Неизвестен Автор - Экономика, политика, общество (Новые реалии России, Сборник научных трудов)

• Название: Экономика, политика, общество (Новые реалии России, Сборник научных трудов)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Деловая литература

---

Есть общинный "социал-патриотизм", в основе которого лежит деление на "наших" и "не наших" (по принципу этнического происхождения, конфессиональной или другой принадлежности), поиск врага и погром "не наших". Русский (украинец, литовец,...) в этом случае рассматривается как прилагательное к той или иной территории, институту, конфессии, этносу. Распространение русского "социал-патриотизма" автоматически приводит к многократному усилению антирусских "социал-патриотизмов" на Украине (чего, возможно, там некоторые хотели бы) и в других республиках.

Альтернативой является либеральный патриотизм, основанный не на идее великодержавия, не на новой "государственной религии", а вытекающий из традиций российской культуры ХIХ - начала ХХ вв. Культуры, корни которой через нестяжателей Оптиной пустыни тянутся к Сергию Радонежскому и Андрею Рублеву, а плоды в культуры Европы, Америки, Японии. Эта культура нас вскормила и сформировала российский тип личности, давший в конце ХIХ начале ХХ вв. образцы русского писателя, художника, инженера, ученого, офицера, солдата, рабочего, предпринимателя, высоко котировавшиеся во всем мире. За исключением предпринимателя эти образцы (как образцы, наряду с другими), по сути, пережили почти весь советский период и были дискредитированы в культуре лишь в конце брежневского "застоя". Но и сегодня таких людей еще достаточно много.

Говоря о культуре и истории как основе либерального патриотизма, мы имеем в виду главным образом светскую культуру и историю. Безусловно хорошо, что православие и другие "мировые" религии освободились от внешнего гнета и завоевывают новые души, но утверждение, что вера в Бога абсолютно необходима для всех - несколько преувеличено. Не следует считать религию панацеей от всех бед, и, избави Бог, превращать "мировую" религию в религию "государственную" (как в древних восточных деспотиях). Популярный сегодня тезис, что "все наши беды от потери веры в Бога" не выдерживает критики. "Комунистический атеизм" в СССР был, на самом деле, не атеизмом, а характерной для XX в. формой неоязычества (похожее явление имело место и в фашистской Германии). Но вряд ли кто станет осуждать гуманистическую русскую литературу и культуру XIX - начала XX вв., которые в значительной части, если не в основном, были сугубо светскими (как и в Европе).

Другой вопрос (с виду терминологический, а на деле глубокий), который здесь часто возникает - как следует называть эту культуру - российской или русской. Если русской, то как быть с Гоголем, или "великим русским художником, родившимся в бедной еврейской семье" - Левитаном и многими другими творцами этой культуры. По-видимому, правильнее употреблять определение русский к этносу, языку и связанным с ними особенностями. Светская же культура Нового времени, главными центрами которой были Петербург, Москва, а позднее - и города Юга России, полиэтнична в принципе (даже если из нее вычесть все республики, не входящие в РФ и часть автономий внутри РФ). Просторы Сибири, Север и многие другие области были русскими скорее колонизованы, чем завоеваны. А колонизация воспитывает свойство восприимчивости к чужой традиции и культуре. Поэтому по отношению к культуре Нового времени правильнее говорить российская культура, а человека, относящего себя к этой культуре и государству, называть россиянином (похожая ситуация имеет место в США, где американцы могут быть немецкого, ирландского, еврейского, итальянского и др. происхождения, но главное - они американцы). Поэтому можно говорить о русском крестьянине, русском фольклоре, отчасти (поскольку здесь уже существенно влияние российской культуры) о русском характере. Но городская светская культура, которая нас вскормила - это российская (и советская, но ее мы здесь не анализируем) культура, принципиально открытая для всех этносов. Именно российская культура наименее склонна к этническому национализму, а, с другой стороны, этнический национализм смертельно опасен в первую очередь именно для российской культуры. (Этим она отличается от, скажем, украинской, для которой одним из важных моментов формирования всегда было противопоставление "ляхам" и "москалям").

Вообще полиэтничность - типичное свойство очень многих наций, которые являются, по сути, новоевропейским продуктом политической и культурной дифференциации сначала внутри европейской цивилизации, а затем под ее влиянием и у неевропейских народов. Нации, в отличие от этносов и цивилизаций - очень молодые образования. Российская нация, т.е. полиэтническая общность, сформировалась вокруг создания национальной светской культуры (в первую очередь литературы) Нового времени и национальной истории в ХVIII - ХIХ вв. (чуть позже аналогичный процесс пошел на Украине, Белоруссии, Кавказе, Прибалтике, Молдавии). До этого существовали русский этнос, православная цивилизация и российское государство, но не нация. В Европе тоже сначала (к ХVI в.) сложились границы государств, как правило, совпадавшие с языковыми границами, а затем уже (к ХIХ в.) сложились национальные литературы, истории и культуры. Такая картина вырисовывается, если обратиться к истории России и Европы и если выделить "классическое" либеральное понимание "нации" и "национального государства" (государства граждан) ХIХ в., кардинально отличного от общинного (национал-социалистического), советского "номенклатурного" (пятый пункт анкет и т.п.) и "постколониального" - продукта национально-освободительного движения - пониманий "нации", 1  0рожденных ХХ веком.

