Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

• Название: Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
• Автор: Александр Никонов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Этот роман — откровенная правда о необыкновенных приключениях известного российского ученого и изобретателя. Жизнь этого человека удивительным образом прошла через калейдоскоп исторических эпох. Детство с унижениями, издевательствами, а затем и местью за это; позже — спорт, секс, браки и разводы, обильные возлияния, встречи со знаменитостями, любовные истории. Наука и мистика, загадочные происшествия, розыгрыши и авантюры, наконец, просто хулиганства — ничто не было чуждо нашему герою. Это и многое другое настолько круто замешано в одном человеке, что на его примере можно составить обобщенный портрет целого поколения, активно влияющего на современную жизнь. И еще — прочтя этот роман, вы с удивлением узнаете, сколько неожиданных "скелетов в шкафах" может тайно храниться у ваших вполне добропорядочных и респектабельных знакомых.

---

Мы — штангист, мастер спорта — я, и акробат-перворазрядник Толик, чувствовали себя несчастными девственниками, попавшими в какое-нибудь африканское племя. Бить по морде? Неудобно как-то, да и явно проигрышно. Жаловаться Немцову — засмеют на всю жизнь. Оставалось запираться и не попадаться, что мы пока и делали.

Вечерами, перед встречей с нашими девушками, мы с Толей обычно принимали стимулирующий массаж в стиральных машинах. Поясняю. В подвале общежития была студенческая прачечная с огромными стиральными машинами активаторного типа. Это были баки из нержавейки с большую бочку величиной, в боках которых вращался активатор — небольшой диск с гладкими выступами. Вечером, когда прачечная почти всегда была свободна, мы запирали дверь на щеколду, набирали в стиральные машины теплой воды, садились в них и включали активатор. Вода приятно массировала кожу, разминая мышцы — лучше любой джакузи!

Если сесть к активатору лицом, а правильнее — передом, то потоки воды начинали активировать нам известно что, а там уже и до оргазма было недалеко. Но последний нам не был нужен, даже вреден — можно было опозориться ночью.

И еще один нюанс надо пояснить для полноты тех драматических событий, которые уже нависали над нами. У меня в тумбочке была початая бутылочка с зеленым ликером «Бенедиктин». Но бутылочка была с секретом — помните «тинктуру кантаридис» из шпанских мушек, которая чуть ни стоила мне жизни? Так вот, я добавил чуть-чуть этой настойки в ликер, и когда мы с Настей, уже потушив свет, быстро выпивали по маленькой рюмочке «любовного напитка», ночь наша после этого была активной, почти до членовредительства. Толя знал, что в тумбочке у меня ликер, но не знал его секрета.

И вот однажды вечером (думаю, что это была пятница тринадцатое число!), я налегке пошел в прачечную подготовить машину — вымыть ее, залить воду и т. д. Толя должен был спуститься следом за мной. Я уже набрал воды, но Толи все нет. Минут через десять вбегает Толя с полотенцами и рассказывает:

— Только я вышел из комнаты, наши тетки, уже поддатые, обступили меня и затолкали обратно в комнату. «Где твой друг?» — говорят, «хатым с вамы выпыт!» Я и объяснил, что мы должны белье постирать в прачечной, и что ты уже ждешь меня там. «Тогда давай водка!» потребовали они. Я им и отдал твою бутылочку ликера … Толя замер, разглядев выражение моего лица.

— Я верну, ты не сердись … — залепетал он, но я стремглав бросился к двери.

— Бежим отсюда, они знают где мы! — закричал я, пытаясь выскочить вон. Но было поздно.

Дверь распахнулась и наши три грации с постыдными улыбочками на полуоткрытых красных губах, шатаясь, вошли в прачечную. Две прошли вперед, а последняя заперла дверь на щеколду и часовым встала возле нее. Дамы, скинув халаты, и оказавшись в одних стоптанных шлепанцах, привычно раздвинув руки, двинулись на нас, как толстые привидения. Мы осмотрелись — помещение подвальное, бежать некуда. Припертые к стенке, мы приняли бойцовскую стойку.

— Гаянэ, — обратилась одна из обнаженных дам к нашему часовому, — иды аткрой двэр, крычи, зави помощ! Нас хатят износиловат!

— Че!!! («Нет!!!») — завопил я Гаянэ, которая уже пошла отпирать щеколду, — ари естех, ни бхави! («иди сюда, не кричи!») Делайте — инч узумес, лав? («Что хотите! Договорились?») — кричал я на диком армянском. Я представил себе, что будет, если нас поймают в подвале с этими голыми чудовищами. Поверят ли нам, что жертвы насилия — мы, а не наоборот? Поэтому я крикнул Толе, чтобы он не «ломался», а сам добровольно лег на стопку сложенных занавесей в углу.

Шмотки скидавай! — приказала «моя» гигантша, а Толика его «пассия» просто подхватила, как жена лилипута Качуринера (если помните эпопею с лилипутами!), и поволокла в угол.

