в глаза.

- Не ожидал, Черепанов, что вы так сильно можете подвести, - сказал я ему.

Черепанов безнадежно развел руками и опустил голову.

- Может быть, у тебя и трофеи липовые? - спросил Носков. - Мы их тоже не видим.

- Ну нет! - сразу оживился Черепанов. - В трофеях ничего липового нет. Пушки всегда остаются пушками, все они стоят на своем месте, и никто их не украдет.

- А где же они?

- Они там! - показал он на овраг. - Все двадцать пять, я сам не раз пересчитывал, и два танка.

Черепанова-то я поругал, но сам был не в лучшем положении.

"Что же делать? Донести командующему о своих сомнениях или умолчать? задавал я себе вопрос. - Можно, конечно, считать, что Малое Стёпаново занимаем мы, от этого дело не изменится, только не чиста будет совесть. Во-первых, Малого Стёпанова нет и занимать мы его не можем, а во-вторых, по всем данным, тот бугор, где оно стояло, занят противником, а наш передний край проходит на подступах к нему.

Доложил Морозову вечером по возвращении с рекогносцировки.

Внешне к моему докладу командующий отнесся как к самому обычному, только сказал:

- Может быть, это и не так? Разберитесь получше!

Через неделю я предстал перед Военным советом армии с объяснениями по поводу неудачи с Малым Стёпановом.

Военный совет армии объявил мне выговор за неправильную информацию и предупредил, чтобы я впредь проверял, а потом уже докладывал.

* * *

После непродолжительной оперативной паузы вновь начались наступательные бои у стен "рамушевского коридора". На нашем участке они развернулись за опорный пункт гитлеровцев -Сорокино.

Сорокино находилось на левом фланге дивизии, на стыке с соседом. Оно раскинулось на пологой высоте метров на десять -двенадцать выше уровня болота и командовало над окружающей местностью.

К населенному пункту с трех сторон подступал лес, разделенный тремя полянами, из которых две своими скатами были обращены на север, в нашу сторону. Западная поляна находилась перед левым флангом нашей дивизии, восточная - перед правым флангом соседа.

На скатах просматривались три траншеи, соединенные между собой ходами сообщения. Сорокинский опорный пункт образовывал в обороне противника выступ, обращенный своим углом к нам. Линия переднего края подходила сюда с юга, а затем резко поворачивала на запад к Росино.

Гитлеровцы имели в Сорокинo один пехотный батальон, а на всем выступе у них оборонялось до пехотного полка.

Бои за Сорокинo явились составной частью второй наступательной операции армии и имели вспомогательный характер. Главный удар армия наносила на участке: Обжино, Ольховец, Вязовка, в пяти - шести километрах левее нас, на том самом месте, где мы действовали прошлой зимой. Продолжались эти бои двадцать дней. Начались в конце декабря сорок второго года и заняли почти всю первую половину января сорок третьего года.

Проходили они и на этот раз недостаточно организованно, с низкой материальной обеспеченностью, рывками, нервно. Нервозность порождалась неуспехами.

Участвуя в боях за Сорокине, мы вначале взаимодействовали со своим левым соседом - дивизией полковника Штыкова, затем с дивизией генерала Розанова и, наконец, когда фронт наш расширился, пытались овладеть опорным пунктом самостоятельно. Правый сосед в боях не участвовал: он продолжал обороняться.

Штыков со своим штабом появился рядом с нами неожиданно, ночью, обнаружили мы его утром, когда его штаб стал зарываться в землю. Я зашел в палатку к Штыкову. Встретил он меня радушно.

За завтраком разговорились. Вспомнили о наступательных боях прошлой зимы, поговорили и о задачах сегодняшнего дня.

- Начальство опять что-то замышляет, делает перегруппировки и все молчком, - говорил Штыков. - Перебрасывают с участка на участок, как мячик, а зачем - неизвестно. Вот и сейчас перебросили меня, чувствую, заставят Сорокинo брать, но пока ничего не говорят, скажут в последнюю минуту. Ты не знаешь, когда наступать начнем?

- Нет, не знаю, - ответил я. - Был здесь вчера начальник штаба армии, изучал, планировал что-то, а затем, так ничего и не сказав, уехал в латышскую дивизию к Вейкину. Вечером я зашел к Вейкину, спросил у него, а он только плечами пожал. Так и ушел я от него ни с чем.

