Эдуард Кондратов - Операция «Степь»

• Название: Операция «Степь»
• Автор: Эдуард Кондратов
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5052-5

Конец 1921 года. Война закончилась, но еще много разных отрядов и групп из недобитыхбелогвардейцев, а то и просто бандитов, шастают по просторам Дикого поля и Поволжья.

В Самарской губернии таким «бельмом в глазу» для чекистов стала Атаманская армия Василия Серова, бывшего унтер-офицера царской армии. Пользуясь неразберихой и малочисленностью красноармейских отрядов, банда Серова наводила страх и ужас на жителей станиц и небольших городков Поволжской степи. В конце концов, после особенно дерзкого нападения серовцев на уездный город Пугачев, руководство губчека приняло решение выманить банду из степи и уничтожить…

---

Никого в общежитии, никогошеньки. Даже коменданта нелегкая унесла.

Тело Мишкино ломило, не хотелось ни сгибаться, ни плечами повести. Вчерашнее путешествие на телеге от Большой Глушицы до Самары далось нелегко. Дорогу развезло, чуть не через две версты приходилось спрыгивать с телеги в вязкую грязь и брести рядом. А порой и помогать лошади. И груза-то, считай, никакого, всего чемоданчик с новыми вещами да солома. А попробуй выдерни колесо из колеи, продавленной верблюжьими арбами. Но все равно хорошо возвращаться домой, даже в такую жуткую распутицу. Потому что зиме — конец, а уж как она надоела Мишке, ни словом сказать, ни, тем более, пером описать. Несколько месяцев рыскать по сугробам, ночевать в снегу, захлебываться буранными ветрами, часами петлять из-за кромешной пурги… И, главное, — брр! — почти все время холодно, холодно, холодно… Бой идет, огонь кругом сверкает, враг расплавленным свинцом плюется, а руки мерзнут, а за шиворот колючий снег лезет, а под пальтишко поддувает. Нет, на кой она вообще, эта зима? Если для того, чтоб природе отдохнуть, то в южных странах она, наверное, неплохо отдыхает и в тепле.

Шлепая по расползшемуся Пугачевскому тракту, Мишка с удовольствием поглядывал по сторонам. Шея заболела, вертясь. Хотя никаких удивительных природных явлений как будто и не наблюдалось. Ноздреватый, потерявший чистоту снег оседал. Из-под слоистых сугробов вдоль тракта слезилась водичка, разжижая дорожную грязь. В полях проглядывали черноземные прогалины, от них шел парок. Даже зелень озими заметил кое-где Мишка. И удивился: неужели кто-то сеял? Грачи деловито изучали землю твердыми клювами, но воронья было больше. У него и поживы больше, чем когда-либо: трупы словно бы выбирались из снежных обочин дороги. Мишка старался не смотреть на них. Потому что, хоть и множество убитых перевидел он за месяцы боев с Серовым, но то была война. А на дороге попадались и оттаявшие детские тельца. Не привыкнешь.

Людей за все сто верст вчерашнего пути он так почти что и не видел. Редко кто копошился во дворах: избы стояли мертвые. Необычно мало соломы осталось на крышах — за зиму чуть не вся пошла в дело. Парили, резали, смешивали черт те с чем и съедали. Сначала ел скот. Потом люди. Ну и год-годочек был!.. Однако же пережили. Скоро сеять выйдут. И не будет — вот что хорошо! — не будет бояться мужик появления на горизонте бандитских конниц.

Да, банду Серова чекисты и Красная армия крепко колошматили. Гоняли ее по Зауралью к Заволжью долго, а добили совсем недавно, всего неделю назад. Сначала ее потрепали 22 марта в боях под Ташлинской. В сабельных боях изрубили больше сотни бандитов и почти столько же взяли в плен. Еще более сокрушительным ударом, после которого Атаманская дивизия уже не оправилась, стало сражение у реки Таловки. Сотни убитых, сотни сдавшихся в плен… И у большинства, между прочим, чекистские листовки. Седьмого апреля близ хутора Буланы банда Серова была окончательно рассеяна. Атаманская дивизия прекратила свое существование.

В составе Самарского батальона ВЧК, особо отмеченного командованием, Мишка Ягунин гонялся за бандой Серова без малого три месяца. Было всякое: и бой в окружении, и ночные кавалерийские налеты. Даже на броневике удосужился повоевать. И надо же — ни одного ранения! Ни единой контузии! Не то что на польском фронте. «Бабка одна заговорила», — отшучивался Мишка. Не всерьез, конечно, а все же верил: коли Шурочка ждет, значит, выживет. По крайней мере, расставаясь, она сказала, что будет ждать. Сегодня он увидит Шуру. Когда он ночью во дворе Самгубчека… то бишь, теперь ГПУ, распряг коня и стал мыться, поливавший на руки дежурный ему подмигнул: «Твоя-то барышня у нас». — «Как у нас?!» — испугался Мишка. «Дубина! Она воспитатель в нашем детдоме, который самолучший в районе… А начальником в нем Женька Сурикова. Паек у нас получают, а работают там…»

Помнил, отчетливо помнил Ягунин, как тогда, в транспортном ЧК, фехтовали, словно саблями, эти остроязыкие девушки. А теперь работают вместе? Чудеса!