Россия безусловно принадлежит не только Средиземноморскому культурному очагу, который породил исламскую и христианскую культуры, но и новоевропейской культуре. Россия XVIII-ХХ вв. развивается по европейской логике, проходя те же фазы в искусстве (классицизм, сентиментализм, реализм, романтизм, авангардизм) и в мышлении (эпоха Просвещения, материализм, позитивизм, постпросвещенческий идеализм, феномены массовой культуры). Если же брать допетровскую Русь, то в социальном и культурном плане многое из того, что имело место в нашей истории, происходило и в Восточной, и в Северной Европе. Особенностей, связанных с московским самодержавием, совершенно недостаточно для того, чтобы противопоставлять на цивилизационном уровне Россию и Европу (как это делали евразийцы - течение российской эмигрантской мысли 20-х гг. ХХ в.). Скорее следует говорить о России и США (особенно имея ввиду ХIХ-ХХ вв.) как о двух крайних экспериментах, поставленных европейской цивилизацией.

Как часть Европы мы ощущаем общеевропейский постпросвещенческий духовный кризис, глубина которого пока неясна. Но сегодня больше всего, захватывая широкие слои населения, ощущается "модернизационный" кризис. В этом отношении наша ситуация напоминает японскую, где наш ХIХ век выступает в роли "эпохи Мэйдзи". При этом, правда, имеется существенное отличие - громадные размеры страны и ее этническая, языковая, конфессиональная и прочая неоднородность. Поэтому этот процесс идет не однородно во всей стране. Угрозу для этого процесса представляет сваливание в очередное "народническое" социалистическое доиндивидуальное состояние на державной, этнической, или конфессиональной основе. Но 90-ые годы ХХ в. - не 30-ые. И мир, и мы стали другими. И это вселяет надежду на быстрое изживание этой опасной тенденции.

Но призывами духовному возрождению не поможешь. Мы вступили в эпоху глубочайших культурных трансформаций. Трансформации же на то и трансформации, что "нравы предков" в прежнем виде не возрождаются, ибо меняется нечто фундаментальное - социальная структура носителей культуры или базисные деятельности.

Так, современный кризис Советской Армии связан как с развалом СССР, так и с тем, что главное, чего от нее хочет сегодня народ, - это не защита границ от внешнего врага, а охрана смертоносного оружия от враждующих внутренних группировок и невмешательство во внутриполитические конфликты (как в августе 1991). Это совершенно новые приоритеты. Но в истории подобное бывало. Подобные трансформации в сфере идеалов и деятельности переживал Древний Рим (мужество воина и внешние войны во времена Пунических войн, гражданское мужество и политическая деятельность по предотвращению гражданских войн во времена Цицерона).

Для национал-патриота ("державника", религиозного фанатика) место возрождения духа заменяет экзальтированное чувство консолидации, а отвечающей этому деятельностью является погром "не наших".

А что же может служить полем деятельности для российского патриота-либерала офицера, солдата, ученого, инженера, рабочего?

Главное сегодня - возвращение к построению российской личности Нового времени, процессу, который был сорван Первой мировой войной и последовавшим за ней деиндивидуализированным советским периодом. Конечно, историю России XIX начала XX в. тоже не надо упрощать. Октябрьская революция и советский период не были "навязаны" России "кучкой большевиков". Они естественно вытекали из мощной народнической традиции, рожденной в середине ХIХ в., смявшей либеральную традицию. Искусство "соцреализма" не было "лживой пропагандой" или ширмой. Оно, как и его аналог в фашистской Германии, адекватно выражало общинные умонастроения, в то время как ГУЛАГу в них не было места (он вытеснялся этой культурой из сознания). Только послевоенное сознание хрущевской "оттепели", подхватившее эстафету русской культуры ХIХ -начала ХХ вв., вставшее на путь индивидуализации, смогло ужаснуться ГУЛАГу и отвергнуть "соцреализм". "Сталинизм", "оттепель", "застой", "перестройка" - это различные фазы общественного сознания, имевшие аналоги в истории других культур. И сегодня, как и в начале века, мы стоим перед выбором: община или личность, тоталитаризм или демократия.