- Вот тебе и взаимодействие, - покачал головой Штыков. - Каждого ограничивают рамками своей задачи, не раскрывая ни замыслов старшего начальника, ни задач соседей. Пришлют выписку из приказа, вот и все, комбинируй как знаешь. Если интересуешься, что будет делать сосед, то сходи к нему сам и узнай, а его добрая воля - сказать тебе это или не сказать. А как у тебя с людьми?

- Хвалиться нечем, ниже среднего. Хоть и в обороне лежим, а потери несем каждый день. Люди выбывают, а пополнения не поступает.

- А у меня совсем людей мало, - вздохнул Штыков. -Плоховато дело и со снарядами.

Переговорив о делах, мы перевели разговор на знакомых нам офицеров.

- Скажи, пожалуйста, как у тебя мой Чуприн поживает? -спросил я Штыкова.

- Аа-а!.. Алексей Иванович! Ну, это молодец! За такого командира, откровенно говоря, я тебя благодарить должен. Сейчас на полк его поставил, думаю, справится. Да, ты знаешь, - Штыков улыбнулся, - он теперь отец, сынишка у него растет, Алексей Алексеевич.

Так беседовали мы со Штыковым дня за два до начала наступления, не предвидя, как и когда оно начнется и во что выльется.

А началось оно очень просто и еше проще закончилось.

Был получен приказ, в котором указывались задача и время начала действий и давалась выписка из плана артиллерийского наступления.

Согласно плану за продолжительной артподготовкой должен был последовать огневой налет по переднему краю, а вслед за ним бросок пехоты в атаку.

Но в бою всё приобрело иной вид, чем на бумаге.

Рано утром, до начала артподготовки, я был на своем НП, в двух километрах к северо-западу от Сорокино, у отметки 59,5.

Началась артподготовка. Реденько, один за другим, проносились над головой снаряды и падали на широком фронте, создавая видимость не артподготовки, а пристрелки.

- Какой же толк от вашего огня? - спросил я у Носкова.

- А что же я могу поделать? - ответил он. - Снарядов мало.

- Мало снарядов, так надо бы и время брать меньше, вместо сорока минут хватило бы пятнадцати.

- На меня не обижайтесь, товарищ полковник, я здесь ни при чем, сказал Носков, - план прислали сверху, армейскую операцию планировала армия, а не мы.

Он был прав.

Наступило время огневого налета. Огонь несколько усилился, но опять это было совершенно не то, чего ожидала изготовившаяся к атаке пехота. В атаку она поднялась не дружно. Ее бросок к окопам противника был встречен шквалом неподавленного огня, и она тут же вынуждена была залечь в снег и окапываться.

Наблюдая за всем этим, я нервничал, ругался с командирами полков, вызывал к проводу комбатов, но был бессилен что-либо изменить.

Подчиненные реагировали на мои требования по-разному.

- Заикин! Почему не атакуете? - спрашивал я у командира Карельского полка.

- Сильный огонь не дает пехоте подняться.

- Подавляйте его и атакуйте!

- Стараемся, но не можем. Подавите, пожалуйста, артиллерию и минометы. Почему молчит наша артиллерия, почему она не хочет помогать пехоте?

- Помогает, как может. Подавляйте своими средствами и атакуйте! Алло!.. Алло!.. Николай Васильевич! - звал я. -Карельцы никогда не подводили, они и сейчас не должны подвести! Алло!..

Но Заикина у телефона уже не было. Он совершенно не выносил, когда я случайно в бою называл его по имени и отчеству. Он считал тогда наши дела настолько плохими, что хватал автомат, срывался с места и бежал в один из батальонов, чтобы участвовать в бою лично.

- Черепанов! Почему не атакуете? - спрашивал я командира Новгородского.

- Не подавлен огонь. Пехота рванула и залегла, ничего поделать не может. А батальон Захарова совсем не поднялся.

- Почему?

- Захаров артподготовки ждет.

- Да что он? Артподготовка уже была. Часы-то у него есть? Сигнал атаки видел?

- И часы есть, и сигнал видел, а артподготовки, говорит, на его участке не было.