Есть Мишке не хотелось. От волнения, что ли? «От вчерашней усталости», — решил он. Погромыхал умывальником, причесался, оделся. Да еще как! Чемодан его содержал сокровища сказочные. Самым дорогим из них была новенькая куртка, скрипящая черной кожей. Получше той, что была у него в прошлом году. Куртку, синие галифе, хромовые сапоги с заколенниками и шпорами, а также кожаную фуражку со звездочкой, то есть весь комплект обмундирования чекистского командира ему вручил лично товарищ Уваров, комбриг 81-й. Это была награда за храбрость и умелую организацию кавалерийской атаки во время восьмичасового, очень сложного боя, когда банда Серова пыталась перейти железную дорогу на 333-й версте. Приняв на себя команду эскадроном, Ягунин рассек банду надвое, а уж потом ее с разных сторон принялись чихвостить красноармейские части.

«Погода вполне подходящая», — стесняясь своей красоты, подумал Мишка. Заглянул еще раз в умывальню, мокрой ладонью пригладил несговорчивый вихор и, еще раз строго посмотрев на себя в забрызганное зеркало, вышел из общежития.

От угла Симбирской и Соборной, где находилось общежитие неженатых чекистов, до здания ГПУ ходьбы, если идти самым черепашьим шагом, четверть часа. Сейчас стрелки ходиков доказывали без пяти одиннадцать. До совещания у Булиса — Мишка недоумевал, почему у Булиса, а не у Белова? — оставалось полтора часа и еще пять минут. Значит, свободного времени много. Это хорошо. Можно было пройтись не спеша, полюбопытствовать, что там в Самаре изменилось, а что нет. Разумеется, можно завернуть и в детский дом, который содержат чекисты и в котором… и в котором… Ясно, что в котором.

Да, понял он, когда переступил порог: в чистеньких сапожках показаться ему нынче не суждено. Рыжие ручьи бежали вдоль тротуаров и по тротуарам, их питал дотаивающий на крышах снег. Ручьи размывали кучи мусора в самарских дворах и, таща всякую дрянь, стекали на Соборную. По Симбирской, наклонившейся к Волге, неслись уже настоящие потоки. Мишка с удовольствием спустился бы сейчас по лестнице к Жигулевскому пивкомбинату фон Вакано. Его самого удивило, что он соскучился по его флюгерам и немецким башенкам. Наверное, решил он, потому, что вспомнил, как разоблачил шпиона — пивовара Гюнтера. Такое приятно было вспомнить. Однако по Симбирскому спуску сейчас не пройти. Мишка вздохнул и, стараясь держаться середины щербатого тротуара, направился к площади, где в обрамлении четырех зачахших садиков громоздилась самая величественная постройка Самары — собор.

Мишка чувствовал, что его хромовые красавцы отсырели. А что поделаешь? Но разозлиться он разозлился. И когда шел через площадь мимо собора, не без злорадства подумал: все-таки реквизировал народ твои камешки и золотишко, гражданин несуществующий бог! Будь теперь доволен, что спас тысячи детей, вот так! Иначе какого лешего зовут тебя бабки Спасителем?

В общем, обращать внимание на вешние воды не стоило. Обойдя грязищу одного из соборных садиков, Мишка направился к Белому дому. Заходить туда он, впрочем, не намеревался: ни в губисполкоме, ни в любом другом совучреждении делать ему было нечего. Но к стенду со свежей «Коммуной» подойти надо. Чего он знает о нынешней самарской жизни? Ничего.

Круглая афишная тумба попалась ему раньше — на углу Почтовой. Издалека он заметил: пестрей стали тумбы, чем раньше. Но когда пригляделся, убедился, что налепленные на ней яркие плакаты не стоят внимания. АРА во всю глотку рекламировала свою помощь голодающей России. «АРА спасет тебя, русский крестьянин! Христианское милосердие…» Дальше Мишка не прочитал: поверх плаката был наклеен более свежий, тоже американский, но с рисунком — козлобородый дядька и улыбчивая тетушка в пенсне протягивали каравай. Снизу, из темноты в углу плаката, к нему тянулись изможденные руки…

Он решил приглядеться к объявлениям, налепленным прямо на плакаты. Вчитался:

«Губсовнархоз сдает в аренду частным лицам кожзаводы, мехзаводы, литейные мастерские…»

Мотнул головой недовольно и дальше читать не стал. НЭП все наступает…

А это что?

«В четверг 11 апреля в синагоге состоится общее собрание евреев по вопросу приобретения муки для мацы».

«Тоже мне, нашли заботу, — сердито пробурчал Мишка. — Если кончать, так уж со всеми богами».

Третье объявление сообщало о карах, какие городские власти обещали за разрушение нежилых строений… Тоже неинтересно. А вот: «Общее собрание членов яхтклуба состоится 20 апреля…»

«Яхтклуб?» Что за штука такая?

Обидно, о чем ни прочтешь, сам ты, оказывается, ни к чему отношения не имеешь. Чужой в родном городе! «Кружок радикального пчеловодства» — тоже ерунда. Ага, наконец-то: «Самарский центр физической культуры открыл прием добровольцев в военно-командную школу в г. Тифлисе. Возраст от 17 до 24 лет, вполне грамотных и здоровых».