Роберт Ладлэм - Сделка Райнемана

• Название: Сделка Райнемана
• Автор: Роберт Ладлэм
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00634-2

В основе остросюжетного политического детектива – расследование во время Второй мировой войны грандиозной секретной сделки; суть ее – продажа военных тайн, которыми обладала гитлеровская Германия, за крупную партию технических алмазов из ЮАР. Разведчик Дэвид Сполдинг на свой страх и риск вступает в борьбу с немецкими спецслужбами, готовящими `сделку Райнемана`. Череде захватывающих событий, кажется, не будет конца,ведь в закулисных играх участвуют властные структуры разных стран.

---

Сполдинг заполнил, как положено, все анкеты, и ему пообещали связаться с ним в ближайшее время. С тех пор прошло шесть недель, но с ним так и не связались. И дело вовсе не в том, что он не был нужен инженерным войскам, наоборот, его охотно взяли бы на службу хоть сейчас. Ведь, согласно сведениям, поступившим из окружения Рузвельта, не сегодня-завтра конгрессу предстоит принять постановление, предусматривающее не виданное доселе развертывание строительных работ по сооружению военных лагерей и баз, из чего, само собой разумеется, следует, что инженеры – особенно инженеры-строители, к которым относился и Сполдинг, – будут буквально на вес золота.

Однако высшему руководству в инженерных войсках было хорошо известно, что разведывательное управление Объединенного штаба союзных держав и военный департамент подыскивают нужного им человека. И делают они это тихо, незаметно и крайне осторожно: ошибки в данном случае недопустимы.

Хотя руководство инженерных войск вполне устраивали анкетные данные Дэвида Сполдинга, поступившее сверху распоряжение предписывало не трогать его.

Человек, в котором нуждалось разведуправление, должен был отвечать трем основным требованиям. И если оказывалось, что тот, на кого пал предварительный выбор, соответствует им, начиналось скрупулезное изучение его, чтобы выяснить, присущ ли ему еще и ряд других необходимых для разведчика качеств. Но и три основных требования уже сами по себе были довольно высокими, ибо включали в себя, во-первых, свободное владение португальским языком, во-вторых, не худшее знание немецкого и, в-третьих, обладание определенными профессиональными навыками инженера-строителя, что позволило бы быстро и точно ориентироваться в чертежах, фотоснимках и даже устных описаниях широчайшего круга промышленных объектов. От мостов и фабрично-заводских предприятий до складских помещений и железнодорожных узлов.

Резидент в Лиссабоне, несомненно, должен был полностью соответствовать каждому из перечисленных выше основных требований: как-никак ему предстояло использовать все свои силы, знания и опыт во время войны, которая вот-вот разразится и в которой неизбежно примут участие и Соединенные Штаты Америки.

В обязанности резидента в Лиссабоне войдет создание агентурной сети – б первую очередь для уничтожения военных объектов в тылу врага. Многие – мужчины и женщины – совершают деловые поездки по территории воюющих государств, представляя интересы неких фирм, зарегистрированных в нейтральных странах. Вот их-то и следует вербовать резиденту... еще до того, как это сделают другие. Их, а также тех, кого он станет готовить для внедрения во вражескую сеть. Им будут засылаться через территорию Франции в Германию целые группы агентов со знанием двух и трех языков. С тем, чтобы они доставляли ему необходимые сведения. И совершали время от времени диверсионные акты.

Англичане признали, что присутствие в Лиссабоне подобного американца было бы крайне желательно. Британская разведка не скрывала того, что ее позиции в Португалии крайне слабы. Английские разведчики находились там слишком долго и успели уже засветиться. И кроме того, были серьезные сбои и в работе служб безопасности в Лондоне. Достаточно сказать, что в МИ-5[2]проникли вражеские агенты.

Таким образом, Лиссабон был отдан на откуп американским спецслужбам.

А раз так, необходимо был подобрать надлежащую кандидатуру на роль резидента в португальской столице.

Анкетные данные Дэвида Сполдинга соответствовали всем требованиям. С детских лет он говорил на трех языках. Его родители, известные музыканты Ричард и Марго Сполдинг, владели небольшой, но весьма элегантной квартирой в Белгравии, этом фешенебельном районе Лондона, в Германии, в Баден-Бадене, у них был зимний домик, а в Коста-де-Сантьяго, в Португалии, – просторное бунгало с видом на море, расположенное по соседству с такими же строениями, которые также занимали представители творческой интеллигенции. В такой-то вот обстановке, в окружении деятелей искусства, и вырос Сполдинг. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, отец, несмотря на возражения матери, настоял на том, чтобы Дэвид окончил среднюю школу в Соединенных Штатах и там же поступил в университет.

