Луис Ламур - Ручей повешенной женщины

• Название: Ручей повешенной женщины
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: Вестерн

Место у ручья Повешенной Женщины, где находится корраль скотовода Билли Джастина, пользуется дурной славой — слишком часто стал пропадать скот. Чтобы дать отпор ворам, хозяин нанимает вольного ковбоя Барни Пайка, парня, который не боится тяжелой работы, особенно когда в карманах нет денег. Барни, вооружившись винчестером, берется за дело и в первую же ночь обнаруживает непрошеных гостей...

---

Враги оставили меня на верную погибель, поэтому я мог не беспокоиться, что огонь выдаст меня. Да и в любом случае он был мне жизненно необходим. Причем не только для согрева, но и для поднятия духа, или как там это называется…

Но как не рылся я в карманах, а ни крошки съестного не обнаружил. И все же от тепла меня разморило, и я, подобравшись как можно ближе к огню, свернулся калачиком.

А потом раздался стук копыт.

Близилась полночь. Я то задремывал, то просыпался, чтобы подкормить пламя. Небо слегка прояснилось, показались звезды. Я понимал: бежать бессмысленно. Поэтому я протянул руку к внушительной дубинке, которую нашел, разводя костер.

Топот копыт приближался. Потом я услышал, как лошадь остановилась, замерла на месте, словно в нерешительности, а потом снова двинулась в мою сторону, но уже медленнее, то и дело останавливаясь.

Я поднялся на ноги. Было очевидно: если бы на лошади сидел наездник, она бы шла иначе. Впрочем, седок, возможно, мертв либо совершенно беспомощен.

На границе светлого круга, отбрасываемого пламенем костра, лошадь остановилась. Оседланная лошадь… Навострив уши, она внимательно разглядывала меня. Я шагнул чуть в сторону и тотчас же узнал коня, на котором ехала Энн, — чудеснейшего жеребца моргановской породы.

Конь был необычной масти — голубовато-чалой. Но по все прочим статям считался одним из лучших коней Фарлея. Звали его Синий Мальчуган.

— Привет, Мальчуган, — сказал я ласково. — Где твоя хозяйка?

Конь сделал еще один робкий шаг вперед и застыл, выкатив на меня глаза и раздувая ноздри. Стараясь двигаться как можно осторожней, я медленно направился к нему. Вероятно, конь тянулся к огню, потому что огонь обещал то, к чему Мальчуган уже успел привыкнуть, — общество людей.

— Где Энн, а Мальчуган? — Еще на полшага приближаясь к коню. — Я рад, что ты пришел ко мне. Давай-ка поскачем и посмотрим, что там произошло. Что ты на это скажешь, а?

Приближаясь к нему, я боялся, что он может отпрянуть в сторону. Но конь не шевелился. А когда я наконец положил руку на седло, он повернул ко мне голову и потянулся ко мне носом. Я ухватился за уздечку. Потом подвел коня к костру и накрепко привязал к дереву. Обшарил седельные сумки. В одной из них я нашел несколько патронов, но в револьверной кобуре вместо оружия лежала расческа, щетка и тому подобная ерунда. Зато во второй сумке — я с трудом поверил в такую удачу — лежал сандвич из двух толстенных ломтей хлеба и куска мяса. Я с наслаждением впился в него зубами, смакуя каждый кусочек, каждую крошку, стараясь жевать как можно дольше.

Считать, будто изголодавшийся человек в один момент заглатывает пищу — большая ошибка. Ничего подобного. Желудок голодного ссохся, к тому же ему хочется еще и жевать, ощущать вкус во всей его полноте, наслаждаться каждым кусочком.

Доев сандвич, я осмотрелся и обнаружил среди снега небольшую проталину, где росла трава. Я отвел туда коня. Мальчуган так жадно принялся щипать травку, что мне стало совершенно очевидно: последние дни несчастное животное голодало.

В первые минуты мне захотелось сразу же вскочить на коня и скакать в Майлс-Сити. Но потом я понял, что сначала должен проехать по следу коня и выяснить, что сталось с Фарлеями и Эдди.

Несмотря на усталость, остаток ночи я почти не спал, и мне не терпелось отправиться в путь.

Я нашел своих друзей поздним утром среди покрытых лесом холмов. Они успели добраться до узкого ущелья, где струился один из притоков Ясеневого ручья. Это дикое безлюдное место неплохо подходило для обороны. Однако, судя по следам, люди Белена застали их врасплох.

На снегу лежала мертвая лошадь, а чуть поодаль — мертвый человек. Кажется, я его знал, где-то встречал… Его вроде бы звали Крукшенк. Грудь мертвеца была пробита пулей — мгновенная смерть.

Других тел я поначалу не заметил, и во мне вновь вспыхнула надежда. Может быть, подумал я, им все же удалось спастись, может быть… И тут я заметил, что обрыв на берегу ручья весь разрыт, словно кто-то, не имея подходящих инструментов, ковырял землю палкой.

Я подъехал к обрыву, спешился и, на всякий случай привязав коня, спрыгнул вниз. Сердце мое бешено колотилось.

В обрыве, наполовину засыпанные землей, лежали три тела. Возможно, убийцы намеревались вернуться сюда позже, чтобы завершить работу.

