Николай Некрасов - Том 4. Поэмы 1855-1877

• Название: Том 4. Поэмы 1855-1877
• Автор: Николай Некрасов
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1981

В соответствии с жанровым принципом, который положен в основу распределения произведений Некрасова по томам в настоящем собрании сочинений, в четвертом томе помещены поэмы. Исключение составляет крупнейшая поэма Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», для которой отведен отдельный, пятый том.

В данной электронной редакции опущен раздел «Другие редакции и варианты».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Передовая революционная молодежь, которой Некрасов адресовал свою поэму, восторженно встретила новое произведение своего учителя. Об этом свидетельствует ряд воспоминаний семидесятников и семидесятниц. Одна из революционно настроенных современниц Некрасова А. Г. Степанова-Бородина рассказывает в своих воспоминаниях о том, как под влиянием нападок враждебной критики поэт стал недооценивать свою поэму. «Лучше всех я понимаю, — говорил он своей собеседнице, — что не совладал с таким чудным сюжетом, как „Русские женщины“, и что я хотел сказать многое, но у меня не вышло». Бородина горячо возразила поэту: «Не говорите никогда так при мне о „Русских женщинах“, Николай Алексеевич, мне больно слышать, как вы клевещете на себя. Нет, по-моему, тот истинный поэт, у кого вылились такие дивные строки!..». И она продекламировала отрывок из поэмы, в котором изображается встреча княгини Волконской с мужем в руднике. «Я кончила, захлебываясь от слез…», — пишет Бородина. Некрасов протянул к ней обе руки и воскликнул: «Нет, вы правы, пока мои стихи будут вызывать такие чувства у людей, они будут истинной поэзией» (ЛН, т. 49–50, с. 587–588).

Л. Дейч, известный участник революционного движения 1870- 1880-х гг., впоследствии член группы «Освобождение труда», в своей статье «Н. А. Некрасов и семидесятники», написанной в 1921 г., рассказывает о влиянии Некрасова на молодое поколение 1870-х гг., заронившем в них первые семена сознания необходимости активной борьбы, подготовившем их к восприятию Чернышевского, Добролюбова, Лаврова, Лассаля, Маркса. Особо выделяя проблему «Некрасов и женский вопрос», Дейч подчеркивал, что поэт не ограничился изображением страданий женщины; он указал, как ей выйти из несчастного положения. «Среди поэтов, — пишет Дейч, — Некрасов в этом вопросе занимает одно из первых, если не самое видное место: его изображение „русских женщин“ местами доходит до настоящего апофеоза. Достаточно указать на его поэму, посвященную женам декабристов или осужденным по процессу 50-ти (в 1877 г.). <…> Некрасову поэтому в особенности многим обязано современное поколение; его муза немало поспособствовала развитию того движения, благодаря которому наши женщины в умственном и политическом отношении почти сравнялись с мужчинами». Горячо возражает Дейч против умаления художественного значения поэмы «Русские женщины»: «Никто, конечно, не станет отрицать, что в стихах Некрасова нередко попадаются шероховатости. Так, Всеволод Гаршин высмеивал начало поэмы „Русские женщины“:

„Покоен, прочен и легок
На диво слаженный возок…“,

потому что „легок“ плохо рифмуется со словом „возок“. Но положительно нужно быть совершенно лишенным художественного чутья, чтобы на подобном основании утверждать, что эта поэма не художественна. Достаточно прочитать только несколько строф дальше, чтобы убедиться, до чего восхитительно это стихотворение <…> Чего же еще можно требовать от литературного произведения для признания его художественным, раз оно производят такое сильное впечатление на читателя, потрясает его, вызывает в нем самые чистые, благороднейшие ощущения и стремления?» (Пролетарская революция, 1921, № 3, с. 11, 15).

Современница поэта, деятельная сторонница активного народничества, В. Фигнер писала об историческом значении поэмы Некрасова о декабристках: «А потом прошло еще почти три десятилетия, прежде чем стала появляться литература об этих далеких наших предшественниках. Так долгие годы, можно сказать, не было почти ничего, что питало бы благодарную память о них и на чем можно было бы учиться опыту. <…> Поэма Некрасова „Русские женщины“, воскресившая образы кн. Трубецкой и кн. Волконской, появилась в эпоху, когда русская женщина ушла далеко вперед» (Фигнер В. Жены декабристов. — Каторга и ссылка, 1925, № 8 (21), с. 228).

…и цветы С могилы сестры — Муравьевой… — Александра Григорьевна Муравьева (1804–1832), урожд. Чернышева, последовала за мужем Н. М. Муравьевым в Сибирь. Пушкин передал через нее «Послание в Сибирь» и стихотворение, посвященное И. И. Пущину («Мой первый друг, мой друг бесценный!..»). А. Г. Муравьева быстро завоевала уважение и горячие симпатии всех близко ее знавших; смерть ее была воспринята как общая тяжелая утрата. Как предсказание ее судьбы звучат в поэме слова из прощальной речи Пушкина, обращенной к Волконской: «Пленителен образ отважной жены / Сокрывшейся рано в могилу!» (см. ст. 857–860).

…флору Читы… — До осени 1830 г. декабристы содержались в читинской тюрьме, а жены их жили в ближайшем поселке.

