Роберт Уилсон - Кровь слепа

• Название: Кровь слепа
• Автор: Роберт Уилсон
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01915-7

По пути в Севилью в дорожной аварии погибает мафиози Василий Лукьянов. В машине у него обнаружена крупная сумма денег. Расследование поручено старшему инспектору Хавьеру Фалькону, который все еще надеется найти всех виновников недавнего взрыва в севильском районе Росарио. Его также не удовлетворяет исход дела следственного судьи Кальдерой а, осужденного за убийство жены. Чутье подсказывает Фалькону, что оба этих преступления связаны с русской мафией…

---

— Судя по всему, она вам не родная мать, правда?

— Правда. Что случилось с родной, нам неизвестно. Она была кубинкой испанского происхождения, белая, причастна к политике. Исчезла вскоре после рождения сестры в тысяча девятьсот восемьдесят первом году.

— Вам было тогда семь лет.

— Рядовой случай исчезновения, — сказала Мариса. — Подобное на Кубе было тогда в порядке вещей. Отец никогда не распространялся на эту тему.

— Так кто же занимался детьми?

— У отца была череда подружек. Некоторые из них занимались нами, другие — нет.

— А чем зарабатывал ваш отец на Кубе?

— Имел какую-то должность в правительстве. Что-то по линии сахара, его экспорта, — сказала Мариса. — Я так поняла, что вы пришли поговорить о сестре, и разговор наш начинает меня удивлять.

— Мне всегда хочется разобраться в семейной истории тех, с кем я беседую, — сказал Фалькон. — Из ваших слов выходит, что жизнь ваша была далека от нормальной.

— До тех пор пока в ней не возникла мачеха. Она была доброй женщиной и любящей. Она всерьез занималась нами, и впервые в жизни мы почувствовали, что нас любят. И за отцом она ухаживала, когда он умирал.

— А от чего он умирал?

— Рак легких. Слишком сигарами злоупотреблял. — Мариса взмахнула рукой с зажатым в ней сигарным окурком. — А женился на ней он лишь тогда, когда узнал диагноз.

Мариса выпустила вверх, в потолочные балки, облачко дыма. Гасить сигару ей не хотелось. Еще немного, и этот новый старший инспектор, быть может, оставит ее в покое.

— Что сталось с вами после смерти отца? — спросил Фалькон.

— Мы переехали сюда. На севере матери стало невмоготу. Все эти бесконечные дожди…

— Ну а ее родные?

— Родители у нее умерли. Оставался брат в Малаге. Но он черных не очень-то жаловал и даже на свадьбу ее не приехал.

— От чего же умерла ваша матушка?

— От сердечного приступа. — Глаза Марисы влажно блеснули воспоминанием.

— Это случилось на ваших глазах?

— Я была тогда в Лос-Анджелесе.

— Сочувствую, — сказал Фалькон. — Думаю, это явилось для вас тяжелым переживанием. Тем более она была не старой.

— Пятьдесят один год.

— А незадолго до смерти вы с ней виделись?

— Вам-то что за дело! — Она отвернулась, ища глазами пепельницу.

Чего он к ней лезет, этот коп!

— Моя мать умерла, когда мне было пять лет, — сказал Фалькон. — Но пять или пятьдесят пять — разницы нет. Такое не забывается и никогда не забудется.

Мариса медленно обернулась к нему: слышать подобное от севильца, да еще и полицейского, было ей в диковинку.

— Итак, вы вернулись из Лос-Анджелеса, чтобы впредь оставаться здесь?

— И оставалась здесь целый год, — сказала Мариса. — Я считала, что мой долг — заботиться о сестре.

— Что же было потом?

— Она опять сбежала. Но на этот раз ей было уже восемнадцать и…

— И с тех пор от нее ни слуху ни духу?

Последовала долгая пауза, во время которой мысли Марисы, казалось, витали где-то далеко, и Фалькон впервые решил, что нащупал верный путь.

— Сеньора Морено? — окликнул он ее.

— Да… больше я о ней ничего не слышала.

— Вы беспокоитесь о ней?

Она пожала плечами, и Фалькон неизвестно почему почувствовал, что от ответа ее ничего не зависит, потому что правды она не скажет.

— Мы с ней были не так уж близки, почему она и в первый раз исчезла, ничего мне не сказав.

— Вот как? — произнес Фалькон, и взгляды их скрестились. — И что же вы сделали, когда ваша сестра сбежала во второй раз?

— Окончила курс в Школе изящных искусств, сдала квартиру, которую мы с сестрой унаследовали после смерти матери.

— Это та самая квартира, где вы и сейчас живете, на улице Иньеста?

— Да. — Она кивнула. — И отправилась в Африку. В Мали, Нигер, Нигерию, Камерун и Конго, пока там не стало слишком уж опасно. Потом был Мозамбик.

— Ну а туареги? Вы ведь некоторое время и среди них жили.

Молчание, пока Мариса переваривала свидетельство, что некоторые вещи инспектор узнал не от нее.

