Луис Ламур - Одиночка

• Название: Одиночка
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: Детектив

---

Толпа соберется быстро, стоит только заикнуться, что он приехал взять реванш. Все прибегут к корралю. В банке, конечно, кто-то останется. Но один или даже двое служащих для его молодцов не в счет. Налет займет не более пяти минут. Если ребята сработают четко и все сойдет удачно, то они успеют скрыться до того, как закончится драка.

Конечно, все случайности и неожиданности предусмотреть трудно. Скажем, в самый неподходящий момент в банк придет вооруженный человек, или кто-нибудь уйдет из банка, а потом вернется, или кто-то, у кого винтовка под рукой, выглянет в окно второго этажа. Да и Рэньон может нанести ему удачный удар, после которого он не сумеет подняться или, что еще хуже, он сам нечаянно нокаутирует Пита. Схватка же должна длиться, по крайней мере, десять минут.

Если план сорвется и начнется стрельба, то ему придется удирать из города кратчайшим путем. Толпа, конечно, рассеется, но Пит!.. Пит начнет сопоставлять факты, возникнут подозрения, в конце концов несложная задача будет решена. Тогда ему, Консидайну, прищемят хвост.

Он вытащил револьвер и повернул барабан, затем проверил запасной револьвер, который всегда возил в сумке, притороченной к седлу, и пришпорил коня - Хони Чавез заверял, что дал ему самого быстрого из имеющихся в его распоряжении.

Оглянувшись, он увидел, что на западе в небо поднимается дымок, и зло выругался, - именно в ту сторону ехали сейчас Спэньеры. Но собственные проблемы заставили его отложить на потом их заботы. Не упущено ли чтонибудь важное - вот что больше всего волновало.

Миссис О'Бирн, например! Уж она-то ни за что не упустит такое приключение, и дробовик у нее всегда под рукой. Однажды ей довелось опробовать его на отряде индейцев. Последствия для них оказались плачевными. Эта женщина ко всему относилась серьезно, а после смерти мужа надела брюки и сама стала арканить и клеймить свой скот.

Сдвинув шляпу на затылок, чтобы было видно лицо, Консидайн ступил на территорию города. Во рту пересохло, а в желудке начались спазмы. Выпрямившись в седле, он свернул самокрутку. Обогнув корраль, Консидайн оказался на улице. На мгновение перед его мысленным взором, как если бы он парил высоко в небе, предстали огромные пустынные пространства, простирающиеся вокруг Обаро. Будто с высоты птичьего полета он видел этот город, едущих к западу от него Спэньеров и готовых тронуться в путь Харди, Дэча и метиса, которые уже стали маленькими винтиками запущенного им механизма, начавшего неумолимый отсчет времени.

В Обаро бывший ковбой не числился в розыске. Было известно, что те давние ограбления поездов - его рук дело, но улик не нашли. И он без опасений свернул на главную улицу города.

Ох, как хорошо знал он здешних жителей! Знал, если ему удастся ограбить их банк, они, безусловно, разозлятся и станут преследовать его, не жалея ни сил ни времени. Но... Догнав, схватив или даже убив его, втайне будут очень довольны, что налет удался не кому-нибудь со стороны, а одному из них.

Такова их особая философия. Ничто так высоко не ценится ими, как отвага и дерзость. А уж как они любят яркие впечатления и острые ощущения, - и говорить не стоит. Жаль, что со временем эти нравственные устои дали трещину.

Зорко подмечая все происходящее вокруг, Консидайн машинально надвинул шляпу на лоб. Несколько бездельников сидели на террасе магазина, расположенного в двух кварталах от центра. Миссис О'Бирн подметала крыльцо. В теплой пыли каталась собака. Радостно кудахча, курица клевала рассыпанное кем-то зерно. Несколько лошадей понуро стояли у коновязи. Только один быстрый взгляд бросил бывший ковбой на банк из-под полей шляпы. И тут же опять сдвинул на затылок -. пусть видят его лицо, пусть узнают его... Они все должны знать, что он в городе.

Из лавки, где торговали упряжью, выскочил человек и, уставившись ему в спину, вдруг заорал:

- Эй, Док! Посмотри! Мне не почудилось?.. Где-то хлопнула дверь, потом другая, третья... Консидайн вернулся в город - эта весть, как ветер, неслась от дома к дому.

Теперь люди выглядывали в окна, чтобы посмотреть на него, а бездельники, только что лениво сидевшие перед магазином, уже вскочили на ноги.

Впереди, за углом, - дом Пита Рэньона, дом, где он жил с Мэри. Забор из кольев, недавно покрашенный белым, маленький газон, зеленый и ухоженный, веранда, увитая цветущими розами.

Крупный мужчина со светлыми моржовыми усами крикнул ему:

- Эй, ковбой! Ты совсем вернулся? Консидайн натянул поводья:

- Привет, Мэтт! А ты, я вижу, не похудел!