Сергей — и бесчестное дело! — С. Г. Волконский был ложно обвинен в подделке печати. Как объясняет в своих мемуарах М. Н. Волконская, в 1822 г. ее муж, предупрежденный генералом П. Д. Киселевым об ожидающемся официальном запросе по поводу агитационной деятельности декабристов в дивизии М. Ф. Орлова, вскрыл адресованное Киселеву письмо, пришедшее в отсутствие последнего, и сообщил его содержание своему родственнику Орлову, дав, таким образом, ему возможность «приготовить свои ответы» (Записки Волконской, с. 28).

Сестра моя, Катя Орлова. — Екатерина Николаевна Орлова (1797–1885) — старшая дочь генерала Раевского, жена декабриста М. Ф. Орлова.

К сестре Зинаиде. — Княгиня Зинаида Александров-Hi Волконская (1792–1862), урожд. Белосельская-Белозерская, родственница М. Н. Волконской по мужу; блестяще образованная, была поэтессой, беллетристкой, композитором и певицей. В ее литературно-музыкальном салоне собирались лучшие представители интеллигенции того времени. Ей посвятили свои стихи не только Пушкин и Веневитинов, но и Баратынский, И. В. Киреевский и др.

И северной звали Коринной… — Коринна — лирическая поэтесса древней Греции (ок. V в. до н. э.). Именем Коринны назвала свой роман о талантливой поэтессе французская писательница А. Л. Ж. де Сталь (1766–1817). Некрасов мог знать, о том, что З. А. Волконскую называли северной Коринной как из устных, так и из печатных источников (см., например: Пятковский А. П. О жизни и сочинениях Веневитинова. СПб., 1859, с. 18).

Одна ростопчинская шутка… — Ф. В. Ростопчин (1763–1826) — видный сановник, реакционер и демагог. По свидетельству П. А. Вяземского, узнав о восстании декабристов, он сказал: «В эпоху Французской революции сапожники и тряпичники (chiffonniers) хотели сделаться графами и князьями; у нас графы и князья хотели сделаться тряпичниками и сапожниками» (Вяземский П. А. Полн. собр. соч., т. VII. СПб., 1882, с. 510). Некрасов мог слышать этот анекдот от самого Вяземского, с которым был хорошо знаком. См. также: Лернер П. О. «Ростопчинская шутка» о декабристах. — В кн.: Бунт декабристов. Л., 1926, с. 398–399.

Потемкину ровня по летам… — Г. А. Потемкин (1739–1791), светлейший князь Таврический, генерал-фельдмаршал, временщик при Екатерине II.

Всё вечером съехалось к Зине моей… — Вечер в честь уезжавшей в Сибирь М. Н. Волконской состоялся у З. А. Волконской, в ее большом доме на Тверской, 26 декабря 1826 г.

Тут были Одоевский, Вяземский… — В. Ф. Одоевский (1803–1869) — писатель и музыкальный критик; П. А. Вяземский (1792–1878) — поэт и критик.

…был Поэт вдохновенный и милый… — Речь идет о Д. В. Веневитинове (1805–1827). Ср. строки воспоминаний о Веневитинове в салоне 3. А. Волконской: «…был один юный даровитый поэт <…> которого влекло к ней не одно лишь блистательное общество; горящий чистою, но страстною любовью, ей посвящал он звучные меланхолические свои стихи и безвременно сошел в могилу…»[13].

…вдали Аюдаг… — Аюдаг — гора на южном берегу Крыма.

…Пушкина след В туземной легенде остался… — Как отмечает Некрасов в примечании 7 к поэме, сведения о татарской легенде, посвященной Пушкину, были взяты из статьи Бартенева (см. выше, с. 186). В этом примечании ошибочно укачана дата публикации пятого «крымского письма» Е. Тур (нужно: СПбВ, 1853, 29 сент., № 214 — см.: Розанова Л. А. К истории создания образа Пушкина в поэме Некрасова «Русские женщины». - учен. зап. Ивановск. гос. пед. ин-та, 1954, т. VI, филолог. науки, с. 106–120, а также: Бертье-Делагард А. Л. Память о Пушкине я Гурзуфе. — В кн.: Пушкин и его современники, вып. 17–18. СПб., 1913, с. 154–155).

Но мир Долгорукой еще не забыл, А Бирона нет и в помине. — Наталья Борисовна Долгорукая (1714–1771), дочь фельдмаршала Б. П. Шереметьева, в 1730 г. отправилась в ссылку вслед за мужем И. А. Долгоруким, обвинявшимся в участии в дворцовом заговоре и в 1739 г. казненным. После его смерти Н. Б. Долгорукая воспитывала малолетних сыновей, в 1758 г. постриглась в монахини, оставила «Записки», впервые полностью изданные в 1867 г. Эрнст Иогапн Бирон (1690–1772) — фаворит императрицы Анны Иоанновны, с 1730 г. пользовался правами неограниченного правителя империи. Гибель И. А. Долгорукого и трагическая судьба его жены и детей — результат подозрительности и жестокости Бирона. В параллели между Н. Б. Долгорукой и Бироном есть намек на М. Н. Волконскую и Николая I.