Фердинан Лаллеман - Пифей

• Название: Пифей
• Автор: Фердинан Лаллеман
• Жанр: История

---

Вот лишь один пример. По воле Лаллемана массалиоты пользуются афинским календарем. Это вопрос спорный сам по себе, но особенности афинского календаря и вообще счета времени, упрощенные автором, представляют интерес и заслуживают того, чтобы сказать о них несколько слов. Год начинался в Афинах после летнего солнцестояния, наступавшего не 22 июня, как у нас, а примерно 15 июля. Понятия "полдень", "вечер" и "ночь" также относительны в этой книге: до Александра начало суток считали с захода солнца, а после него - с восхода. Ночь в походах делилась на три-четыре стражи (говорили: второй час первой стражи). Со второй половины IV века до н. э. сутки стали делиться на часы и, кроме солнечного, появился водяной прибор для измерения времени - клепсидра. Дневные и ночные часы (по 12) были неодинаковы в связи с различием в продолжительности дня и ночи. Полдень для грека времени Пифея - это начало 7-го часа дня, полночь - начало 7-го часа ночи. Только астрономы делили сутки на равные части, руководствуясь песочными часами. Время плавания или путешествия по суше измеряли днями пути. И еще одна деталь. Поскольку греки пользовались лунно-солнечным календарем, приходилось периодически вводить в него поправки. Очередная такая поправка была введена в 330 году до н. э.: в этом году во всех греческих календарях было по тринадцать месяцев - два Гекатомбеона и два Боэдромиона, без Метагитниона.

Разумеется, подобные тонкости не мешают восприятию текста "Дневника", поэтому они оставлены без изменения. Оставлены также - лишь отмечены в комментарии или в словаре - некоторые анахронизмы: плавание Неарха, состоявшееся через пять лет после путешествия Пифея, заход массалиотов в Майнаку, разрушенную карфагенянами лет за восемнадцать до этого, упоминание Нового Карфагена за столетие до его основания и олимпиадного счета годов, предложенного Тимеем значительно позже, вероятно уже после смерти Пифея, и другие.

Исправлены без пояснений лишь некоторые явные ошибки или то, что безусловно стало считаться ими в течение истекшего полувека.

Из нескольких возможных дат путешествия Пифея автор выбрал 330 год до н. э. Удивительное это было время - время, когда звон оружия не заглушал голоса Муз и когда обугленные огнем ч обагренные кровью их кифары прославляли одного-единственного человека от Коринфа на западе до Персии на востока. Пока только до Персии, Индия еще впереди.

В этом году персидский царь Дарий, разбитый прошлой осенью Александром при Гавгамелах и бежавший в Бактрию, убит дротиками по приказу его родича, бактрийского сатрапа Бесса.

В этом году полководец Александра Зопирион с тридцатитысячным войском наголову разбит у стен Ольбии - не той, что рядом с Массалией, а Ольбии Скифской, у нынешнего села Парутино в устье Днепровского лимана, между Очаковом и Николаевом.

Уже отдымились развалины финикийского Тира,. считавшегося неприступным, но два года, назад захваченного и разграбленного Александром, и уже начинают обретать плоть начертанные на песке (тоже два года назад) контуры будущей Александрии в дельте Нила. Город - за город.

Гремит в Афинах Демосфен, призывая к войне с Македонией и поочередно обвиняя в предательстве то Аристотеля - воспитателя Александра, то своего коллегу - оратора Эсхина. Эсхин! отправляется в изгнание. Скоро, очень скоро за ним последует Аристотель, а Демосфен в том же году примет яд.

Странствующий софист Теопомп (что означает, "Проводник бога") заканчивает "Греческую историю", продолжающую "Историю" Фукидида, и собирает материал для будущей пятидесятивосьмитомной "Истории Филиппа Македонского". Завидная работоспособность! Ему 47 лет.

Его коллега Тимей из Тавромения обдумывает, с чего начать сбор материала для "Истории Сицилии". Он в затруднении: как датировать события, если сицилийцы-римляне ведут счет лет то по консулам, то от основания Рима, а сицилийцы-греки, понаехавшие из разных городов, - каждый по-своему. Хорошо бы ввести единое и всеобщее летосчисление. Скажем, по олимпиадам...

Демофил под диктовку своего слепого отца Эфора дописал тридцатый свиток истории всей Ойкумены - обитаемого мира.

Филемон подыскивает достойную тему для своей первой комедии. Он еще не ведает, что далекие потомки узнают его персонажей в персонажах римлянина Плавта и что какой-нибудь десяток лет спустя ему будет завидовать Менандр.

