Линдсей Лонгфорд - Дом у Русалочьего ручья

• Название: Дом у Русалочьего ручья
• Автор: Линдсей Лонгфорд
• Издательство: ОАО Издательство «Радуга»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 0-373-19396-3, 5-05-005570-9

Когда-то в молодости они расстались, не сумев понять, что созданы друг для друга, не разглядев любовь. Однако трагические обстоятельства заставили женщину, уже с ребенком, вернуться в родные места, и тогда Мерфи оказался перед выбором между ненавистью и любовью. Сделать правильный выбор помогла ему четырехлетняя девочка…

---

Внутри весь его дом был теперь наполнен Фиби. Он уже забыл, каким наваждением может стать запах женщины и звук ее голоса. Он помнил легкий сладкий аромат Фиби, и теперь, входя в холл, чувствовал нежный запах яблок и апельсина, который заставлял учащаться его дыхание в полумраке кухни, вызывал смешное сожаление одиночки о том, что ничего у него нет, кроме этих начищенных кастрюль и горшков.

Мерфи прислушался к голосам Фиби и Берд, доносившимся сверху.

Голоса мешались с шумом воды, смешками, восклицаниями… Эти знаки вторжения посторонних в его жилище наполняли его странными, противоречивыми ощущениями. Проклятье, Фиби всегда удавалось заполнить его мысли и сердце, все его существо.

— К дьяволу! — пробормотал он, вглядываясь в темноту за окнами.

Возле двери в холл он заметил на полу золотисто-красный шарф Фиби, легкий, шелковистый, слегка шевелившийся от дуновения ветра, точно был живым существом. Мерфи поднял его и поднес к лицу, вдыхая ее аромат, потом повесил на спинку стула. Этой маленькой вещицы достаточно, чтобы лишить человека сна на целый месяц. Все эти женские штучки, запахи и звуки! Обольстительные, шелковистые, змеящиеся, они словно обволакивали его, сжимая грудь и стесняя дыхание. Он не должен думать о Фиби, не должен мечтать о ней!

Однако что-то же привело ее в его дом!

Нет, он не хочет, чтобы она здесь оставалась!

Только не в его доме, не в его налаженной, размеренной жизни. Он наконец-то научился держать свою жизнь под контролем — оплаченные счета, работа… И незачем ему думать, достаточно ли еды в холодильнике, и вспоминать большие глаза дочери Фиби, смотрящие на него с надеждой и восхищением.

Мерфи провел ладонью по волосам, аккуратно поставил табурет у стены и еще раз осторожно погладил тонкий, мягкий шарф Фиби. Нет, это ему ни к чему! Шелковые шарфы, шум, беспокойство, тонкий аромат…

И присутствие Фиби.

Господь свидетель, Фиби Чепмен ему не нужна, тем более — Фиби Макаллистер. Ни под какой фамилией он не потерпит эту женщину в своем доме!

Однако с ней приехала маленькая девочка, Френсис Берд.

Он приложил ладонь к оконному стеклу, всматриваясь в ночной мрак. Предположим, он избавится от Фиби, но разве может забыть эту худенькую девчушку с огромными глазами, так напоминающую ему Фиби в этом же возрасте? Малышка так и крутится возле него, одаряя сияющим и восхищенным взглядом, точно он был чем-то необыкновенным, из ряда вон выходящим…

Это он-то, ничем не приметный Мерфи Джонс? Он снова с силой потер ладонью оконное стекло. Нет уж, это она — совершенно необыкновенная смешная девчушка, и ее ослепительная улыбка не похожа больше ни на какую в мире. Неужели он может повернуться к ней спиной только потому, что он и Фиби созданы друг для друга не больше, чем лед и пламя?

На мгновение в оконном стекле появилось бледное отражение Фиби, которая пристально посмотрела на него и исчезла. Мерфи обернулся. Кухня была пуста, но он услышал слабый стук входной двери и направился к крыльцу.

— Здесь прохладнее, — сказала она, садясь на качели.

— Как там твоя дочка, в порядке? — Он выключил свет на крыльце, и тьма сразу же жадно поглотила их. Прошло несколько секунд, прежде чем глаза привыкли к темноте. — Если ей будет душно, скажи мне.

— Берд в порядке. Она заснула, как только ее голова коснулась подушки. Тяжелый выдался денек! Она не проснется до самого утра. — Фиби замолкла. Ее бледные руки, как две маленькие птички, вспорхнули в темноте и снова скрылись за спиной. — Мы не какие-нибудь тепличные растения, Мерфи! Отлично справимся с жарой. Извини, я, похоже, перевернула все вверх дном у тебя на кухне, ты должен был оставить уборку мне.

— Ты была занята.

В сумраке ночи она казалась ему призраком, готовым вот-вот испариться, если он пошевелится или вздохнет. Одну босую ногу она положила под себя, а другой тихо раскачивала качели. Копна стриженых вьющихся волос ореолом окружала бледное лицо, и при каждом движении качелей Мерфи обволакивал яблочный аромат ее шампуня. Фиби переоделась в чистые шорты и светлый топик.

