Титта Руффо - Парабола моей жизни

• Название: Парабола моей жизни
• Автор: Титта Руффо
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга воспоминаний Титта Руффо, названная им «Парабола моей жизни»,— правдивое описание нелегкого жизненного и творческого пути одного из величайших вокалистов-баритонов первой половины XX века. Мемуары эти, занимательные и поучительные, привлекательны своей искренностью, прямотой и бесхитростной откровенностью.

Жизнь знаменитого артиста с самого начала и до конца складывалась не гладко.. На его долю выпали жизненные и творческие конфликты, требовавшие от него активного участия и немедленного разрешения. Такой уж он был человек и такая была у него судьба.

---

Вот какими были выдающиеся артисты, которые впервые приобщили юного Титта Руффо к искусству. Не удивительно, что он был потрясен до глубины души, потрясен до слез и не мог отделить образов Сантуццы и Туридду от Беллинчиони и Станьо. Мало того, потрясение принесло плоды неожиданные и реальные: у Титта Руффо вдруг «открылся» голос. В каком-то немом экстазе юноша возвращается из театра домой и, несмотря на поздний час, заставляет брата повторить на флейте заворожившую его мелодию. Он не читает, как обычно, текста либретто, о нет! Он начинает петь. Поет все громче и уверенней, поет прекрасным, сильным чистым тенором. И вот, несмотря на то, что давно наступила ночь, в соседних домах открываются окна, люди встают с постелей, прислушиваются, аплодируют, Кто-то кричит «браво»... Это ведь Италия, и равнодушных к красивому сильному голосу нет. «Это был мой первый успех в качестве певца»,— вспоминает Титта Руффо. В общем это похоже на чудо. Но на самом деле чуда не было, а было лишь первое проявление той характерной для великого баритона гениальной вокальной интуиции, заставлявшей его мгновенно схватывать все особенности механизма подачи голоса, безошибочно ощущать законы дыхания, находить верное направление резонирующей звуковой струе. Можно даже сказать, что эта удивительная особенность в какой-то степени лежала в основе его выдающегося вокального мастерства. Известный русский писатель Александр Иванович Куприн встретился с Титта Руффо на итальянском курорте Сальсомаджоре за несколько лет до первой мировой войны. Певец уже тогда был знаменитым и успел побывать на гастролях в Петербурге и Москве. «Титта Руффо,— вспоминает Куприн,— изумительно имитировал пение Шаляпина, Тартакова и Леонида Яковлева: их тембры, их манеру давать голос, их своеобразные приемы. ..» Вряд ли можно расценивать удивившую Куприна особенность — поскольку речь идет о Титта Руффо — как некое звукоподражательное воспроизведение чисто внешних признаков, отличающих одного артиста от другого. Скорее всего это — проявление удивительной интуиции, позволявшей певцу мгновенно схватывать и применять все особенности чужого вокального механизма. И вот, в тот знаменательный вечер, когда юный Руффо, не помня себя от волнения, приобщился к искусству, он, по всей вероятности инстинктивно, но всем существом своим участвовал в переживаниях действующих лиц и незаметно для себя «внутренне» пел вместе с ними, то есть и правильно дышал и рационально производил все движения, связанные с процессом звукоизвлечения. Голос же у него, несомненно, уже был от природы поставлен так, что понадобился только толчок, только реальное восприятие вокального искусства выдающихся певцов, чтобы этот голос и у него зазвучал и понесся.

То же самое случилось с ним несколько позже, когда ему исполнилось восемнадцать и он уже успел потерять свой чудесный тенор, погибший в исключительно тяжелых условиях физического труда, которые так долго были уделом молодого Руффо. Отец с презрительным недоверием относившийся к любым художественным проявлениям младшего сына, пленился вдруг голосом случайно встреченного в кафе приехавшего из Пизы уличного певца, обладателя великолепнейшего баритона. Он предлагает этому певцу, Оресте Бенедетти, и кров и пищу У себя в доме, находит для него отличного учителя пения, заботится о нем, хлопочет об устройстве ему дебюта. Появление в семье молодого Бенедетти — важнейшее событие в жизни Руффо. Хотя голос он потерял и старается больше не думать о пении, но совершенно заворожен красотой могучего и сочного баритона, поселившегося в их квартире певца. Руффо бежит теперь со всех ног из мастерской домой, чтобы снова слушать этот «золотой» голос. Он не спускает глаз с поющего молодого человека, молча копирует его манеру подавать звук, движения мускулов лица, губ, даже его жесты. Вместе с ним он «в уме» разучивает оперные партии, и на работе в мастерской, привычно орудуя огнем и железом, «про себя» повторяет их.

И вот в один постине прекрасный день молодой Руффо, не перестающий восхищаться голосом Бенедетти, рассказывает о нем своему товарищу по мастерской, рабочему-кузнецу Пьетро. Желая дать понятие о том, как хорош Бенедетти, Руффо позой, жестами, манерой подавать голос, «паясничая», по собственным его словам, хочет изобразить молодого певца в партии доницеттиевского Велисария. И вдруг из груди его вырывается голос — баритон такой удивительной красоты и мощи, что им наполняется и звенит все помещение мастерской. Пьетро застывает ошеломленный, а Руффо продолжает петь радостно, свободно, раздувая звук до невероятной силы. Голос родился, он есть — это факт! И звучал он опять-таки в результате творческих наблюдений молодого Руффо, в результате той необыкновенной, чисто вокальной интуиции, позволившей ему осмысленно и плодотворно работать над собственным голосовым аппаратом, приглядываясь и прислушиваясь к Бенедетти.