Андовер в Массачусетсе, Дартмут в Нью-Гэмпшире и, наконец, Институт Карнеги в Пенсильвании – таков был путь, проделанный Сполдингом.

Само собой, все сказанное выше не могло быть почерпнуто разведывательным управлением из анкетных данных Сполдинга. Дополнительные сведения – и довольно подробные – о нем оно получило в Нью-Йорке от человека по имени Аарон Мендель.

Пейс не сводил глаз с высокого, стройного человека, который, опустив газету, теперь наблюдал с интересом за артистами, толпящимися возле микрофона. Полковник вспомнил свою единственную встречу с Менделем. И опять он пытался сопоставить полученную от Менделя информацию о том, что наблюдал сейчас.

Мендель работал импресарио у родителей Сполдинга и жил в небоскребе Крайслер-Билдинг. Выходец из России, еврей Мендель весьма преуспел в своем деле.

– Дэвид мне как сын, – рассказывал Мендель Пейсу. – Но я полагаю, что вам и так известно это.

– Что дает вам основание думать так? Я знаю лишь то, о чем говорится в анкетах. И еще имеются у меня кое-какие отрывочные сведения, почерпнутые из записей в учебных заведениях и служебных характеристик.

– Признаюсь, я ожидал, что вы обратитесь ко мне. Или, точнее, кто-то из вас.

– Простите?

– Бросьте! Дэвид провел как-никак много лет в Германии. Можно сказать, вырос там.

– Но из его анкет... как, впрочем, и из паспортных данных, следует, что семья Сполдинг проживала в Лондоне и в Коста-де-Сантьяго, местечке, расположенном в Португалии.

– И все же, как я сказал, он провел немало времени в Германии. И свободно владеет немецким.

– Как и португальским, я полагаю.

– Да. И еще родственным португальскому языком – испанским... Мне и в голову не приходило, чтобы человек, призываемый в инженерные войска, мог вызвать у полковника такой интерес. Чтобы так скрупулезно копались в его прошлом, – ухмыльнулся Мендель.

– Мне трудно что-либо ответить вам на это, – признался полковник. – Многим подобного рода беседы представляются чем-то рутинным. Или они сами убеждают себя в этом... естественно, при желании.

– Однако из них лишь немногие могут сказать о себе, что они евреи, эмигрировавшие в Соединенные Штаты из царской России, где проживали в городе Киеве... Но чего вы все же хотите от меня?

– Прежде всего мне хотелось бы знать, не говорили ли вы кому-либо о нашей встрече? Сполдингу или кому-то еще?..

– Конечно же нет, – мягко прервал полковника Мендель. – Я же сказал, что он мне как сын родной. И я не хотел тревожить его.

– Понимаю. Однако пока что я не узнал от вас ничего стоящего.

– И тем не менее рассчитываете узнать от меня все, что вам нужно.

– Да, говоря откровенно. У нас имеется ряд вопросов, на которые мы должны получить ответ. В жизни Дэвида Сполдинга нет ничего такого, что мы могли бы назвать столь уж необычным. В ней так же, как и у других, полно несообразностей. И вы это сами отлично знаете. Взять хотя бы то, что у нас никак в голове не укладывается, чтобы сын известных музыкантов... Я имею в виду...

– Концертирующих музыкантов, – подсказал Мендель.

– Совершенно верно. Так вот, у нас никак в голове не укладывается, чтобы дети таких родителей становились вдруг инженерами. Или бухгалтерами, если вы понимаете, что я подразумеваю под этим. И еще – я уверен, вы согласитесь со мной – столь же несуразным выглядит и то обстоятельство, что сын известных музыкантов, инженер, зарабатывает на жизнь в основном тем, что участвует в этих... как их там? – радиоспектаклях. Все это указывает на непостоянство его натуры, которое, возможно, и является основной чертой характера этого человека.

– У вас, американцев, прямо-таки маниакальное стремление к упорядоченности, но я не собираюсь упрекать кого-либо за это. Из меня, например, никогда бы не вышел нейрохирург, зато вы, и научившись неплохо играть на пианино, не смогли бы надеяться, что я помогу вам выступать в «Ковент-Гарден»... На ваши вопросы несложно ответить. Вероятно, то, что скажу я, будет касаться в какой-то степени и такой вещи, как постоянство... Имеете ли вы хотя бы малейшее представление о том, что являет собою в действительности артистический мир? Это же просто бедлам какой-то... В таком-то вот мире Дэвид вращался без малого двадцать лет, и я подозреваю – нет, я знаю, – что ему подобная жизнь была не по душе... Люди, к слову, не замечают, как правило, существеннейших отличительных черт музыкантов. Особенностей, которые сами собой передаются по наследству. Выдающиеся музыканты, например, нередко обладают удивительными, пусть и на свой манер, математическими способностями. Взять хотя бы Баха. Он был настоящим гением в математике...