Одиннадцатилетний Эпикур, ровесник Менандра и поэта Филета Косского, уже подумывает, не уехать ли ему из приевшегося Самоса в Афины, дабы показать этим зазнайкам, что и самосцы кое-что смыслят в поэзии Гесиода. (Его будущему ученику и другу Метродору стукнул год, а в городе Китионе на Кипре еще бегает без штанов шестилетний Зенон - будущий глава философской школы стоиков. Этих имен греки пока не знают, но они уже есть.)

Двадцатилетний Дифил, уроженец Синопы, уже помышляет стать великим комедиографом, но еще не стал им.

Где-то в Коринфе, а может быть на Крите, эпатирует публику его земляк, киник Диоген Синопский, захваченный по пути в Эгину наводящим ужас на все Эгейское море пиратом Скирпалом и проданный им в рабство.

Еще восемнадцать лет предстоит дожидаться, пока он станет государственным деятелем, Аппию Клавдию - будущему строителю знаменитого водопровода, "сработанного рабами Рима", и мощеной дороги от Рима до Капуи, вдоль которой почти три века спустя распнут пленных воинов Спартака.

И вот уже два столетия стерегут карфагеняне выход в Атлантику.

Так должна была быть оформлена сцена для путешествия Пифея, и примерно так должны были выглядеть "афинские новости", доставляемые кораблями в Массалию, если принять датировку Ф. Лаллемана.

Заглянем же в записи Великого Лжеца из Массалии...

А. Б. Снисаренко

От автора

О великом мореплавателе напоминает голубая табличка на углу одной из улиц, выходящих в район Старой гавани Марселя. Его статуя, немного забавная и старомодная, но с налетом романтичности, стоит в нише правого крыла Биржи, словно на камине периода Belle Epoque*, и составляет пару столь же бородатому и энергичному Эвтимену. Имя Пифея носит пожарный катер, его основная задача - по первому требованию идти на выручку лайнерам, стоящим в Новом порту.

Мой учитель и друг Гастон Брош, профессор Генуэзского университета, был страстным поклонником Пифея. Он пытался преодолеть равнодушие марсельских буржуа, которые знали лишь улицу со странным названием, мишень насмешек провансальцев, и посвятил Пифею великолепный труд.

Вспоминаю о многочисленных беседах с ним после моего возвращения из путешествия по следам Пифея к Исландии, по Северному Ледовитому океану, а также к Фарерским островам, где я встретился однажды с доктором Шарко во время завтрака на рейде Торсхавна. Доктор Шарко вскоре погиб, когда его "Пуркуа па?" наткнулась на подводную скалу у мыса, мимо которого, быть может, проходила пентеконтера** Пифея.

Марсельцам Пифей неизвестен. О нем даже не упоминают в школах, тогда как в американских учебниках истории он фигурирует в качестве единственного великого гражданина Марселя.

* См. комментарий, помещенный в конце книги. - Здесь и далее примечания редактора.

** См. словарь, помещенный в конце книги.

Археологические находки доказывают, что у народов Севера были многочисленные контакты с эллинским миром. Знания о доримской кельтской цивилизации пополняются с каждым днем. Сейчас уже никто не удивляется, что солдаты Ариовиста в отличие от легионеров Цезаря умели писать, используя греческий алфавит.

В начале текущего столетия немецкие археологи нашли на берегах Балтики древнегреческие монеты. "Странное" сходство кельтских кувшинов и критских пифосов конца бронзового века вскоре перестало вызывать недоуменные вопросы специалистов.

Весьма плодотворные раскопки профессора Мартина Альмагро, начатые двадцать лет назад в Ампурьясе, показали, что влияние Массалии ощущалось и в далекой Иберии.

В 1942 году немцы снесли многие кварталы Старой гавани, что позволило начать раскопки в Марселе. После войны, когда приступили к реконструкции города, были найдены остатки греческих и римских построек. Будучи археологом-наблюдателем от дирекции Музея древностей, я видел, как из земли извлекались гончарные изделия, которых мог касаться Пифей; медные гвозди и свинцовые пластины указали местоположение верфей, а неподалеку от фонтана агоры, в месте, и сегодня известном под названием Греческого пляжа, были обнаружены сваи эстакад - они-то и всколыхнули мое воображение, и я мысленно увидел корабль мореплавателя, пришвартованный носом к берегу, перед тем как отправиться на ходовые испытания и в свое чудесное путешествие. Остатки греческого театра, ионическая капитель храма Артемиды, множество глиняных черепков с рисунками, лампы, кубки - все это позволило живо представить облик путешественника и ту отдаленную эпоху.

Два года назад в городе Вик (Бургундия) было найдено захоронение молодой кельтской принцессы - в могиле лежали великолепный бронзовый кубок уникальной работы и афинские гончарные изделия.