Сюзанна Масси - Земля Жар-птицы. Краса былой России

• Название: Земля Жар-птицы. Краса былой России
• Автор: Сюзанна Масси
• Издательство: Лики России; Сатисъ
• Жанр: Культурология
• Год: 2000
• ISBN: 5-87417-092-8

Предлагаемое издание — не стандартный учебник и не научный трактат по истории России или ее культуры.

Сюзанна Масси размышляет об исторических событиях, повлиявших на формирование национального характера и народных традиций, о людях, созидавших красоту или поддерживавших в других искру созидания, о народе и его правителях — обо всем, что ей самой кажется интересным и заслуживающим внимания. Все повествование, выросшее, как рассказывает автор, из цикла лекций, посвященных ярким периодам в истории культуры России, и потому состоящее как бы из разрозненных частей-глав, создает удивительно цельное впечатление.

В этом рассказе, динамичном, образном, эмоциональном, поражает обилие фактов, свидетельств очевидцев, ассоциативность авторского мышления.

Тонкий ценитель искусства, блестящий журналист и писатель, повидавший немало стран и народов и всегда интересовавшийся вопросами взаимодействия и взаимовлияния культур, она видит подчас то, что ускользает от нашего взгляда.

---

Мусоргский — один из знаменитых композиторов девятнадцатого столетия, прославившийся многими сочинениями. Он написал шестьдесят пять песен, частью — на собственные слова. В них с глубоким чувством и пониманием народной души изображены сцены из русского быта, а мелодии подчинены естественным речевым интонациям. В последний год жизни, во внезапном творческом порыве, Мусоргский сочинил большой цикл «Песни и пляски смерти». Это произведение наряду с фортепьянным циклом «Картинки с выставки» и фрагментами оперы на сюжет гоголевской «Сорочинской ярмарки» было обнаружено в груде черновиков, когда композитора отправляли в госпиталь.

Мусоргский умер в том же месяце, когда Александр II был убит разорвавшейся бомбой. Его похоронили на кладбище Александро-Невского монастыря всего через несколько недель после Достоевского. Четыре года спустя друзья установили на могиле композитора памятник. Но гений такого странного и многострадального человека был по достоинству оценен лишь в следующем столетии. Дерзкое новаторство сочинений Мусоргского объясняет то, что многие композиторы в последующие годы пытались придать им более понятную форму. «Хованщина» была закончена и оркестрована Римским-Корсаковым, использовавшим в качестве основы аранжировку для голоса и фортепиано. При оркестровке Римский-Корсаков изменил произведение Мусоргского так значительно, что многие из оригинальных черт этого сочинения были полностью уничтожены. «Картинки с выставки» были оркестрованы много лет спустя после их создания и обрели свою сегодняшнюю форму благодаря Морису Равелю.

А что касается величайшего творения Модеста Мусоргского, оперы «Борис Годунов», то нет другого оперного сочинения, имевшего столь странную судьбу и подвергавшегося столь многим изменениям. Друг Мусоргского, Римский-Корсаков, огорченный тем, что «Борис Годунов» исчез из репертуара Императорского театра, дважды, в 1896 и в 1906 годах, редактировал партитуру, стремясь сделать музыку менее шероховатой и более привычной для слуха. Несколько дополнительных изменений были внесены для дягилевских постановок в Париже в 1908 году, где Шаляпин пел главную партию. В Америке «Борис Годунов» впервые исполнялся в 1914 году в Метрополитен опера. В той постановке также пел Шаляпин, а оркестром дирижировал Тосканини.

На мировых сценах наиболее часто ставились версии «Бориса Годунова», переработанные Римским-Корсаковым. И лишь в 1928 году оригинальная партитура Мусоргского была возрождена в России, а позже, в 1935, — в Европе, но там она исполнялась с текстом на французском, английском и немецком языках. Впервые партитура Мусоргского была опубликована целиком в 1975 году, и она стала широко известной на Западе. В настоящее время почти каждый оперный театр создает собственную постановку этого неотразимого музыкального произведения, которое признано не только одной из лучших русских опер, но одной из величайших опер мирового репертуара.

Самым молодым из членов «Могучей кучки», заслужившим, в отличие от своего несчастного друга Мусоргского, всеобщее признание еще при жизни, был Николай Римский-Корсаков. Римский-Корсаков преподавал, сочинял музыку и дирижировал с одинаковой легкостью и уверенностью в себе, добиваясь большого успеха на всех этих трех поприщах. Его наследие исключительно велико. Римский-Корсаков сочинил пятнадцать опер, из которых все, кроме одной, были написаны на темы, подсказанные русским фольклором, три симфонии, множество симфонических сюит и поэм, вокальных циклов, фортепьянную и камерную музыку. Преданный друг Бородина и Мусоргского, он завершил некоторые из их сочинений.

Римский-Корсаков был композитором, создававшим красочные музыкальные картины. В поисках вдохновения он обращался к народным песням — некоторые он помнил с детства, другие услышал позднее. (Римский-Корсаков писал, что однажды он долго пытался уловить замысловатый ритм песни, которую напевала служанка Бородина, родом с Волги.) Композитор тонко чувствовал различные музыкальные тональности. Он воспринимал Ля мажор как тональность юности и веселья, Ре бемоль ассоциировался у него с любовью и теплотой, Ре мажор — с ярким светом, а Ля минор — с багряным закатом на фоне снежного зимнего пейзажа.

