Мария Фагиаш - Лейтенант и его судья

• Название: Лейтенант и его судья
• Автор: Мария Фагиаш
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 5-9757-0097-3

От издателя

Десять офицеров австро-венгерской армии — выпускники военного училища, девять из которых досрочно произведены в капитаны и переведены в Генеральный штаб, — в ноябре 1909 года получают по почте образцы якобы чудодейственного средства, повышающего мужскую потенцию. Один из адресатов принимает капсулы и умирает на месте. Кто является преступником, каковы его мотивы? Может, за этим кроется зависть, ненависть и ревность?

Книга известной в Европе писательницы Марии Фагиаш «Лейтенант и его судья», ставшая в свое время во многих странах бестселлером, на русском языке издается впервые.

---

Мадеру не удалось добраться до кухни, он рухнул на пол в прихожей, корчась и задыхаясь, из горла его вырывались громкие хриплые звуки. Он пытался подняться, но ничего не получалось. В борьбе со смертью пальцы вгрызались в паркет пола, занозы впивались под ногти, но адская боль внутри затмевала все.

Перед тем как потерять сознание, он закричал еще раз, затем пульс замедлился до слабого подрагивания, дыхание стало едва слышным. Несколько секунд еще продолжались судороги, и после полного паралича наступила смерть.

Солдат Бока подходил к лестнице, когда он услышал крик. Это был такой пронзительный звук, который могла бы издать женщина или даже животное. Бока не стал долго раздумывать — он и без того запаздывал. В лавке у Вольфа было полно покупателей, а на обратном пути он к тому же встретил земляка из своей деревни. Тот тоже служил ординарцем у офицера, и они немного поболтали. Только когда часы на башне пробили три четверти шестого, Бока быстро попрощался и поспешил домой.

Солдат взбежал вверх по лестнице одним духом. Нагруженный пакетами, он не смог быстро вставить ключ в замок. Пройдя темную прихожую, Бока положил покупки на кухонный стол. В квартире было тихо, и он подумал, что визит еще не начался. Решив спросить у господина капитана, как сервировать ветчину, он снова прошел через прихожую в гостиную. Какой-то особенный горьковатый запах стоял в воздухе, какого раньше никогда не было. Капитана не было ни в гостиной, ни в спальне, ни в ванной комнате. Во всех помещениях горели газовые лампы, а на письменном столе стояла еще и горящая свеча. Удивляясь, Бока оглянулся вокруг и тут внезапно вспомнил о животном крике, который он слышал. Он схватил свечу, и, еще не дойдя до прихожей, его охватило предчувствие, что с капитаном случилось что-то ужасное.

Он нашел труп в углу около двери на кухню. В позе эмбриона, поджав ноги к груди так, что они почти касались подбородка, лежал Мадер. Только руки все еще впивались в паркет, и из-под разодранных ногтей выступала кровь.

— Боже милостивый, господин капитан! Что случилось, господин капитан?

Бока опустился на колени возле бездыханного тела и попытался его выпрямить. Лицо капитана было багрово-синим, но на ощупь еще теплым. Бока попытался нащупать пульс. Он приложился ухом к груди своего капитана, но не мог понять: слышит он удары собственного сердца или капитана. Бока был крепким парнем, он поднял тело и положил на кровать в спальне, укрыв одеялом. Затем он ринулся из квартиры, сбежал по лестнице вниз и устремился через улицу к дому, где висела табличка с фамилией врача.

В приемной находились два пациента. Сидевшей в регистратуре медсестре после нескольких попыток удалось из сбивчивого рассказа Бока на его ломаном немецком узнать, в чем дело, и она позвала врача. Это был пожилой человек со спутанной бородкой, усталыми покрасневшими глазами и высоким морщинистым лбом. Не надевая пальто, которое уже держала медсестра, он бросил несколько инструментов в свой черный саквояж и последовал за изнывавшим от нетерпения Бока. На пороге врач на секунду остановился.

— Сообщите в полицию, — крикнул он медсестре и после короткого раздумья добавил: — И в штаб гарнизона!

Переходя дорогу, доктор с трудом поспевал за Бока. Перед домом номер 56 они натолкнулись на людей, большей частью жильцов, толпившихся вокруг управляющей домом. Очевидно, она видела, как Бока куда-то понесся сломя голову, и инстинктивно почувствовала, что в квартире капитана что-то неладно. Управляющая загородила Бока дорогу и со всей силой авторитета представителя домовладельца потребовала сообщить, что случилось.

Как раз в этот момент к дому приблизилась Анна Габриель. Одета она была в темно-зеленый шерстяной костюм с современной, укороченной юбкой, на голове — в тон костюму — широкополая шляпка со множеством шелковых цветочных лепестков на полях. Несмотря на то что шляпка была закреплена на голове четырьмя шпильками, Анне с трудом удавалось удерживать ее от порывов ветра. Слегка запыхавшаяся, с румянцем на шеках, Анна выглядела прекрасно, была в превосходном настроении и напевала про себя последний шлягер Лео Фалля. Заметив Бока и пожилого господина в белом халате, стоявших в окружении группы женщин, она остановилась.