- Вот уж не ждал увидеть тебя когда-нибудь в наших краях.

Консидайн бросил окурок. Занавеска на окне Рэньона действительно шевельнулась, или ему показалось? Он беззаботно усмехнулся:

- Ну почему же, ведь у меня в городе друзья, Мэтт. Я вернулся повидать Пита Рэньона. Слышал, он все еще в форме.

Солнце поднялось уже высоко. Время поджимало. Надо было поторапливаться. Повернув за угол, он спешился перед белыми воротами, затем снял шляпу, почистил джинсы, пытаясь унять расходившиеся нервы. И тут впервые ощутил, как где-то глубоко спрятанная, застоявшаяся злоба шевельнулась в нем и начала расти, он предвкушал будущий бой.

Мэри всегда была слишком серьезной, наверное, такой и осталась. Открывая ворота, он рассматривал дом. Похоже, она получила что хотела. Ее хозяйство выглядело, как ей всегда нравилось: строго, мило, до предела аккуратно.

Мэри отлично усвоила все уловки, как взять мужчину в оборот, и точно знала, чего хочет в своей безгрешной, размеренной жизни... впрочем, может, для Пита это обернулось благом. И неожиданно для себя Консидайн почувствовал облегчение.

Наружная дверь была затянута сеткой от насекомых, а внутренняя открыта. Звеня шпорами, он поднялся на веранду и вошел. В душной маленькой гостиной с брюссельским ковром чинно стояли жесткие стулья, покрытые темно-красным плюшем. На спинке каждого стула лежала чистая белая салфеточка. Это была солидная претенциозная комната, чопорная и подчеркнуто респектабельная. Словом, вылитая Мэри. И Консидайн вдруг почувствовал жалость к Рэньону. Интересно, насколько ей удалось его?

- Кто-нибудь дома?

Его голос прозвучал слишком громко, даже как-то неуместно в этой удручающе-благопристойной комнатке.

Мэри Рэньон вошла в гостиную и замерла на месте. Ее опрятное домашнее платье хорошо сидело на ладной фигурке, волосы были гладко зачесаны назад. Она выглядела уверенной в себе, уравновешенной женщиной. В прежние времена он не замечал в ней такого. Видимо, подобные черты проявляются у женщины, которую любят или которая заарканила себе хорошего мужчину.

- Привет, Мэри.

Она побелела как полотно и начала обеими руками разглаживать платье, тщательно, медленно, как делала прежде, когда из-за чего-то расстраивалась. Соблюдение приличий Мэри всегда считала важнее всего. Консидайн усмехнулся, вспомнив, как она ненавидела даже мысль о физической близости, потому что это оскорбляло ее чувство благопристойности.

- Что тебе надо?

В ее словах сквозила неприязнь. Да, подумал Консидайн, Мэри есть Мэри. У нее есть мужчина, дом, а его возвращение таит в себе опасность.

- Где Пит?

- Его нет. - Она комкала в пальцах фартук, делая вид, что вытирает свои, уже сухие руки. - Зачем ты приехал? Почему не оставишь нас в покое?

- Ты уж вообразила, что мы могли бы вспомнить старые времена, Мэри? съязвил он. Она вспыхнула и рассердилась:

- Уезжай! Не порти нам жизнь!

Консидайн не сдвинулся с места. Пожалуй, это была самая неприятная часть задуманного плана. Он взглянул на каминные часы.

- Не волнуйся, не останусь. Я приехал повидать Пита.

- Повидай, если так хочешь. Но учти, он тебя не боится.

- Пит? Пит Рэньон никогда не боялся никого и ничего... даже когда знал, что я могу застрелить его. Только ты смогла так скрутить его, иначе он не усидел бы в такой комнате. - Он посмотрел ей в глаза. - Когда связываешь мужчину слишком туго, он задыхается. Отпусти веревку и предоставь ему немного свободы. Если он любит тебя, то свяжет себя сам и будет даже рад своей неволе.

- Я не помеха Питу, - запротестовала она. - Он стал уважаемым человеком и кое-что значит в этом городе. - Мэри глянула на него в упор. - Ты-то хоть для кого-нибудь что-то значишь?

Она угодила в его самое больное место. Он действительно ни для кого ничего не значил, и это сущая правда. И вдруг Консидайн подумал о Ленни. Может, все-таки хоть немножко для нее?

- Ошибаешься, дорогая. У меня есть девушка. Ее взгляд стал колючим. Увы, она как была, так и осталась собакой на сене. Но что же он так придирается, подумалось ему, из нее получилась хорошая женщина. Она прекрасно ведет дом, привлекательна, а в общем-то Пит к концу жизни, наверное, станет мэром или какой-нибудь не менее влиятельной фигурой.

- Ты ничего не будешь для нее значить, пока она не отнимет у тебя оружие и не превратит тебя в уважаемого гражданина!