Александр Блок - Том 6. Последние дни императорской власти. Статьи

• Название: Том 6. Последние дни императорской власти. Статьи
• Автор: Александр Блок
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Публицистика
• Год: 1962

Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.

В шестой том собрания сочинений вошла проза, «Последние дни императорской власти», статьи и рецензии для репертуарной секции театрального отдела наркомпроса, отзывы о поэтах, статьи и речи для большого драматического театра, «Исторические картины», выступления в союзе поэтов, приложения.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

В Позе, например, и есть тот центр того романтизма, о котором у нас говорят: гуманизм, демократизация, идейный космополитизм. — Позе «слова чудесно облегчают грудь», значит, содерж<ание?> больше слов.

Монаховский Филипп — величавый король, теряющий равновесие в течение драмы. Его можно изобразить давно потерявшим равновесие. Величие тогда — только маска, из-под которой глядит развратный старик (сравнить де Костера). Придать характерность (более отвратительного в наружности); связь с великим инквизитором, который — из могилы.

Филиппу Карлос «начинает быть страшным». «Ужас усмиряет бунт». Филипп верит «всему дурному».

Из пьесы: Филипп жалок и беден, как его сын, слова Карлоса в 1 явлении I действия.

Поза — ангел Карлоса (I д., 2 явл.).

Карлоса бросило в жар при мысли о славе (ibid.).

Эболи — «мое безвредное блаженство».

Поза.###

Мне ли сделаться резцом послушным,
Где я бы сам ваятелем мог быть,

О «всеобщей весне».

Королю: «от природы вы добры»: это магия, внушение.

Кто хочет быть почетным людям, должен
Сперва стараться сделаться им равным.
К чему счастливая одежда секты?
И он надорвался: подкуплен ложной любовью,
ослеплен тщеславием.

Королева: высшею целью было одно удивленные.

И — гибнет — за Карлоса (символ человечества).

Филипп. За мальчиков не умирают Позы.

Поза заразил Филиппа свободой. (Великий Инквизитор: Свободы, государь, вам захотелось.)

Великий Инквизитор. Лучше тленье, чем свобода.

Карлос, Моих годов ленивое теченье.

26 декабря 1920

«Комедия о царе Максимилиане и непокорном сыне его Адольфе»

<1>

Текст выработан В. В. Бакрыловым путем сравнительного изучения девятнадцати вариантов, напечатанных в разное время в различных изданиях. От себя не прибавлено ни слова.

Произведена большая работа как по составлению текста, так и по постановке пьесы с матросами около здания Балтфлота.

Содержание пьесы в кратких чертах (очень цельная, глубокая пьеса с массой веселых и забавных вставок). Много наслоений русской истории. Два века.

Максимилиан — Петр, Александр I.

Адольф — народ (царевич Алексей, стремление в пустыню, раскол, пугачевщина и революционный дух).

План постановки (площадь, 2 часа, без антрактов). Декорации.

Надо издать книгу с иллюстрациями в красках. В ней помещаются все варианты, исследование о пьесе, к которой до сих пор подходили однобоко, с точки зрения ее текучих элементов (наслоений, влияний и пр.), совсем не замечая ее вечной основы.

[Русский царь венчается на царство, садится на престол и обручается с богиней Венерой. Его непокорный сын Адольф начинает бунт против него. Сначала он не хочет менять православной веры на языческою (отголоски раскола); потом — уходит к разбойникам (Волга, пугачевщина); потом — соглашается бросить христианскую веру и велит созвать скоморохов]

Затруднения и возражения.

Об этом деле я знаю уже год, но не ожидал, с одной стороны, что оно будет так исключительно интересно и значительно (сама пьеса), с другой — что встретятся на пути такие жуткие препятствия.

19 печатных и 10 рукописных текстов. Описан метод работы. Карта с указанием, где представляют Максимилиана. Связь драмы с Иродом (вертеп и кукольный театр) и с другой стороны с Лодкой и с Шайкой разбойников, то есть все, созданное народом в области театра.

1 сентября 1919

2

2 сентября я сделал доклад о Максимилиане. Большинство считает, что это может войти только в отдельную серию картин, созданных самим народом. Горький думает, что в таком случав надо присоединить к этому ряд картин, созданных другими народами (Гумилев предлагает сводку моралитэ). Вполне на моей точке зрения один Замятин.

Что касается издания, то Горький сказал, что если книга будет снабжена достойной статьей, то издатель сейчас же будет найден (Гржебин).