Фило был буквально нашпигован свинцом. Эдди, как я сразу заметил, получил пулю в ногу. Но вытащив его из-под песка, я заметил, что еще две пули засели у него в груди. Рубашка его задралась, и я заметил первую его рану, полученную незадолго до того, как мы расстались. Помнится, он тогда заявил, что рана пустяковая, но теперь-то я разглядел ее: пуля вырвала у него из бока кусок мяса. Должно быть, бедняга истекал кровью… Он перевязал рану обрывком рубахи и закрепил повязку ремнем. Но было совершенно очевидно, что сразу началось заражение.

Я никак не мог собраться с духом и взглянуть на Энн. Я отказывался признавать, что она мертва.

Наконец я повернулся к ней. Я испытал величайшее потрясение в своей жизни — рядом с ее пальцами протянулись бороздки! Значит, когда ее скинули с обрыва, она была еще жива. И, после того как ее засыпали землей, пыталась выбраться наверх.

Опустившись рядом с девушкой, я перевернул ее на спину. Рот Энн чуть приоткрылся, и я заметил, что ее язык шевельнулся. У меня не было с собой ни кружки, ни фляжки с водой. Схватив искореженную, валявшуюся рядом винтовку, я наколол прикладом льда и, завернув его в чистый носовой платок, который обнаружил в седельной сумке среди прочих вещей, выдавил ей на губы несколько капель воды.

Уложив Энн на мою окровавленную куртку, я внимательно осмотрел ее раны. У девушки было прострелено плечо. По-видимому, холод спас ее, как прежде Коротышку, остановив кровотечение и не дав ей истечь кровью. Судя по всему, у нее еще была сломана нога.

Не теряя ни минуты, я собрал в кучу несколько веток, присыпал их сухими листьями и, вытащив свою последнюю спичку, попытался разжечь костер. Спичка сломалась.

В лихорадочной спешке я обшарил карманы Энн. Ни одной спички. У Эдди тоже их не оказалось. Большая часть насыпанной сверху земли лежала на Фило. Скидывать эту землю пришлось бы очень долго; к тому же вся она могла бы осыпаться прямо на Энн. Поэтому я вскарабкался наверх и помчался к телу Крукшенка.

В кармане его рубашки лежала старая медная гильза с несколькими спичками, пакет табака и какие-то бумаги.

Пустив бумагу на растопку, я быстро разжег костер. Когда он как следует разгорелся, я разложил ветки таким образом, чтобы языки пламени полыхали вдоль тела Энн. Затем направился к мертвой лошади, на которой ехал Фило. В седельных сумках лежало все, что осталось от его вещей. Остальное мы потеряли вместе с санями. В одной из сумок я нашел пакетик чая.

Порывшись среди разбросанных по всему обрыву вещей, я отыскал кружку и наш старенький котелок для кофе. Похоже, люди Белена ужасно спешили, поэтому ограничились тем, что второпях забросали тела землей, а затем умчались восвояси. Должно быть, они спешили добраться до Майлс-Сити, чтобы намозолить глаза горожанам.

Я как можно осторожнее наложил на сломанную ногу Энн лубки и привязал их ремешками, вырезанными из уздечки. Нож я позаимствовал у Крукшенка. Собственно, это был даже не нож, а складной ножичек. В детстве мы называли такие ножики «жаборезами». Впрочем, этот резал отлично, за что я мысленно от всей души возблагодарил Крукшенка.

Когда Энн приоткрыла глаза, вода в помятом котелке как раз начала закипать. Волосы девушки были в грязи пополам с запекшейся кровью; одежда изорвалась в клочья; а лицо осунулось и стало белым как мел.

— Лежи тихо, — предупредил я Энн прежде, чем она смогла вымолвить хоть слово. — У тебя прострелено плечо и сломана нога.

— Я знаю, — прошептала она.

Про остальных она ничего не сказала, поэтому я решил, что она знает об их смерти. Энн глядела на меня с таким выражением, что я невольно поднес руки к лицу. И только сейчас, впервые за последние часы, я вспомнил, что со мной сделали.

— Ну, — проговорил я, — все равно меня никогда нельзя было назвать красавчиком. Никто и не заметит.

Плюхнув в котелок весь чай, который был в пакетике, я отставил котелок в сторону, чтобы питье настоялось. Затем ополоснул кружку в ручье и немного нагрел ее над костром, чтобы чай мигом не остыл в ледяной посудине. Когда все было готово, наполнил кружку и протянул ее Энн.

Она пила, я рассказывал ей обо всем, что со мной произошло — как меня оставили умирать, как, по счастью, к моему костру прибрел ее конь и как я на нем отправился разыскивать друзей.

— По моим догадкам, Белен и его люди сделают крюк и прискачут в Майлс-Сити с севера или востока. Они станут утверждать, что ездили в другом направлении, ну, скажем, куда-нибудь в Бедленд. При первой же возможности они, разумеется, вернутся сюда, чтобы скрыть все следы преступления. Вообще-то народ в Майлс-Сити славный. Правда, некоторые, например, Стюарт, симпатизируют виджилантам, но лишь до тех пор, пока дело не заходит слишком далеко. Никто не одобрит того, что произошло. Я считаю, что, едва только вся эта история выйдет наружу, Белену конец. Его выгонят из страны… или я с ним посчитаюсь.