Татьяна Крузе - Шикарная женщина бьет тревогу

• Название: Шикарная женщина бьет тревогу
• Автор: Татьяна Крузе
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-486-00868-6

Главная героиня романа — женщина-ураган, женщина-нокаут! Ее жизнь — вереница дерзких и веселых авантюр. Ее девиз: «Не ложись спать с дворнягой — проснешься с блохами». Последнее приключение, увлекательная охота на вымогателя, оборачивается для остроумной роскошной красотки переездом к мужчине ее мечты. Однако совместная жизнь — это то, к чему она явно не готова…

---

Блок-флейта.

Я сконцентрировала свой взгляд на лечебных чулках бабульки за соседним столиком, чтобы ни один мускул не дрогнул на моем лице.

— И какую музыку ты предпочитаешь, классическую или современную?

Рональд вытащил нечто, что я поначалу не заметила и что все это время, похоже, болталось на спинке его стула, а именно: бордовую сумку.

Из нее он извлек нотную тетрадь. «Классические произведения Синатры» — гордо красовалось на обложке. Старые зонги Фрэнка Синатры, переложенные для блок-флейты?

— Извини, я на минутку, — прохрипела я и поспешила в дамскую комнату.

Раньше здесь еще сидели живые служительницы, сейчас все было пусто, так что я смогла высмеяться без помех. О боже!

Разумеется, я видела всю подноготную этой дешевой балаганной комедии. На самом деле, в случае с Рональдом речь шла о классическом импотенте-женоненавистнике, который в лицемерной невинности вываливал неудовлетворенность на свои жертвы. Он на свой лад провоцировал женщин на язвительность и, достигнув цели, находил оправдание своей несостоятельности в их порочности. Я живо представила себе, как Алекс при первой встрече расхохоталась ему в лицо.

Без сомнения, именно в его доме я найду голые фотки и дурацкие дневниковые записи! Надо только попасть в его дом и — и вуаля [56] — преступление раскрыто!

Вернувшись, я застала Рональда за воспроизводством большой пирамиды Гизы из кусочков сахара. Как раз в этот момент он пытался вылепить модель сфинкса с помощью своей слюны из моей роскошной розы на длинном стебле.

Я подсела к нему.

— Рональд, я нахожу тебя суперсимпатичным. Пойдем к тебе!

Он чуть не подавился слюной.

— Ко мне? — Его глаза чуть не вылезли из орбит. — И что мы там будем делать?

Лишать его девственности?

Я только собралась заверить его, что с удовольствием послушаю его собственную новую версию «Нью- Йорк, Нью-Йорк», которую он сыграет мне на флейте, как из-за соседнего столика решительно поднялась дремавшая там бабуля.

— Рональд, идем! — скомандовала она.

— Сейчас, мамочка! — Рональд поднялся.

— Как? Что? — Я совершенно обалдела.

— Юная дама, — голос старушенции протрубил, как сирена в тумане, — я ни в коем случае не считаю вас достойной быть женой моего Рональда. Вы вульгарны, язвительны и дурно воспитаны.

Дурно воспитана? Я? А как, простите, насчет застольных манер вашего отпрыска?

— Моему Рональду подойдет только благовоспитанная девушка, которая сможет стать и примерной матерью. Вы на эту роль не годитесь. Рональд, идем!

Уход со сцены матери и сына.

Еще несколько мгновений я сидела с открытым ртом.

Пока официантка не принесла мне счет.

— 45 евро 90? За что?!

— Два горячих шоколада, кусок сырного торта, кусок лимонного и бутылка «Хайдзик».

Так что вот. Пришлось мне расплачиваться за талант с прямым пробором и его страдающую от жажды мать.

9

ЗИГГИ

«Уважаемая фрау, мои комплименты, Вы выбрали привлекательный стиль в Вашем объявлении.

Позвольте отбить два такта о себе: моя жизнь протекает большей частью в Тоскане, где рядом с моим маленьким виноградником я предаюсь живописи. В Штутгарте я появляюсь только ради вернисажей и, надеюсь, ради скорой встречи с Вами.

Позвоните мне, и отдадимся совместному наслаждению дурманом чувств».

Наконец-то хоть один сподобился приложить свое изображение, хоть в собственном художественном исполнении! Два серых глазных яблока плавают в зеленой кляксе, покоящейся на двух мускулистых ушных раковинах. Если парень и впрямь так выглядит, его место в кунсткамере. А поскольку зеленая клякса не давала и намека на существование конечностей, я задалась вопросом: чем же парень живописал себя — ушами?

Был вечер субботы. Где-то около восьми. Как раз давали «Спорим, что…». Мои попугайчики уже спали, лишь тропическая рыба снова расплющила свою морду об аквариумное стекло. Если и дальше так пойдет, то она грозит мутировать в какую-нибудь тупорылую.

Я мысленно приложила карикатурное приключение сегодняшнего дня. Рональд определенно не мог быть шантажистом — этого ему никогда не позволили бы ни его мамочка, ни ее лечебные чулки.

Передо мной лежало письмо следующего претендента. Его звали Зигги. Я невольно потянулась к телефону.

