Даниэлла Вуд - Пугалки для барышень. Не для хороших девочек

• Название: Пугалки для барышень. Не для хороших девочек
• Автор: Даниэлла Вуд
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-386-01457-5

Возьмите среднестатистическую городскую девчонку 17-ти лет, добавьте ей немножечко опыта и ума, избавьте от обязательных в этом возрасте комплексов, научите с улыбкой смотреть на жизнь — и перед вами настоящая Рози Литтл. Эта книга — истории о самой Рози и о тех, кто ее окружает. В жизни Рози есть все: искусство, красота, путешествия, работа и, конечно, любовь…

---

Привычки Фэй заставили Тэмсин слегка устыдиться своего отношения к себе. Фэй редко пьет что-либо, кроме воды с капелькой лимонного сока. Ест она тоже мало: небольшие порции салата из инжира и экзотических фруктов с капелькой меда и простым йогуртом, салаты из листьев рукколы, орехов пекан и груши, без заправки. Она как-то сказала Тэмсин, что никогда не готовит, а покупает только свежие продукты, которые красиво смотрятся на тарелке. Сказав это, она тут же с легкой усмешкой поправила себя, сказав, что было бы правильнее говорить здесь в прошедшем времени.

Каждый вечер Тэмсин засыпает рядом с Майклом на кровати, под которой стоит чемодан. Майкл не отличается любопытством, поэтому Тэмсин его не закрывает на ключ, хотя теперь в нем есть вещи, которые она не хочет ему показывать. Когда он засиживается в библиотеке за учебниками допоздна, она достает вещи из чемодана и аккуратно раскладывает на кровати крохотные белые комбинезончики, шапочки, рукавички и носочки. А потом убирает их обратно.

Очень часто, когда Майкл ложится рядом с ней в постель, он целует ее с надеждой на продолжение. Она отвечает на поцелуй, но подчеркнуто холодно. Тогда он берет книгу со столика рядом с кроватью, не спрашивая, почему она так поступает. Ей хотелось бы, чтобы он спросил, потому что ответ у нее готов. Он так и вертится у нее на языке. «Все испорчено, — ответит она, если только он спросит. — Везде красные пятна…» Она опишет ему слепящие софиты операционной у себя над головой и холодные отблески света ламп на луже собственной крови.

Где Кейт? Куда она подевалась? Время идет, и этот вопрос начал примешиваться ко всему, что ни делала Тэмсин: и в супермаркете при покупке продуктов, и к ее соусу в тарелке макарон, и к зубной пасте, когда она выдавливает ее из тюбика на щетку по вечерам. Этот вопрос встал во весь рост в тот день, когда бедренная кость Фэй рассыпалась под весом ее таза, как алебастр, — в последний день ее жизни, когда она попыталась встать на ноги. Она тает на глазах, время бежит, и Тэмсин замеряет, сколько ей осталось жить, по черным рискам на шприце, который она каждый день наполняет и вонзает в сплошь покрытую синяками кожу Фэй. Осталось совсем недолго. А телефон все не звонит.

— Я не вижу у вас здесь ни одной фотографии, — заметила Тэмсин однажды.

— Мне больше нравятся картины, написанные красками.

— У вас должны быть хотя бы снимки Кейт.

— Я родила ее на свет. Уж ее-то лицо мне не грозит забыть.

Вот что для Тэмсин ужаснее всего: лицо, которое она никогда не видела, нельзя себе представить. Обида расползается по ее телу, как попавшая в кровь отрава. Это обида на весь мир, на всех людей без разбора. Может быть, Кейт и была той единственной дочерью, которая когда-то лежала, свернувшись, в животе Фэй, но последние дни жизни та проведет наедине с Тэмсин. Это Тэмсин будет делать обезболивающие уколы, подкладывать подушки под тощее тело, вытирать иссохшую задницу. В конце концов, именно она будет ей настоящей дочерью.

«Где же Кейт?» — вот что Тэмсин больше всего хочется спросить у Фэй. Вместо этого она задает этот же вопрос Майклу, и его несерьезные ответы превращаются в какую-то бессовестную игру.

— Может быть, она алкоголичка с девятью умственно отсталыми детьми, живет в рабочем квартале и таскает окурки из мусорных корзин в торговом центре? Наверное, она дала обет молчания и затворилась в монгольской юрте? Или живет в Техасе, в трейлере, в полигамной семье с мужем-мормоном и шестью его другими женами? А вдруг она уже не Кейт, а Кевин?

Слово Рози Литтл О детерминизме имен

Всем нам известны шутки, например, о плохо кончившем итальянском парашютисте Летистуччи, но железная зависимость, с которой призвание или характер людей начинают соответствовать их именам, меня давно уже не удивляет. Я уверена, что вся вина за то, что я так и не выросла выше своих ста пятидесяти трех сантиметров, полностью лежит на моей несчастной фамилии. Уж не знаю, как этим пяти буквам удалось перебороть действие свежей ДНК, которая регулярно поступала в генофонд семьи Литтлов на протяжении нескольких поколений, но обидная шутка «мелкая фамилия — мелочная натура» навязла у меня в зубах еще до того, как я наконец достигла того роста, который позволил мне самой спуститься на землю с детского креслица на заднем сиденье маминой машины.