Мария Федоровна считает, что это возможно поставить на Кронверкском или в Конногвардейском манеже (можно использовать тех же матросов)… О паперти я сказал, но никто даже не ответил; по-видимому, невозможность этого дела для всех очевидна.

Рисунки никому, в сущности, не понравились. Ремизов говорил мне, что опасения Бакрылова совершенно напрасны, так как он не меняет текста и не прибавляет ничего от себя; он делает сводку, от которой вся пьеса выигрывает в цельности (устранение длиннот, повторений и т. д.).

Поставленным нами двум основным условиям (романтизм и личность) пьеса удовлетворяет. 1) Романтический элемент большой. 2) Адольф — с одной стороны — носитель массового сознания; с другой — в нем личные черты (царевич Алексей, сын Петра; бунт личности — раскольничий, разбойный, революционный).

Наконец, в пьесе отражайся дух русской истории на протяжении двух столетий.

Рисунки костюмов, декораций и отдельных предметов…

2 сентября 1919

<Ответ на анкету о Некрасове>

I. Любите ли вы стихотворения Некрасова?

Да.

II. Какие стихотворения Некрасова вы считаете лучшими?

«Еду ли ночью по улице темной…», «Умолкни, муза», «Рыцарь на час» и многие другие. «Внимая ужасам…»

III. Как вы относитесь к стихотворной технике Некрасова?

Не занимался ею. Люблю.

IV. Не было ли в вашей жизни периода, когда его поэзия была для вас дороже поэзии Пушкина и Лермонтова?

Нет.

V. Как вы относились к Некрасову в детстве?

Очень большую роль он играл.

VI. Как вы относились к Некрасову в юности?

Безразличнее, чем в детстве и «старости».

VII. Не оказал ли Некрасов влияния на ваше творчество?

Оказал большое.

VIII. Как вы относитесь к известному утверждению Тургенева, будто в стихах Некрасова «поэзия и не ночевала»?

Тургенев относился к стихам, как иногда относились старые тетушки. А сам, однако, сочинил «Утро туманное».

IX. Как вы относитесь к народолюбию Некрасова?

Оно было неподдельное и настоящее, то есть двойственное (любовь — вражда). Эпоха заставляла иногда быть сентиментальнее, чем был Некрасов на самом деле.

X. Как вы относитесь к распространенному мнению, будто Некрасов был безнравственный человек?

Он был страстный человек и «барин», этим все и сказано.

1919

<Начало лекции>

В каком бы кружке людей ни возник теперь разговор или обмен мнений или просто впечатлений — все будут сознавать, что они говорят в очень серьезную историческую минуту, и можно сказать заранее, что все их мнения будут окрашены, освещены, хотя бы против их воли, таким сознанием. Все будут пытаться объяснить себе смысл происходящего, для того чтобы определить, насколько это возможно, образ собственного поведения.

Так, если бы мы, собравшиеся здесь в первый раз, собрались лет десять тому назад, то вы, зная, что я художник, предположили бы прежде всего, что услышите от меня нечто об искусстве. Собравшись теперь, мы, невольно даже, настроены иначе; кроме слова искусство, у нас в сознании присутствует, конечно, слово революция. Хотим мы этого или не хотим, уйти от этого слова некуда, потому что в России два года назад окончилась революция. Каждый день истекшего двухлетия — для всех нас есть день изживания последствий этой окончившейся революции, каждая бытовая мелочь говорит о ней же, каждый изживал эти дни по-своему: активно, пассивно, сочувственно, с ненавистью, тупо, весело, клонясь к смерти, наполняясь волею к жизни, — каждый по-своему, но все равно — с чувством ее неотступного присутствия.

Поэтому все собравшиеся меня слушать знают, что я, как художник, собираюсь говорить нечто об искусстве, и знают, кроме того, что я не мог бы, если бы даже хотел, если бы даже сознательно стал избегать слова «революция», — умолчать о ней. Все равно она появится и между строк, и если мы станем гнать ее в дверь, она влетит в окно.

Итак, мы можем не опасаться — каждый за себя, — что за эстетическим разговором забудем о революции. Забыть о ней невозможно. Скорей желательно нам как бы попытаться откинуться назад и посмотреть трезво и просто, насколько это возможно, на то, что произошло, и в какое новое соотношение пришли вследствие этого дорогие нам ценности вроде искусства, культуры, цивилизации и т д. Или, может быть, вовсе никакой перестановки не произошло, и все ценности остались на месте? Или, наконец, одна часть ценностей или переместилась, или погибла, а другая остается нетронутой? Все это нам надо определять каждому для себя.