— Да нет, это никуда не годится! — ответил мне высокий гнусавый голос, еще до того как я заявила о себе, не говоря уж о том, чтобы изложить свои притязания.

— Не хочу, конечно, мешать, но ты ответил на мое объявление…

— Объявление? Какое, к черту, объявление?!

Я закатила глаза. Понятно, уж эти мне художественные натуры! Но с другой стороны… разве художники не те самые вампиры, которые кормятся реальными страданиями других, чтобы творить возвышенные произведения искусства? Идеальный кандидат на шантаж! Так что я справилась со своим порывом просто положить трубку.

— «Нежная женщина-мечта ищет сильного медведя», — процитировала я саму себя.

— Хах[57]! Чей-то такое припоминаю, — осчастливил меня невидимый собеседник. — «Не красавица, но единственная в своем роде»? Это мне нравится. Да, нравится. Эти вылизанные красотки уже, можно сказать, набили оскомину на яйцах.

— Слушай, если ты сегодня занят, как насчет завтра? — осторожно вклинилась я.

— Сказ-зоч-чно! — пришел в восторг Зигги.

Не хочу накликать беду, но мне он показался уж чересчур наглым.

— Загляни ко мне в мастерскую. На Ойгенплатц.

Знаю, что вы сейчас подумали: человек, лучше сказать, женщина, не должна уже на первом свидании соваться в логово льва. Но я только в марте прошлого года прошла курс самообороны в народном университете, причем сдала с отличием. Ладно, согласна, упражнялись мы исключительно на доморощенных идиотах, но тем не менее я стала дипломированной киллер-машиной [58], которая в случае реальной опасности может ослепить мужчину, разорвать его барабанную перепонку, вызвать остановку дыхания и целенаправленным выбросом колена молниеносно повысить регистр его голоса. Придушение в лежачем положении тогда мне понравилось больше всего, хоть под конец никто и не хотел упражняться со мной. А могли бы и порадоваться, что я так жизненно изображаю «случай реальной опасности»:

Во всяком случае, я была во всеоружии.

А кроме того, в сумочке я всегда носила с собой кое- что из остатков рождественской выпечки моей тети Бекки, что отлично годилось для использования не по назначению, но в глаз. В пищу это так и так могли употребить только закоренелые любители грызть камни.

Но главным соблазном было то, что я еще никогда не видела мастерской художника!

— С удовольствием, — следовательно, ответила я с воодушевлением. — Завтра после обеда подойдет? На чашечку кофе.

— Супер! Торт за тобой!

На автобусе я добралась до Старого города. В «Гранд Кафе Планте» — в котором, как и каждое воскресенье, яблоку было негде упасть, — раздобыла два земляничных (уй!) пирожных, два с ревенем (с особыми сливками — еще большее уй!) и два шварцвальдских с вишней (классика! — годится на все случаи)… И поехала от Шарлоттенплатц — две станции по городской железной дороге — до Ойгенплатц.

Я долго размышляла, что полагается надеть на свидание с художником. Само собой, ничего пошлого и пресного.

Нужно что-то классное, вызывающее и шикарное. В конце концов я остановилась на синих джинсах, цветастой блузе с резиновой вздержкой по декольте, вязаной крючком сумочке с бахромой и головным платком с психоделийским рисуночком, которым — платком, не рисуночком! — я обуздала свою непослушную гриву. Вспомнились старые добрые времена хиппи. «Peace! Make love not war!» [59]. Я пахла по тем временам, а именно, пачули. Вечером постираю эти шмотки и избавлюсь от вони.

— Хах, ты смотришься божественно! — пропел высоким голосом Зигги, одетый в заляпанный краской комбинезон и с наманикюренными ногтями. — Но «нежная женщина-мечта»? Скорее желаемое, чем действительное, а? Да ладно, заходи! Хах, а как ты пахнешь!

В отличие от меня Зигги соответствовал своему описанию: по меньшей мере на две головы выше меня, с квадратной челюстью, он выглядел очень «по-медвежьи», скорее как медведь-гризли. И, как Шварценеггер, перекинул меня через порог огромной лапищей.

— Слушай, я тут как раз работаю над одним полотном, которое должно быть готово к завтрашнему утру. Будь добра, свари кофейку! Кухня сразу за углом.

Это была воплощенная в реальность кухня для загородного дома из каталога «Неккерманн». Цвета золотистой сосновой коры, полный блок с посудомоечной машиной, двумя невысокими шкафчиками, обеденным столом из массива сосны, обитыми поропластовыми мягкими стульями — все вместе тысяча семьсот шестьдесят девять евро. Иными словами, кухню художника я представляла себе несколько более роскошно — не такой бежевой и обывательской. К тому же она была стерильно чистой: ни пятнышка жира на плите, ни остатков чайной заварки в раковине, ни крошек на плиточном полу. Я могу это сказать с полной достоверностью — я придирчиво всю ее проверила, пока кофеварка, булькая, делала свое дело. В свое оправдание должна заметить, что удалось установить: кухня Зигги была далека от бункера, в котором могут храниться материалы для шантажа.