По-видимому, игра в имена началась с Адама, которому сам Господь поручил наделить именами всех тварей земных, больших и малых, которые были приведены под его начало в райском саду. Позже, в эпоху колониальных открытий, исследователи и путешественники страстно полюбили давать названия вновь открытым животным и растениям. Но в наши дни, если только вы не ботаник, обнаруживший никому не известную орхидею, и не астроном с телескопом, достаточно мощным, чтобы открыть новую звезду, единственные создания, которым вы можете давать имена, — это ваши домашние животные и дети. Так что если вы вдруг захотите начать разбрасываться именами и названиями, словно капитан королевского брига в семнадцатом веке, придется вам обзавестись как можно более многочисленной семьей или купить себе просторный аквариум и заселить его бесчисленной стаей рыбок.

Что значит имя? Возможно, Роза под любым другим названием сохранила бы свой сладкий запах, но выросла ли бы я такой же, как теперь, если бы мои родители назвали меня Персефоной? Все это настоящая лотерея. Наградить ребенка необычным именем в надежде, что оно даст ему фору, позволив выделиться из толпы? Или избрать противоположный подход и назвать его простым именем, с которым он сможет перевоплотиться в любую личность по своему выбору.

В целом я склоняюсь к тому, чтобы дать ребенку наименование, отличающее его от всех прочих, но при этом для меня не секрет, что это может привести к совсем нежелательным результатам. Так и случилось с одной малюткой, объявление о рождении которой недавно попалось мне на глаза. Возможно, родители планировали, что она, став постарше, разгадает сложные шифры киберпространства, но я подозреваю, что с гораздо большей вероятностью она проведет всю свою жизнь в тщетных попытках догадаться, почему родители дали ей имя Декода.

Впрочем, хорошее, разумное имя еще не гарантирует, что его владелец вырастет хорошим, разумным человеком. Даже если это классическое, простое в написании, добропорядочное имя, как Кейт.

Однажды вечером Майкл сказал:

— Может быть, это не Кейт темная лошадка, а Фэй. Возможно, она убила Кейт и похоронила ее под кустом гортензии.

Его глупость пробуждает все темное, что дремало у Тэмсин в душе, и она слышит, как трепещут и бьются у нее в грудной клетке перепончатые крылья тысяч и тысяч демонов. Еще три фразы, и разговор перетекает в ссору, а потом он снова повторяет, как и много раз до этого:

— Просто было не ко времени, любовь моя. Мы ведь это уже обсудили. Мне надо было защитить диплом. С финансовой точки зрения мы…

А она снова повышает голос, повторяя свой заученный текст:

— С финансовой точки зрения мы убили нашего ребенка, чтобы позволить себе на хороший дом для него. Мы убили малыша, чтобы когда-нибудь иметь возможность послать его в частную школу, чтобы покупать ему хорошую одежду. Ты считаешь, в этом есть смысл?

Он снова наносит последний удар:

— Тэм, это решение мы приняли вместе.

И она ненавидит его, ненавидит за эти слова. Прежде всего потому, что это правда. Она ненавидит его всю дорогу, поднимаясь по лестнице, ведущей в спальню, все время, пока сбрасывает с себя одежду и стоит под душем. Ей хочется вымыть из своей памяти здание оранжевого кирпича, гинекологическое кресло и сток, в котором исчезают ее красные клетки. Стоя под горячими струями, она чувствует, как невидимая кошка топчется у нее на животе. После аборта месячные сделались обильными и болезненными. Теперь кровь капает между ее ног тяжелыми каплями цвета кларета, которые розовеют, когда вода уносит их к стоку.

Через некоторое время Майкл открывает дверь душа и смотрит на нее так нежно и встревоженно, что ей хочется протянуть к нему мокрые руки, обнять его и прижать к себе прямо как есть, в одежде. Лучше бы эти капли воды были ее слезами, чтобы он стоял под ними, пока не промокнет. Потом она видит, что он заметил кровь, и догадывается, о чем он думает. Это мысль, которую он на собственном опыте научился не повторять всуе. Но говорить вслух и не обязательно. Удар уже нанесен. Вместо тревоги на его лице появляется выражение облегчения, и даже двойного облегчения. Его рот растягивается в покровительственной улыбке, и она сожалеет, что на ее пальцах не растут длинные острые железные когти, чтобы разодрать ему лицо. Она захлопывает дверь душа, прищемив ему пальцы, и, когда представляет, как он сжимает их другой рукой, шипя от боли, испытывает неимоверную радость.