С этого момента жизнь молодого рабочего посвящена одной цели: сделаться певцом. Он одержим стремлением учиться, развивать то, что так щедро отпущено ему природой, мечтает посвятить себя искусству. Мечтает и всячески старается превратить мечты в реальность. Однако в условиях тяжелого труда в мастерской это не так-то просто. Все же через год Руффо поступает в консерваторию Санта Чечилия. Казалось бы — радость? Увы, нет. Все получается довольно нескладно. Педагог-вокалист считает голос молодого рабочего каким-то неопределенным и намеревается сделать из него бас. Педагог-пианист попросту выставляет его из класса, придя в ужас от его жестких, невероятно огрубевших рабочих рук. И только преподавательница декламации, Вирджиния Марини, в прошлом известная артистка и мастер сценического искусства, находит у него выдающиеся актерские способности и подлинный артистический темперамент.

А в то же время отец Руффо, Оресте Титта, год тому назад приютивший у себя в доме Бенедетти и по-родственному заботившийся о нем, собственному сыну отказывает в праве на занятия пением. Поступление его в консерваторию он считает блажью, из мастерской его не отпускает и устраивает ему скандалы чуть ли не каждый раз, когда юноше надо отлучиться на занятия в Санта Чечилия. Долго выдерживать создавшееся положение невозможно. Развязка наступает через какие-нибудь полгода. Руффо навсегда расстается с консерваторией, не успев даже перейти на второй курс! Затем, поступив к частному преподавателю, он делает сразу огромные успехи. Но через два месяца уроки прекращаются: Руффо не смог заработать столько, сколько нужно было, чтобы рассчитаться с педагогом. Вот условия, в которых проходят годы учения одного из величайших вокалистов-актеров своего времени. Труден и безрадостен этот период ученичества. Скорее даже не ученичества, а напряженной борьбы за право считаться учеником. И юноша принимает отчаянное решение. Он уедет в Милан, чтобы там немного поучиться и... дебютировать на сцене.

В Милане — встреча с Лелио Казини, хорошим педагогом приятным человеком, и два-три месяца успешных занятий ним. Вот и все. Весь багаж приобретенных знаний, все артистическое вооружение, с которым двадцатилетний Руффо ступает на театральную сцену. С этого момента для него начинается новая жизнь. Жизнь, которую можно назвать романом о голосе, о том что этому голосу сопутствовало, о том, то происходило в связи с ним и вокруг него.

Первая сценическая площадка, на которую артистом выходит Титта Руффо — театр Костанци в Риме, тот самый театр Костанци, где он, шестнадцатилетний, четыре года назад был впервые потрясен музыкой. Несомненно, в факте этого выступления есть нечто героическое. Без общего образования, без каких бы то ни было сценических навыков, он выступает партии Герольда в «Лоэнгрине», — сложной вагнеровской опере, узыка которой непривычна для его неискушенного слуха, выступает первый раз с оркестром. Мало того, что он в первый раз на сценической площадке, он впервые поет загримированный, поет в театральном, обязывающем к особой пластике костюме. Между тем, рядом с ним нет тщательно подготовившего го учителя, нет друга-музыканта, нет человека, заботливо поверившего этот его грим и костюм, нет режиссера, который помог бы ему добрым советом. Ничего этого нет. Он, как неопытный пловец, упавший в бушующий океан, всецело предоставлен самому себе. Надеяться ему не на кого. Но он не теряет присутствия духа и внимательно проверяет свое состояние. Он чувствует, что его раздражает приклеенная борода, ему кажется, что она создает помеху для подачи голоса. И тогда он, прохаживаясь по сцене, умно и сосредоточенно, совсем как бывалый вокалист, производит ртом ряд движений, четко артикулируя слова. Ему уже исполнилось двадцать, но он очень худощав, выглядит совсем мальчишкой и как актер (в роли Герольда) не внушает большого доверия. К тому же говорит он в жизни негромко, каким-то высоким невзрослым голосом. Но когда он открывает рот на сцене — в зал несется голос в полном смысле слова феноменальный, несется лавина звука, несется баритон такой удивительной красоты и такой редкой мощи, что он способен заполнить собой любое самое большое театральное помещение. И на первом же спектакле публика, впервые услышав звучание этого голоса, приветствует его бурными аплодисментами. А когда через пять представлений в партии Тельрамунда появляется Оресте Бенедетти, он не может надивиться не только силе и великолепию голоса Руффо, но и тому, как смело и уверенно держится на сцене этот юноша, вчерашний рабочий кузнечной мастерской, два года назад не подозревавший о существовании своего голоса и молча не спускавший с поющего Бенедетти восторженно расширенных глаз.