Я покорно скинул майку, тренировочные брючки, закрыл глаза, зажал зубы и замер, лежа на спине. Я почувствовал, что на меня ложится что-то вроде гигантской породистой свиноматки с колючими бедрами, икрами и животом (небось, после того раза не брилась! — мелькнуло у меня в голове). Хуже всего то, что «свиноматка» чуть не задушила меня своими арбузными грудями, нависающими как раз над моими ртом и носом.

Я понял, что она пытается вставить мне в рот свой черный сосок, который я хорошо запомнил с момента душа с бритьем. Я замотал головой, как уже насытившийся молоком младенец, и моя гигантская «кормилица» прекратила эти попытки. И тут меня буквально обжег липкий, засасывающий, пахнувший бенедиктином и водкой, густой поцелуй, от которого я чуть не лишился сознания. Я мычал, мотал головой, пытаясь высвободить губы из высоковакуумного засоса. Моя насильница попыталась раздвинуть своим языком мне зубы и просунуть его мне в рот. Но и этот маневр не вышел. Тогда она, надавив на меня всей своей тяжестью, стала использовать меня по прямому сексуальному назначению. Я знал, что если она не удовлетворится, то может вытворить что угодно, и поэтому отчаянно помогал ей, мысленно представляя себе Настю. Но эти два образа не «ложились» друг на друга, и я чувствовал, что скоро стану недееспособным. Поэтому я собрал все силы и, как последняя проститутка, имитировал оргазм.

Видимо это было сделано натурально, потому, что вскоре оргазм охватил и ее. Удивительно только, что я остался жив от этих испытаний, и то, что на ее вопли никто не прибежал. Моя насильница (подруги называли ее Ахчик, но это могло быть и не именем, это слово по-армянски означает «девочка», «девушка»), медленно сползла с меня, не забыв «отвесить» прощальный густой поцелуй, и с рук на руки передала меня уже раздетой и готовенькой Гаянэ.

— Это несправедливо, — все возмущалось во мне, — а Толик? Почему мне — две, а ему — одна? Но Толик с его соперницей сопели и ворочались в углу, и видимо, не без взаимного удовольствия. К моему ужасу я оказался не готов к сеансу с Гаянэ.

— Сейчас перевяжут шнурком, и тогда конец! — успел подумать я, но все обошлось более гуманно. Гаянэ, более мелкая из своих гигантских подруг, быстро восстановила мою потенцию оральными упражнениями, и началась моя «вторая смена». Удивительно, а может и грешно, но акт с Гаянэ был мне менее противен, чем первый. Она не душила меня своими сосками, не пыталась протиснуть свой язык мне в рот, а совершала привычные и непринужденные сексуальные движения, которые были мне близки и понятны. И случилось то, чего я не мог никак ожидать — я изменил моей Насте — у меня произошел самый натуральный оргазм! Гаянэ, видимо, не ожидала этого, но быстро подстроилась, и, прежде, чем я окончательно лишился сил, успела удовлетвориться. Не так громко и бурно, как Ахчик, но оргазм явно ощущался. Я даже ответил на ее поцелуй.

Мои дамы растормошили Толикину партнершу, и они вместе быстро покинули прачечную. Мы с Толиком, жалкие и «опущенные», сели в стиральную машину и минут десять приходили в себя, успокаивая царапины и ссадины на своих телах. Потом вытерлись, оделись, и понуро побрели в комнату Зины. Было около часу ночи, но девушки не спали — не знали, что и подумать. Мы честно рассказали, что с нами случилось. Опытная Зина быстро спросила:

— А они шнурком вам не перевязывали?

— Нет, — отвечали мы, пряча глаза, — мы старались сами, вас представляли, — не соврали мы. — Иначе — шнурок, и конец нашему счастью, если не всей жизни…

Всю ночь шло оперативное совещание. Девушки решили забрать нас на время к себе по домам или устроить по знакомым, чтобы больше не подвергаться насилию. А Немцову — написать заявление о безобразиях спортсменок из такой-то комнаты, с требованием их выселить, и подписаться всем женским коллективом общежития. Наглые «тетки» были уже поперек горла всем девушкам, оставшимся на лето в общежитии.

Под утро мы с Толей сделали робкие попытки исполнить все-таки свой мужской долг перед нашими возлюбленными. Удивительно, что они приняли наши ухаживания, но еще удивительнее то, что все замечательно получилось. Молодость!

Любовь и штанга

Нам было «приказано» покинуть нашу комнату, чтобы не подвергать себя угрозе повторного изнасилования. Толика Зина устроила где-то у своих родственников, а меня Настя забрала с собой в Тучково.

Она очень беспокоилась и переживала — что подумают соседи, ведь они непременно узнают про мое пребывание у Насти. Выехав с Белорусского вокзала на можайской электричке под вечер, мы прибыли в Тучково почти ночью. Погода была на редкость теплой и Настя приняла решение провести первую ночь на природе. Мы вышли на берег Москвы-реки, которая в Тучково еще не набрала своей мощи, и устроились на бережке. По дороге Настя зашла домой и забрала оттуда спальник. Мы наломали ветвей, устроили что-то вроде шалаша, постелили спальник. На полянке перед шалашом разожгли костер. У нас были с собой сардельки из фабрики-кухни и две бутылки дагестанского портвейна «Дербент».