Неизвестен Автор - Дом

• Название: Дом
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Научная Фантастика

---

Дюбуа обратился к слугам с краткой речью, в которой сообщил, что весьма сожалеет о случившемся печальном происшествии, однако в смерти графа де Монтре не может быть обвинен никто.

- Ни я и никто другой не заставляли графа жить не по средствам и залезать в долги. Когда человек прыгает с обрыва и разбивается о камни, виноваты не камни, а человек. Я буду совсем иным хозяином, чем де Монтре; ни один из моих людей не будет иметь оснований сетовать на мизерное или задержанное жалование. Я всегда плачу по счетам.

Подействовали ли слова о жаловании, или слуги просто не обладали той чувствительностью, которой так опасался Дюбуа, но ни один из них не выразил желания уволиться. Новый хозяин совсем уже успокоился, как вдруг Жаннет, окончательно убедившись в неизменности планов Дюбуа, набралась смелости и заявила, что не может остаться жить "в этом ужасном доме".

- Вздор, Жаннет, что за глупости? - устало отмахнулся предприниматель. - Де Монтре как раз и добивался, чтобы мы отказались здесь жить. Ты же не хочешь, чтобы его безумная идея увенчалась успехом?

- Жак, не говори так... о мертвом...

- Мертвый он опасен еще менее, чем живой. Жаннет, мы живем в просвещенное время в просвещенной стране, и не забивай свою хорошенькую головку всяким суеверным вздором. Ну и что с того, что де Монтре застрелился здесь? Всякий дом, построенный более полувека назад, был свидетелем смертей своих хозяев.

- Но эта смерть... такая ужасная...

- Напротив, она была мгновенной и безболезненной. Меня вообще удивляет ненормальный интерес людей к насильственной смерти. Так называемая естественная смерть от какой-нибудь болезни часто куда более мучительна, однако она никого не волнует; но стоит где-то прогреметь выстрелу, как целая толпа сбегается потрепетать в ужасе.

Жаннет не отважилась настаивать и дальше, понимая, что только разозлит Дюбуа; однако его разумные доводы не могли почему-то развеять ее тоску и тяжелые предчувствия. Впрочем, горничная Жаннет (у нее теперь была горничная, как у настоящей госпожи), разбитная и легкомысленная девица по имени Мари, не разделяла тревог своей хозяйки и в конце концов даже сумела рассмешить ее. Но к вечеру страх снова начал овладевать Жаннет. Последний отблеск солнца истаял на западе; над домом опустилась хмурая ночь. Ветер гулял в листве разросшегося сада; одинокая ветка скреблась в окно, словно кто-то неведомый просил: "Впустите... впустите меня..." Из окон спален открывался вид на ночной лес; ни единого огонька не было видно в той стороне. Где-то в доме поскрипывали старые половицы.

Наконец отворилась дверь, и в спальню трясущейся от страха Жаннет вошел Дюбуа.

- Милый, как я рада, что ты пришел!

- Я пришел не для того, чтобы разговаривать, - промурлыкал под нос Дюбуа, развязывая пояс халата.

Внезапно из-за туч вышла луна, озарив комнату мертвенным светом; и в ту же минуту откуда-то издалека донесся высокий и протяжный звук, тоскливый, как плач неприкаянной души.

- Боже мой, Жак, что это?! - в ужасе воскликнула Жаннет.

- Собака воет, только и всего, - ответил Дюбуа с ноткой раздражения в голосе, наваливаясь на нее всем телом. Но через несколько минут он с отвращением убедился, что не может преуспеть в своем деле: проклятый вой мешал ему, не давал сосредоточиться. Красный от злости и смущения, Дюбуа вынужден был удалиться в свою спальню.

Наутро, выглянув в окно, Дюбуа заметил конюха, идущего через двор с ведром в руке. Хозяин окликнул слугу и спросил, есть ли в имении собаки.

- Нет, мосье! - ответил тот, подходя ближе к окну.

- Нет? Но до деревни довольно далеко; что же за пес выл вчера ночью?

- Пес, мосье?

- Ну да, да; неужели ты не слышал вой?

- Это не пес, мосье. Это волк выл в лесу.

- Волк? - удивился Дюбуа. - В этих местах есть волки? - он вдруг вспомнил, что волк изображен на гербе де Монтре, и, усмехнувшись про себя, уже приготовился услышать деревенскую легенду о волке-оборотне, воющем всякий раз, когда умирает кто-нибудь из графского рода. Но вместо этого парень просто ответил:

- Есть, мосье, хотя и не очень много. Обычно они нам не докучают, тем более в эту пору, в конце лета, когда в лесу еще достаточно корма.

- Ну что ж, будет на кого поохотится, - сказал Дюбуа. Доселе ему не приходилось участвовать в этой забаве помещиков, но он намеревался наверстать упущенное.

