Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса

• Название: Патрульные апокалипсиса
• Автор: Роберт Ладлэм
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00571-0

Заправилы строго законспирированного Братства Дозорных — зародыша германского `четвертого рейха`, — одержимые безудержной жаждой власти, готовят не знающую равных по жестокости и масштабам террористическую акцию. Тысячам западных европейцев они уготовилииспытания сродни мрачным пророчествам Апокалипсиса. В противоборство с опасными маньяками, чьи головы затуманены нацистскими догмами, вступают сотрудники спецслужб США и Франции.

---

— Значит, обостренный интерес Карин к событиям в Германии вполне обоснован?

— Безусловно. Знаете, куда ушли большинство сотрудников Штази, когда рухнула Стена?

— Куда?

— Прямиком в дружеские объятия бритоголовых, этих проклятых нацистов... Кстати, Фрёдди де Фрис работал с вашим братом Гарри. Я знаю об этом, потому что мой Второй отдел координировал их действия. Услышав про Фрёдди, Гарри не просто расстроился, а разозлился как черт, будто это случилось с его младшим братом.

— Спасибо, Стэнли. Боюсь, я совершил, ошибку и оскорбил Карин. И все же кое-что требует разъяснения.

— А именно?

— Откуда миссис де Фрис узнала про меня?

* * *

По теневой стороне мрачной улочки на Монпарнасе шел, спотыкаясь, Жан-Пьер Виллье. Он был неузнаваем: огромный толстый нос, набухшие веки. Его прикрывали рваные, грязные лохмотья. По пути ему попадались пьяницы: они сидели на камнях мостовой, привалившись к стене. Виллье бормотал, с трудом, как пьяный, выговаривая слова:

— Ecoutez, ecoutez... gardez — vous, mes amis!.. Слушайте меня, слушайте, да внимательней, друзья... что говорил мне наш дорогой Жодель... Кто-нибудь хочет узнать, или я зря стараюсь?

— Жодель — псих! — раздался голос слева.

— Он на всех нас беду накличет! — выкрикнул кто-то справа. — Пошли ты его к черту!

— Он велел мне разыскать его дружков, сказал — это очень важно!

— Отправляйся в северные доки на Сене — там ему лучше спится, да и воровать проще.

Жан-Пьер побрел на набережную Тюильри, останавливаясь в каждой темной улочке и покидая ее без всякого результата.

— Старик Жодель — свинья! Никогда не угостит вином!

— Треплется, будто у него друзья во властях — где же они, эти друзья?

— Болтает, что знаменитый актер — его сын, вот дерьмо?

— Я вот спился, и плевать мне на все, но дружкам своим я не вру. Только добравшись до грузовых пристаней выше моста Альма, Жан-Пьер услышал от одной старой бродяжки то, что немного приободрило его.

— Жодель, конечно, сумасшедший, да только ко мне хорошо относится. Приносит мне цветы — краденые, сам понимаешь, и называет меня великой актрисой. Представляешь?

— Да, мадам, представляю.

— Значит, и ты такой же сумасшедший.

— Возможно, но вы и впрямь прелестны.

— Ай! Глаза-то у тебя! Синие, как небо! Может, это его призрак явился!

— Разве он умер?

— Кто знает? А ты-то кто?

Наконец, много часов спустя, когда солнце уже зашло за высокие здания Трокадеро, Жан-Пьер услышал в одном проулке, более темном, чем все предыдущие, нечто иное.

— Кто это говорит о моем друге Жоделе?

— Я! — крикнул Виллье, углубляясь во тьму узкого проулка. — А ты его друг? — спросил он, опускаясь на колени рядом с лежащим лохматым бродягой. — Мне надо отыскать Жоделя, — продолжал Жан-Пьер, — я заплачу тому, кто мне поможет. Вот, смотри! Пятьдесят франков.

— Давненько я не видал таких денег.

— Ну, гляди. Так где Жодель, куда он пошел?

— Он сказал, это секрет...

— Но от тебя-то он ведь не скрыл.

— Ну да, мы с ним как братья...

— А я его сын. Так скажи мне.

— В долину Луары, к страшному человеку в долине Луары, больше я ничего не знаю, — прошептал бродяга. — Никому не известно, кто этот человек.

Внезапно в освещенном солнцем конце проулка возник силуэт. Жан-Пьер, поднявшись с колен, увидел, что это мужчина такого же роста, как он.

— Почему ты расспрашиваешь про старика Жоделя? — спросил незнакомец.

— Мне надо найти его, мсье, — ответил Виллье дрожащим, хриплым голосом. — Он мне должен, понимаете, и я ищу его уже три дня.

— Боюсь, ты ничего не получишь. Ты что, газет не читал?

— С чего это мне тратиться на газеты? А посмотреть комиксы и посмеяться я могу, подобрав вчерашнюю газету или хоть старую.

— Бродяга, которого опознали как Жоделя, застрелился вчера вечером в театре.

— Ах, мерзавец! Да ведь он должен мне семь франков!

— Кто ты, старик? — спросил незнакомец, приближаясь к Жан-Пьеру и разглядывая его лицо в сумеречном свете проулка.

— Я Огюст Ренуар, пишу картины. Иногда становлюсь мсье Моне, бываю голландцем Рембрандтом. Весной — Жоржем Сера, а зимой — Тулуз-Лотреком: в борделях-то ведь тепло. А в музеях так хорошо, когда идет дождь и холодно.