— Если вам и без того все известно, господин старший инспектор, то зачем было тревожить меня?

— Пусть так, но всегда хочется все расставить по полочкам.

— Я согласилась поговорить с вами о моей сестре.

— С которой вы не так уж близки.

— Но в процессе разговора круг ваших интересов, похоже, расширился и вы стали злоупотреблять моим рабочим временем.

— А потом был еще и Нью-Йорк, не так ли?

Она невнятно буркнула что-то утвердительное и пыхнула сигарой, вновь раскуривая ее.

— Это вам Эстебан сообщил, да?

— Почему вы догадались?

— Я соврала ему насчет Нью-Йорка, — сказала она. — Я посмотрела картину о художнике с Ником Нольте и примерила на себя роль его ученицы и подмастерья. Ни в каком Нью-Йорке я не была.

— Вы врали ему и в других случаях?

— Наверно. Я выдумала образ и подстраивалась под него.

— Образ?

— Такой, какими большинство моих мужчин представляют женщин.

— Старшему инспектору Зоррите вы сознались, что Кальдерон — ваш любовник.

— Он и был тогда им… как и сейчас, хотя тюрьма, конечно, сохранению отношений не способствует, — сказала она. — Мне жаль, что он убил свою жену. Он был всегда таким сдержанным, знаете ли, при всей своей севильской страстности умел держать себя в узде. Ведь он юрист и юрист до мозга костей…

— Так вы полагаете, что убийца он?

— Что полагаю я — не важно. Важно то, что полагает старший инспектор Зоррита, — сказала она. Внезапно в мозгу у нее словно что-то щелкнуло: — Да, конечно, теперь до меня дошло! Ведь Эстебан убил вашу бывшую жену! Интересно получается.

— Интересно?

— Непонятно только, что привело вас сюда, ко мне, — сказала она, пыхтя сигарой и меряя его взглядом, словно впервые.

— А во второй раз ваша сестра тоже сбежала с парнем?

— Где Маргарита, там всегда замешаны мужчины.

— Она хорошенькая, да?

— Но и не только это.

— Сексуальна?

— Не совсем то слово, — сказала Мариса и, пройдя к небольшому бюро и выдвинув ящик, похлопала ладонью по лежащей там сверху пачке фотографий, словно собираясь поделиться с ним, вернее, притвориться, что делится и проявляет откровенность. — Взгляните-ка. Эти снимки я сделала за три недели до ее восемнадцатилетия.

Фалькон проглядывал снимки, и в сердце его поселялась грусть. При всей своей дерзкой обнаженности фигура девушки и ее позы не казались сексуальными. Даже лежа с раскинутыми ногами, она производила впечатление невинности, влекущей увидевших ее мужчин эту невинность осквернить. Для этого Мариса и сделала эти снимки, которые никто другой сделать и не мог. Даже в самых вызывающих порнографических позах Маргарита на снимках сохраняла какую-то детскую чистоту, и именно эта чистота пробуждала в мужчинах зверя, звериная природа их поднимала голову и, встряхнувшись и оправив мохнатую шкуру, начинала свой дикарский танец.

— Для севильца вы не слишком-то велеречивы, господин старший инспектор.

— Что тут скажешь? — отвечал он, откладывая в сторону снимки, просмотренные им лишь наполовину. Он разгадал намерение женщины, и оно ему не понравилось. — Соответствующее впечатление они производят.

— Я первому вам их показываю.

— Хотелось бы увидеть фотографию Маргариты в одежде, — сказал он, — с тем, чтобы можно было начать ее поиск.

— Она не пропала, — возразила Мариса. — И искать ее вовсе не надо.

— Однако я уверен, что вам хотелось бы что-то о ней знать. Ведь правда же?

Мариса вновь передернула плечами, словно бы смущенно, и передала ему поясную фотографию Маргариты.

— Вы часто рылись в карманах у Эстебана, — сказал Фалькон, беря у нее из рук фото. — Зачем вы это делали? То есть я понимаю, что вы художник, об этом свидетельствуют ваши работы, а значит, вы любопытны и жадны до деталей, но думаю, что детали эти не из тех, что можно обнаружить в мужских карманах.

— Моя мама тоже имела эту привычку — обыскивала отца, когда он заявлялся домой в семь утра. Ей надо было удостовериться в том, что она и без этого знала.

— Это ничего не объясняет, — сказал Фалькон. — Я понял бы, зачем Инес понадобилось бы его обыскивать, но вы? Что вы искали там, в его карманах? Вы же знали, что он женат и не очень счастлив в браке. Что же еще хотели вы узнать?

— Моя мать происходила из очень консервативной севильской семьи. Что это была за семья, видно по ее брату. А в сорок пять лет у нее завязались отношения с чернокожим, отплатившим ей тем, что трахал всех, на кого только падал глаз. И ее врожденный буржуазный инстинкт…

— Ее, но не ваш же! Она же вам не родная.

— Мы обожали ее.

— И это ваше единственное объяснение?

— Вы удивляете меня, старший инспектор!