Римский-Корсаков славился мастерством оркестровки, хотя в детстве никогда не слышал звучания оркестра. Он родился в 1844 году в небольшом северном городке Тихвине Новгородской губернии, где его отец был губернатором. Семья принадлежала к почтенному дворянскому сословию, но мальчик всегда особенно гордился двумя своими бабушками простого происхождения. Он часто говорил, что от одной, дочери священника, имевшей пять сыновей, он унаследовал любовь к религиозным обрядам, а от другой, крепостной, — любовь к народным песням. Ребенком он мог часами слушать пение церковного хора в монастыре, находившемся неподалеку от его дома. Николай научился играть на пианино и в одиннадцать лет впервые попытался сочинить увертюру для фортепиано в шести частях. Но обожаемый им старший брат был морским офицером, впоследствии адмиралом, — и юный Николай зачитывался его письмами из дальних краев, мастерил модели кораблей и мечтал о море. Единственными музыкантами в его маленьком городке были неумелый скрипач и маляр, игравший на бубне. В пятнадцать лет, когда Николай учился в Морском кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, он впервые услышал две симфонии Бетховена и оперы Глинки. Юноша сразу увлекся этими операми, и так страстно, что проводил часы напролет, делая их музыкальные переложения для рояля. Он брал уроки игры на фортепиано и виолончели, и один из его педагогов познакомил юношу с Балакиревым. К радости Николая, он был вовлечен в действительно серьезные дискуссии по оркестровке, написанию партий с настоящими, талантливыми музыкантами.

Во время рождественских каникул 1862 года, когда Римскому-Корсакову исполнилось всего лишь восемнадцать лет, он завершил первую часть симфонии, которую писал по совету Балакирева. В апреле Николай отправился в кругосветное учебное плавание на клипере «Алмаз». В Гревзенде корабль пришлось поставить на четыре месяца в док на ремонт, и в те дни Римский-Корсаков с товарищами с удовольствием бродил по Лондону и смотрел спектакли Королевской итальянской оперы в Ковент-Гардене. Балакирев в своих письмах настоятельно советовал ему продолжать работу над симфонией. Поскольку на борту судна не было фортепиано, Римскому-Корсакову приходилось посещать пивные Гревзенда, чтобы за музыкальным инструментом попытаться сочинить вторую часть. В 1863 году Александр II направил в Соединенные Штаты русский флот — для политической поддержки Линкольну и армии федералистов во время Гражданской войны. Корабли с высокими мачтами, и среди них «Алмаз» под развевающимся красно-бело-синим российским флагом, бросили якорь в гавани Нью-Йорка. Римский-Корсаков жил в Соединенных Штатах с октября 1863 по апрель 1864 года. Он побывал в Аннаполисе и Балтиморе, прошел вверх по Гудзону до Альбани и дальше, до Ниагарского водопада, где, по его словам, ему предоставили комнаты в роскошном отеле. Римский-Корсаков рассказывал: «В Нью-Йорке мы ходили по ресторанам, чтобы развлечься, поесть, а иногда и выпить». Там же он «слушал довольно плохое исполнение «Фауста» Гуно». На корабле под аккомпанемент скрипки американского лоцмана мистера Томсона Римский-Корсаков исполнял на гармонифлюте американские гимны и песни. Был устроен грандиозный бал в Академии музыки, где дамы в платьях с кринолинами кружились с русскими и американскими офицерами Союзнической армии. Потом Римский-Корсаков отплыл в Бразилию, и прошло почти три года до того дня, когда он наконец возвратился в Петербург к своим друзьям — музыкантам из «Могучей кучки».

В 1865 году Первая симфония Римского Корсакова была закончена и исполнена на концерте Бесплатной музыкальной школы. Слушатели пришли в восторг, и их глубоко поразило, что композитор, вышедший на их аплодисменты, оказался двадцатитрехлетним морским офицером в ладно сидевшем на нем военном мундире с золотистыми пуговицами. По мере наступления зрелости Римский-Корсаков все более отчетливо понимал, что властность и безапелляционность Балакирева ограничивают его свободу творчества, и он стал писать, как ему хотелось, сочинил оперу и оркестровал ряд произведений своих друзей. К 1871 году Римский-Корсаков заслужил репутацию молодого «модного» композитора, и директор Санкт-Петербургской консерватории, этого бастиона оппозиции новейшим течениям в музыке, совершенно неожиданно предложил ему должность профессора по классу практического сочинения и инструментовки, а также профессора оркестрового класса.

Сначала Римский-Корсаков колебался, о чем впоследствии вспоминал в своих биографических очерках: «Если б я хоть капельку поучился, если б я хоть капельку знал более, чем знал я в действительности, то для меня было бы ясно, что я не могу и не имею права взяться за предложенное мне дело… В то время я не только не в состоянии был гармонизировать прилично хорал, не писал никогда в жизни ни одного контрапункта, имел самое смутное понятие о строении фуги, но я не знал даже названий увеличенных и уменьшенных интервалов… В сочинениях же своих я стремился к правильности голосоведения… и достигал его инстинктивно… О дирижерском деле я, никогда в жизни не дирижировавший оркестром, даже никогда в жизни не разучивший ни одного хора, конечно, не имел понятия…».