— Старый дурак!

Мужчина повернулся и направился к улице, Виллье быстро заковылял за ним.

— Мсье! — крикнул он.

— Что тебе? — Мужчина остановился.

— Раз вы сообщили мне такую страшную весть, заплатите хоть семь франков.

— Почему это я должен тебе платить?

— Потому что вы украли у меня надежду.

— Украл что?..

— Надежду ожидания. Я ведь не спрашивал вас про Жоделя, это вы ко мне подошли. Откуда вы узнали, что я его ищу?

— Да ты же выкрикивал его имя.

— И этого было достаточно; чтобы вмешаться в мою жизнь и уничтожить надежду? Может, мне надо спросить, кто вы такой, мсье. Слишком уж вы богато одеты, чтоб быть приятелем моего друга Жоделя, сукин он сын! Вам-то что до Жоделя? Чего вы сюда явились?

— Да ты просто психопат, — сказал мужчина и полез в карман. — Вот тебе двадцать франков и извини, что отнял у тебя надежду.

— Ох, благодарю вас, мсье, благодарю!

Жан-Пьер подождал, когда любопытный незнакомец вышел на залитый солнцем тротуар, затем пробежал по проулку до угла и выглянул: тот подходил к машине, стоявшей метрах в двадцати вверх по улице. Снова прикинувшись полубезумным парижским бродягой, Виллье выскочил на улицу и, запрыгав, как шут, начал выкрикивать:

— Да пребудет с вами любовь Господня, да примет вас Иисус в свои объятия, мсье! Пусть врата небесного рая раскроются, чтобы...

— Отвяжись от меня, черт бы тебя побрал, старый пьяница!

«О, безусловно отвяжусь!» — подумал Жан-Пьер, запомнив номер отъезжающего «пежо».

* * *

В конце дня Лэтем во второй раз за восемнадцать часов сел в лифт, доставивший его в подвальный этаж посольства. Он направился не в центр связи, а в святая святых — отдел документации и справок. За столиком справа от стальной двери сидел морской пехотинец; узнав Дру, он улыбнулся.

— Как там погода, мистер Лэтем?

— Воздух не такой прохладный и чистый, как здесь, сержант, но ведь у вас самый дорогой воздушный кондиционер.

— Слишком уж нежный у нас народ. Хотите войти в наше хранилище секретов и отъявленной порнухи?

— А у вас демонстрируют извращения?

— За сотню франков с человека, но вас я впущу бесплатно.

— Я всегда знал, что можно положиться на морскую пехоту.

— Кстати, ребята хотят поблагодарить вас за выпивку, которую вы нам выставили в кафе на Гренель.

— Всегда к вашим услугам. Не знаешь ведь заранее, когда придет охота посмотреть порнуху... Вообще-то владельцы того заведения — мои давние друзья, а ваше присутствие несколько охлаждает пыл неприятных субъектов.

— Да, вы нам говорили. Мы тогда оделись, будто собрались в оперетту.

— Скажите, сержант, — перебил его Дру. — Вы знаете Карин де Фрис из отдела документации и справок?

— Только здороваемся и прощаемся, вот, пожалуй, и все. Она очень интересная девчонка, но, по-моему, старается это скрыть. Носит очки, которые весят, наверное, фунтов пять и одевается во все темное, не по-парижски.

— Она здесь недавно?

— Должно быть, месяца четыре, ее перевели к нам из НАТО. По слухам, она из тихонь и держится от всех в стороне, понимаете?

— Думаю, да... Ну, ладно, хранитель таинственных ключей, посадите меня в первый ряд.

— Вообще-то это как раз в первом ряду, третий кабинет справа. Ее фамилия — на двери.

— Вы туда заглядывали?

— Конечно, черт подери. Каждый вечер, когда эту дверь запирают, мы обходим все помещения, держа наготове оружие, на случай, если сюда проникли нежеланные гости.

— А-а, занимаетесь тайными операциями. Вам бы в кино выступать, в серьезных фильмах.

— Вашими бы устами да мед пить. Ужин из нескольких блюд, вино льется рекой, и все — для тринадцати морячков? А хозяин нервничает, бегает по залу и рассказывает всем, что мы — его лучшие друзья и чуть ли не американские родственники, готовые явиться со своими базуками в ту же минуту, как он позовет нас. Такой сценарий, да?

— Абсолютно невинное, без всякого подвоха, приглашение страстного поклонника морской пехоты.

— Нос у вас становится все длиннее, мистер Пиноккио.

— Вы ведь уже надорвали мой билет, так что впустите, пожалуйста.

Морской пехотинец нажал на кнопку, вмонтированную в его столик, и в стальной двери что-то громко щелкнуло.

— Входите во дворец Чародея, сэр.

Лэтем вошел в коридор, где тихо жужжали компьютеры. Отдел документации и справок размещался в кабинетах, находившихся по обеим сторонам центрального прохода. Как и в центре связи, все здесь было стерильно белое; с низкого потолка шел свет от толстых неоновых трубок. Лэтем подошел к третьей двери справа и увидел белую надпись в центре верхней панели: мадам де Фрис. Не мадемуазель, а мадам. Вдове де Фрис придется ответить на несколько вопросов, касающихся некоего Гарри Лэтема и его брата Дру. Он постучал.