Бока тоже увидел ее. Он как раз входил в дом, грубо отодвинув управляющую в сторону. Позднее он никак не мог объяснить, что заставило его остановиться на пороге и крикнуть Анне Габриель:

— Идите домой! Убирайтесь отсюда, черт побери! Убирайтесь отсюда!

Затем он поспешил в дом, и врач последовал за ним.

Анна стояла окаменев. Она чувствовала направленные на нее враждебные вопрошающие взгляды, но уже через миг все потянулись в дом и столпились перед дверью квартиры капитана.

Анна чувствовала неодолимое желание следовать за людьми и лишь отчаянным усилием воли заставила себя повернуться и уйти. Она понимала, что с капитаном Мадером случилось что-то ужасное и что слова солдата Бока, возможно, были попыткой предупредить, спасти ее от той же судьбы. Она стояла на краю пропасти, чувствовала, что почва стала уходить у нее из-под ног. На ближайшей стоянке она взяла фиакр, назвала кучеру адрес и приказала поторопиться.

Доктор Брук бросил беглый взгляд на лицо Мадера, лежавшего на мягкой подушке, и понял, что его помощь здесь не понадобится. Человек был мертв. Доктор наклонился к трупу, и, когда он приподнял одеяло, ему ударил в нос запах горького миндаля. Из угла рта стекала тонкая струйка крови, пачкая расстегнутый ворот кителя. Насильственная смерть, как знал доктор из опыта, была неприятным делом.

— Синильная кислота, — пробормотал он сам себе.

Бока стоял у кровати, крепко сцепив руки на спинке, бледный как полотно.

— Нет тридцать минута, как я уйти, — сообщил он. — Моя уходить, капитан был хорошо.

— С этим ядом и минуты достаточно. Он действует мгновенно, — мрачно проговорил доктор и вдруг сердито набросился на Бока: — Не стой тут истуканом, черт побери! Делай что-нибудь!

Доктор был штатским, и, по мнению Бока, штатский может кричать на человека в форме, если он больше или сильней. Но здесь это было не так. Доктор взглянул устало на солдата и увидел в его глазах отчаяние и тоску. Ему стало стыдно.

— Мне здесь больше нечего делать, — и, взглянув вновь на мертвого, добавил: — Позови-ка ты, братец, лучше священника. Я думаю, капитан был католиком. — Заметив, что Бока не пошевелился, доктор добавил: — В такие моменты, молодой человек, нужно думать более о живых, чем о мертвых. Я имею в виду родителей капитана.

— Вы оставаться с ним? — спросил Бока.

Было ясно, что Бока сказал бы обязательно «с господином капитаном», если бы Мадер был жив. Не из неуважения к капитану, а из-за того, что Бока был не в состоянии в этой скрюченной фигуре с лицом, изуродованным гримасой смертельной муки, узнать того самого человека, которого он всего полчаса назад оставил в квартире.

— Да, я останусь здесь, — сказал доктор и сел в кресло, стоявшее около кровати. Ему было шестьдесят девять лет, а после рабочего дня он чувствовал себя так, как будто ему было сто.

Едва Бока вышел, как появился лейтенант полиции Хорн с двумя своими людьми. Медсестра сообщила ему о несчастном случае с офицером Генерального штаба, поэтому лейтенант сразу же известил военное министерство, Бюро безопасности и комендатуру гарнизона. Он был вовсе не сторонник того, чтобы люди из этих организаций вмешивались в расследование, так как считал, что полиция работает эффективней, если ей не мешают, но в данном случае военных исключить было невозможно.

На первый взгляд, все говорило в пользу самоубийства: мгновенно действующий яд, начатое письмо на письменном столе, отправка из дома ординарца перед тем, как принять яд. Свеча, при которой погибший писал письмо, все еще горела. В одной из ваз стоял букет хризантем, а на кухонном столе лежали несколько нераспечатанных пакетов с деликатесами.

— Какая жалость, — сказал доктор. — Такой красивый молодой человек. Я встречал его пару раз утром на улице. Обычно я без четверти восемь иду навещать своих пациентов, и в это время он выходил из дома. Понятия не имею, где он работал.

— В военном министерстве, — произнес лейтенант.

— Ах да, правильно. Солдат сказал мне, что он служил в Генеральном штабе. Почему он это сделал, господин лейтенант?

— Что сделал?

— Покончил с собой. Наверное, из-за женщины. Как безрассудна молодость. Лишить себя самого дорогого — жизни — из-за того, что так доступно и всегда имеется в избытке.

Лейтенант не ответил. Он прошел в кабинет, взял в руки неоконченное письмо, прочитал его внимательно два раза и, помедлив, положил вновь на письменный стол. Один из детективов изучал содержание корзинки для бумаг, другой — мусорное ведро на кухне. Лейтенант выдвинул ящики письменного стола. Стопка бумаги для писем, фотографии в коробках и вклеенные в альбом, ручки, карандаши, почтовые марки, пачка табака, бумага для сигарет, машинка для свертывания сигарет, узкий скоросшиватель для счетов — все с пометкой «оплачено», квитанции, стопки писем — все аккуратно перевязанные красивым шнурком, служебный пистолет капитана. Всё в чистоте и порядке.