Тесс Герритсен - Надежда умирает последней

• Название: Надежда умирает последней
• Автор: Тесс Герритсен
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02761-0

Билл Мэйтленд по прозвищу Дикарь Билл, отважный человек и первоклассный летчик, летал в самое пекло и возвращался как ни в чем не бывало. Но однажды его самолет разбился в джунглях Вьетнама. Дикарь Билл пропал без вести. Спустя двадцать лет его дочь, Вилли Мэйтленд, отправилась на поиски отца. Военные чины, уверенные в том, что Мэйтленд погиб, не смогли убедить ее в бессмысленности затеи. Ни угрозы, ни покушения на ее жизнь не остановили девушку. Армейский чиновник США, Гай Барнард, тоже разыскивает пропавшего летчика. Смелый, умный и обаятельный человек, отлично знающий Вьетнам, Барнард предлагает Вилли помощь и поддержку. В отчаянной гонке со смертью в чужой стране они не сразу понимают, что их связывает нечто большее, чем общая цель путешествия…

---

– У нас к вам дело, – сказали они, – нам известно, что вы собираетесь лететь во Вьетнам, так вот нам нужно, чтобы вы занялись поисками одного военного преступника.

Им нужен был Фрайер Так.

– Да бросьте вы, – Гай расхохотался, – я вам не армейская ищейка. Да и нет никакого преступника, это миф.

В ответ они вручили ему чек на двадцать тысяч – «на расходы», как они выразились. Он получит за предателя и больше, если передаст его в руки правосудия.

– А что, если я откажусь?

– А вот это вряд ли, – последовал ответ, и они поведали Гаю что-то, что они о нем знали, одну историю из прошлого – кое-что, совершенное им во время войны. Такая тайна, которую повороши – и ему конец, так что он отгородился от нее стеной страха и презрения к себе. В случае разоблачения, говорят они, его ждет сначала горькая слава обнародования, затем судебный процесс, решетка. Он оказался в ловушке. Чек был принят, и он стал ожидать дальнейших указаний. За день до его отбытия из Гонолулу в особом конверте пришло задание.

Не вскрывая, он сунул его в дипломат. И теперь, читая его в первый раз, он отдельно задержался на разделе «Скрывается под именами». Ему попалось несколько имен из своего списка пропавших без вести, что возмутило его до глубины души. Ведь люди не вернулись домой, скорее всего погибли, и навешивать на них ярлык предателей было кощунством по отношению к памяти бойцов. Один за другим перед ним вставали летчики, подозреваемые в измене. Где-то на середине списка его внимание задержалось на записи «Уильям Т. Мэйтленд, пилот «Эйр Америка». Рядом стояла сноска, в ней значилось: «См. док. М-70-4163 из отдела контрразведки (секретно)».

«Уильям Т. Мэйтленд», – думал он, пытаясь вспомнить, где он мог слышать это имя. Мэйтленд, Мэйтленд. Тут он вспомнил женщину на вилле у Кистнера, миниатюрную блондинку с потрясающими ногами. Она говорила о каком-то семейном деле, и по этому делу она приходила к Кистнеру, человеку, связь которого с контрразведкой была неоспоримой.

– Увидимся как-нибудь, Вилли Мэйтленд.

Невозможное совпадение. И все же…

Он вернулся на первую страницу и заново прочел весь раздел о Фрайере Таке, от начала до конца. Дважды он прочитал «Состояние розыска на данный момент», затем встал с кровати и заходил по комнате, прикидывая свои дальнейшие действия, хотя по-всякому выходило плохо.

Он никогда не приветствовал манипулирование людьми, однако его взяли за самое горло, его старый проступок был описан во всех подробностях. «Сколько же еще таких, как я, – думал он, – скрывающих позорное прошлое и держащих рот на замке? А проговорись – и тебе крышка».

Он захлопнул дело. В нем не хватало сведений, ему нужна была помощь той женщины.

«Но хватит ли у меня духу? – думал он. А внутренний голос спрашивал: – А разве у тебя есть выбор?»

Было скверно на душе от предстоящего, но выбора не было.

В 5 часов вечера жизнь в ночном клубе «Бонг-Бонг» только разгоралась. Трое женщин на сцене, лоснящихся и сверкающих, извивались как одна, словно некое змеиное трио. Из стереодинамиков грохотала музыка – тупой, но напористый ритм, от которого дрожал в темноте воздух. Сидя в углу за своим обычным столиком, Сианг следил за бурлением в клубе: потягивали спиртное мужчины, официантки ошивались вокруг в ожидании чаевых. И тут его взгляд приковала девица на сцене, та, что была в середине. Она выделялась из прочих. Широкие бедра, крепкие ляжки и розовый, плотоядный язык. Он не смог бы описать словами ее взгляд, но это был тот самый взгляд. На джи-стрингах болталась цифра 7. Он обязательно спросит попозже номер 7.

– Доброе утро, мистер Сианг.

Он поднял глаза, чтобы разглядеть того, кто стоял в стороне от света. Никогда не переставал он поражаться размерам этого человека. Даже теперь, спустя двадцать лет после их первой встречи, он чувствовал себя малышом рядом с этим великаном. Человек заказал пива и сел за его столик.

– Что, новенькая? – спросил он, глядя на сцену.

– Та, что посередине, да.

– Ну что же, хороша, и в твоем вкусе, не так ли?

– Может быть, посмотрим.

Сианг сделал глоток виски, не сводя глаз со сцены.

– Так ты говорил, что для меня есть работа?

– Ничего особенного.

– Надеюсь, про оплату такого не скажешь?

Человек тихо усмехнулся:

– Ну что ты, разве я когда-нибудь обижал тебя деньгами?