Ничего удивительного, что она сейчас похожа на призрак! Ее топик был того же цвета, что и бледные ночные цветы, чей аромат наполнял жаркие летние ночи и мечты его юности. Он не мог припомнить, когда в последний раз обращал внимание на эти цветы или ощущал их тонкий, но сильный запах, а сейчас все вокруг таинственным образом наполнилось их благоуханием.

Мерфи уселся в плетеное кресло напротив Фиби и принялся ждать, чтобы звуки и запахи летней ночи напоили пространство между ними. Впервые с того момента, как он увидел Фиби на крыльце своего дома — смеющуюся, задорную и озорную, так похожую на красивую бабочку, — она сидела примолкшая и съежившаяся.

Нет, он ничего не имел против молчания. Молчание давало ему возможность обрести наконец уверенность и спокойствие. Фиби продолжала медленно раскачивать качели в гипнотическом ритме, который в конце концов едва не усыпил его. Хотя, с другой стороны, какой мужчина уснет, если у него перед носом раскачивается такая соблазнительная ножка? Тут и умирающий воспрянет духом!

А Мерфи был совсем не похож на умирающего! Как завороженный, он следил за ее изящной ногой, такой невыразимо бледной в ночном мраке окружавшего их мира.

— Помнишь, мы раньше любили сидеть вот так, ночью, в абсолютной темноте, — произнесла она и остановила маятниковое движение качелей.

Ее фигуру обрисовывал тусклый лунный свет, и Мерфи вдруг захотелось приблизиться к ней, обнять, прижать к себе очень крепко. Он вцепился пальцами в подлокотники кресла и отозвался:

— Да, помню.

— Почему мы потом перестали это делать? — Звук ее голоса плыл к нему мягко, волосы серебрились в свете луны.

— Ты же сама сказала — мы выросли. Мы изменились.

— Да. Тебе больше нравилось болтаться бесцельно по пляжу и сводить с ума девчонок, которые потом обрывали наш телефон. — Она с силой оттолкнулась от земли, и качели со свистом рассекли воздух.

— Ну, неужели? — Вспомнив давние ночи, Мерфи почувствовал, что улыбается.

— Да! — Она продолжала с силой раскачиваться, взлетая все выше. — По-моему, ты ни одной не пропустил!

— Ты что, следила тогда за мной? — Как ни странно, эта мысль показалась ему интригующей.

— Очень надо! Просто я слышала, что говорили люди. — Она сунула под себя вторую ногу, и качели закачались по инерции.

— Ничего нет хорошего в том, что ты слушала сплетни!

— Не строй из себя святошу, Мерфи, у тебе не получится.

— Как скажешь.

Ее согнутые в коленях ноги манили его. Во рту пересохло, он почувствовал себя совсем неловко.

— А потом ты уехала учиться в колледж, и мне просто не с кем было сидеть по ночам в темноте.

— Ты первым уехал. — Она немного наклонилась вперед, и ее волосы вспыхнули серебристым сиянием. — Ты ушел в армию.

— Да, потому что в колледже я потерял бы время попусту.

— Ох, Мерфи, ты запросто мог получить стипендию как подающий надежды футболист! Если бы очень захотел! Если бы ты пошел учиться, родители помогли бы тебе, не колеблясь! Ты же знаешь, как они этого хотели!

— Какой из меня студент! Сидеть за партой не для меня. Твои предки, конечно, всегда относились ко мне потрясающе, но я должен был идти своей дорогой.

— Никто не хотел, чтобы ты уезжал, Мерфи! Ты мог принять другое решение.

— Наверное.

Он должен был уехать. Слишком много парней окружало смеющуюся Фиби на крылечке их дома. Рядом с этими легкомысленными и веселыми юнцами он чувствовал себя стариком, чуждым миру беспечных развлечений и шуток. Никто не мог запретить им слетаться, словно мотыльки, к крыльцу дома Фиби Чепмен, и если он при этом чувствовал себя обозленным и расстроенным, тем хуже для него. Все хорошее, что он видел в жизни, дали ему Чепмены, и он не имел права претендовать на что-то большее. К тому же, он не хотел дождаться того момента, когда какой-нибудь богатый красавчик привезет Фиби на роскошном лимузине своего папаши и объявит ее родителям, что собирается на ней жениться.

Как часто он лежал без сна, вслушиваясь в шум проезжавших мимо автомобилей, гадая, не притормозит ли какой-нибудь возле их крыльца. Затем, действительно, один из них подъезжал к дому, следовала тишина, потом слышался стук захлопывающейся дверцы и быстрые, легкие шажки Фиби, бегущей к дверям своей спальни. И снова наступала тишина.

Нет, он должен был уехать ото всего этого, и как можно скорее!

Прошло много лет, прежде чем он понял, что ошибался. Все эти золотые мальчики, с которыми проводила время юная Фиби, были всего лишь простыми ребятами. Некоторым из них в жизни приходилось не легче, чем ему, но к тому времени он уже воздвиг вокруг себя высоченную стену, через которую никто не мог заглянуть к нему в душу. Он сам сделал себя аутсайдером, другие в этом не участвовали. Осознать правду о самом себе было не особенно приятно, но пришлось.