Прошло несколько дней. Жизнь в поместье вошла в нормальное русло; никто не вспоминал, во всяком случае вслух, о трагическом происшествии, омрачившем прибытие новых хозяев. Дюбуа получал по почте отчеты своих управляющих, из коих следовало, что его финансовые дела обстоят превосходно. Даже волчий вой не беспокоил больше обитателей дома. Правда, чувство смутной тревоги не покинуло до конца Жаннет; она и сама затруднялась объяснить его причину, Дюбуа же полагал причиной угрюмую архитектуру старинного здания и велел лучше освещать его по вечерам, однако не захотел вносить иных изменений в архаичное убранство помещений, желая сохранить стиль "настоящего родового гнезда". Он был особенно ласков с Жаннет в эти дни, и та, чтобы не выглядеть неблагодарной, скрывала от него свое затаенное чувство дискомфорта.

Но вот однажды ранним утром Дюбуа проснулся от громкого стука в дверь.

- Мосье, пренеприятное происшествие! - услышал он голос мажордома.

- Что еще такое?

- Садовник, мосье... Обычно по утрам он приходил на кухню, чтобы выпить стакан молока и поболтать с кухаркой. Но сегодня он не пришел, и кухарка встревожилась, не заболел ли он...

- Короче, что с ним стряслось?

- Похоже, что он мертв, мосье...

Дюбуа с проклятиями вылез из-под одеяла. Выйдя в коридор, он увидел Жаннет, стоявшую в халатике на пороге своей спальни; лицо ее было бледно, в глазах читался испуг.

- Надеюсь, на сей раз речь не идет о насильственной смерти? воскликнул Дюбуа.

- Не знаю, мосье, но признаков насилия незаметно. Вам лучше самому взглянуть. За врачом и полицией уже послали.

Мысленно чертыхаясь по поводу подобных нелепых совпадений, Дюбуа зашагал вслед за мажордомом через сад; его туфли и полы халата сразу намокли от росы. На скамейке перед домиком садовника плакала и звучно сморкалась старуха кухарка; одна из молодых горничных успокаивала ее. Дюбуа вошел внутрь.

Старик в нижнем белье лежал на полу в метре от кровати, скорчившись и вцепившись в грудь белыми костлявыми пальцами. Его посиневшее лицо было искажено гримасой ужаса; на губах засохла пена. "Лучше ничего не трогать до прихода полиции", - подумал Дюбуа.

Вскоре прибыл доктор Клавье. Поздоровавшись с хозяином поместья и выразив подобающее сожаление по поводу очередного "печального происшествия", он прошел в комнату садовника. Затем появился Леблан.

- Вряд ли для вас здесь найдется работа, инспектор, - приветствовал его Клавье.

- Вы полагаете, это естественная смерть?

- Вне всякого сомнения. Сердечный приступ, что совсем неудивительно в таком возрасте.

- Но слуга из поместья, примчавшийся ко мне, сказал, что старика задушили.

- Нет, ничего подобного. Хотя такая ошибка вполне понятна, если взглянуть на тело. В некотором роде он действительно умер от удушья, но вызвано оно не внешними, а сугубо внутренними причинами.

- Ну что ж, доктор, я полагаюсь на вашу компетентность. Признаться, менее всего мне хотелось бы распутывать дело об убийстве. Мосье Дюбуа, весьма сожалею, что вынужден второй раз наносить вам визит по столь неприятному поводу. Надеюсь, больше этого не случиться. Как говорил мой знакомый, лейтенант артиллерии, снаряды не попадают дважды в одно место.

Разумеется, смерть садовника произвела удручающее впечатление на всех в доме, и в первую очередь на Жаннет. Но Дюбуа даже не дал ей раскрыть рта.

- Старик умер во сне от сердечного приступа; в этом нет абсолютно ничего необычного, - сказал он тоном, не терпящим возражений. - Придется нанять нового садовника, только и всего.

Жаннет печально вздохнула.

Миновало три дня. Утром четвертого почтальон доставил Дюбуа письмо. Прочитав его, предприниматель объявил Жаннет, что дела требуют его присутствия в Париже. Жаннет при этом известии отвернулась и закусила губу; казалось, она вот-вот расплачется.

- Я вернусь сегодня же вечером, - сказал Дюбуа, - в крайнем случае завтра днем.

- И бросишь меня на все это время одну в этом ужасном доме!

- Одну? Что ты такое говоришь? В доме полно слуг. Разве эта хохотушка Мари больше не развлекает тебя? И ничего ужасного в _м_о_е_м_ доме нет!

- Жак, пожалуйста, не оставляй меня! Мне плохо здесь... без тебя.

- Жаннет, но я должен ехать! От этого зависит исход важной сделки.

"Сделка тебе важнее, чем я!" - хотела воскликнуть Жаннет, но вовремя прикусила язык. На подобную фразу Дюбуа наверняка ответил бы: "Конечно, важнее." Он сказал бы такое даже своей жене, а ведь она - всего лишь содержанка. Купленная за побрякушки, за дорогие наряды, за горничную Мари... и теперь уже не мыслящая жизни без всего этого, а значит, обязанная повиноваться своему господину.