– Имя?

– Это женщина, – он кинул на стол фотографию, – зовут Вилли Мэйтленд. Тридцать два года, чуть ниже среднего роста, рыжеватые волосы, короткая стрижка, серые глаза. Остановилась в гостинице «Ориенталь».

– Американка?

– Да.

– Необычный заказ.

– Дело в некотором роде срочное.

«Так, а вот и наценочка», – промелькнуло у Сианга.

– Что так?

– Она улетает в Сайгон завтра утром, так что у тебя в распоряжении только сегодняшний вечер.

Сианг кивнул и снова устремил взгляд на сцену. Было приятно, что та, под номером 7, смотрела прямо на него.

– Времени достаточно, – сказал он.

Вилли Мэйтленд стояла у реки, глядя на речную воду, спадающую с порога вниз. Находясь на обеденной веранде, Гай заприметил ее изящную фигурку, склонившуюся над заграждением, ветер трепал ее короткие волосы. По приподнятым плечам, по сосредоточенному взгляду ему показалось, что она сейчас была не расположена к общению. Подойдя к барной стойке, он взял себе пиво – добрый голландский «Оранджбум», который он уже сто лет не пил, – потом, с наслаждением приложив к щеке заиндевевшую бутылку, постоял немного, глядя на нее. Она по-прежнему стояла без движения, задумчиво глядя вниз, словно завороженная чем-то там, в мутной глубине реки. Он направился через веранду в ее сторону, протанцевав между пустыми столиками и стульями и встал как ни в чем не бывало рядом с ней у заграждения. Ах, как восхитительно играл багровым золотом закат на ее волосах!

– Есть на что посмотреть, – сказал он.

Она подняла на него глаза: взгляд полный безразличия – вот и все, чего он был удостоен. Она отвернулась. Тогда он водрузил бутылку пива на заграждение.

– Я подумал, почему бы не проведать вас, подумал, может, вы передумали и все-таки выпьете со мной…

Она упрямо смотрела на воду.

– Я же знаю, что такое – оказаться одному в чужом городе. Некому выговориться. Вот я и подумал, что вам, наверное, не очень-то…

– Да оставьте же вы меня, – сказала она и зашагала прочь.

Где же его былое обаяние? Он подхватил пиво и припустил за ней. С видом нарочитого безразличия она шагала вдоль террасы, то и дело смахивая волосы, падающие на лицо. В ее походке было какое-то притягательное раскачивание, и будь в ней поменьше задора, то можно было сказать, что она несет себя с достоинством.

– Мне кажется, мы могли бы вместе поужинать, – сказал он, стараясь не отставать, – просто поужинать и поболтать о том о сем.

– О чем же это?

– Ну, допустим, сначала о погоде, потом о политике, о религии, потом про семью, вашу, мою…

– И все это конечно же с какой-то целью, так?

– Ну, в общем, да…

– Дайте-ка я угадаю с какой: чтобы я оказалась у вас в номере?

– Неужели же вы меня в этом подозреваете, – спросил он обиженным тоном, – думаете, подцепить вас хочу?

– А что, нет?

И она снова пошла прочь от него. На сей раз он за ней не последовал. Какой смысл? Облокотившись на заграждение и прихлебывая пиво, он смотрел ей вслед, на то, как она поднялась по ступенькам на террасу, как села за столик и раскрыла меню. Время чая уже прошло, а ужина еще не настало. Терраса была пуста, если не считать десятка шумных итальянцев за соседним столиком. Какое-то время он не трогался с места, допивал пиво и раздумывал, что же ему делать дальше и можно ли тут было вообще что-либо сделать. На редкость бойкая, ничего не скажешь, крепкий орешек – эта кавалер-дама, едва достающая ему до плеч. Маленькая да удаленькая. Требовалась дополнительная бутылка пива, а к ней – светлая мысль. Сейчас, сейчас он что-нибудь придумает. Он снова направился наверх, по ступенькам к бару. Пересекая веранду, он не удержался и повернул голову в ее сторону, и за те несколько секунд, что он смотрел на нее, навстречу ему вышел хорошо одетый мужчина, таиландец. Едва не столкнувшись с ним, Гай машинально пробубнил извинения, но незнакомец молча, не останавливаясь прошел мимо, вперив взгляд куда-то перед собой. Гай сделал еще пару шагов, и вдруг все нутро его забило тревогу. Это было на уровне инстинкта, в нем заговорил боец, почуявший беду. Что-то не то было в глазах незнакомца. Гаю уже доводилось видеть такие же, ледянящие душу глаза у одного вьетнамца. Выходя как-то из популярного ночного клуба под названием «Дананг», Гай столкнулся с ним плечом к плечу, и на мгновение глаза их встретились. До сих пор Гай помнил, как мороз пошел у него по коже, когда он заглянул в глаза тому человеку. Спустя две минуты, когда Гай стоял на улице, ожидая своих приятелей, здание клуба разнесло взрывом. Погибло семнадцать американцев. И теперь, все больше чувствуя тревогу, он наблюдал за тайцем, который остановился, изучая обстановку. Похоже, он высмотрел то, что ему было нужно, и направился в сторону столиков на террасе, из которых заняты были только два: за одним – группа итальянцев, за другим – Вилли Мэйтленд. Человек приостановился у входа на террасу, рука его потянулась к внутреннему карману пиджака. Сами собой ноги Гая сделали несколько шагов вперед, глаза еще не успели охватить всю обстановку, но тело уже было готово к действию. В закатных лучах что-то ярко блеснуло у человека в руке, и только тогда на смену интуиции пришло полное осознание происходящего.