Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл

• Название: Зейнсвилл
• Автор: Крис Сэкнуссемм
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-038139-5, 978-5-9713-5344-7, 978-5-9762-1968-7

Добро пожаловать в Новую Америку.

Здесь Централ-парк стал последним оплотом «великой цивилизации», штаты выкупаются навечно или берутся во временное пользование, сексуальные эксперименты стали частью корпоративной политики, а трансплантация органов живых людей — унылым бизнесом.

Здесь можно все — и нельзя ничего!

---

— Песня, — пытаясь сосредоточиться, ответил светловолосый:

Я езжу по главной дороге, я — графства линейный монтер,
И в солнечный день неисправность мгновенно отыщет мой взор.
Я слышу сквозь ветер, как песней твой голос гудит в проводах.
Линейный монтер из Уичито — на линии, как и всегда![6]

На мгновение воцарилась тишина, которую нарушил ворвавшийся в палатку худой юнец с высоким ирокезом.

— Что это было, черт побери?

— Что стряслось? — сразу ожила Арета. — Откуда ты взялся, Широкая Частота?

— Да это же глушение всех частот! Едва не врубило на весь поселок сторожевой рожок Хеймдаля!

— Ты что-нибудь делал? — спросила Арета своего светловолосого гостя.

— Спел… — неуверенно ответил тот.

— Ты его слышала, Дюймовочка?

— Нет, — пожала плечами обожженная пуэрториканка, убирая нож. — У него трип, наверное.

— Ладно, что бы это ни было, больше так не делай, — взмолился Широкая Частота. — Шмон нам сегодня совсем не кстати.

— Успокойся, Частота, — кивнула Арета. — У нас все под контролем.

Парнишка с ирокезом затопал восвояси, за ним последовала озадаченная Дюймовочка.

— Ух ты! — Арета поджала губы. — Вот это оборот. Ты, возможно, не знаешь, кто ты есть, но готова поставить свой парик, кое-какие интересные люди знают. Ты ведь не против раздеться, а, душенька?

— Зачем? — возмутился светловолосый, и Арета прямо-таки ощутила молнию — выброс адреналина, как у свернувшейся для удара кобры.

— Потому что мы тут многим рискуем, — отрезала трансвестит, нажимая тревожную кнопку, чтобы вызвать Флип-Флопа и Толстого. — У нас тут не курорт, знаешь ли. Это последнее пристанище для многих людей. А теперь раздевайся и дай на тебя посмотреть.

Встав с тюфяка, светловолосый снял одежду. Кожа на спине заныла. Несколько секунд спустя он стоял голый лицом к Арете, у которой отвисла челюсть.

С охапкой припасов в палатку ворвалась Дюймовочка.

— У-ух ты, черт! — воскликнула девушка, даже зажмурившись от удивления. — Это ж…

— Хорошо, но чересчур, — закончила за нее Арета. — И думаю, хватит об этом. Теперь повернись, дружок, давай посмотрим, какие еще у тебя сюрпризы.

Он медленно повернулся, но все равно почувствовал, как пенис хлопнул почти у колена с мясистым звуком, показавшимся ему отвратительным. «Господи Боже, — подумал он, опустив взгляд, — я же монстр какой-то. Как собственное тело может казаться настолько чужим?»

Тут Арета увидела шрамы у него на спине.

— Силы небесные… это!..

— Больно, — сказал светловолосый.

— Но они… Они же! — воскликнула, приглядевшись, Арета. — Знаешь, что там написано?

— «ОТЧЕ, ПРОСТИ ИМ, ИБО О…» На последней «О» больнее всего.

Буквы горели в воздухе у него перед глазами, много отчетливей и ярче, чем гипертекст над парком.

— Вот черт! — выдохнула трансвестит. — Надо прогнать тебя через кое-какие тесты, а потом отвести на консультацию к доктору Будь-Здрав.

Арета протянула ему тренировочный костюм и застиранную толстовку Фордэмского университета[7] и оставила его одеваться. Когда он натянул вещи с чужого плеча, в палатку вошла еще одна девчушка. Лицо у нее было раскрашено в традициях какого-то индейского племени и словно бы мерцало.

— Меня зовут Уиджа, — сказала она. — Поешь что-нибудь.

Голова у него пульсировала болью. Уиджа достала с полки консервную банку без этикетки. Когда она ее открыла, он увидел крохотных рыб-молотов, ровненьких, одна к одной, и плотно набитых. Вытащив одну, он проглотил ее целиком. Рыбка была маслянистой и пряной, и ему захотелось пить. Он съел еще несколько с ржаными хлебцами и запил парой глотков воды.

В голове у него по-прежнему шелестели голоса. Один словно бы принадлежал диктору с радио. Другие — нечеткие и дружелюбные, как у стариков, рассказывающих истории на веранде, только он не мог разобрать, что они говорят. Выудив из банки еще несколько рыбок, он проглотил и их. Вернулась Арета и вывела его из палатки.

Форт Торо напоминал армейский полевой госпиталь, разбитый среди стоянки паломников и бродячего цирка уродов. Темноту разгоняли факелы, костры и аляповатые неоновые вывески в виде бокалов мартини, танцовщиц и подмигивающих сомбреро. Солнечные батареи возвышались на шестах над палатками и куонсетскими ангарами[8], хотя тут были и другие, более постоянные строения, включая трейлер межрайонной системы перевозок и череду железобетонных «коробок», оклеенных колпаками для колес и коробками от пиццы, опутанных проводами и кабелями, на которых покачивались бумажные фонарики, надувные статуи Свободы и плюшевые Кинг-Конги. Люди всех возрастов и оттенков кожи рассматривали его с любопытством, поднимая глаза от кипящих котлов с супом из мацы или черных бразильских бобов. У многих были импровизированные протезы: гротескные руки-клешни или ноги из стеклопластика, в котором ярмарочными огоньками перемигивалось оптоволокно.

— Это Блестяшка и Пуделиха, — заметила Арета, указывая на двух мускулистых женщин, одну лысую и белую, другую беловолосую и чернокожую. — А там Фреймохват и Голубок. Эй, Детопиво, как твой имплант?

Одних Арета представляла с большими церемониями, будто они были старейшинами племени (Янки-бой и Леди Манхэттен, трясущуюся еврейскую чету под девяносто в шерстяном белье хоккейной команды «Нью-йоркские рейнджеры», и тучного, по всей видимости, умственно отсталого чернокожего по имени Брат Тук, который как будто хотел организовать игру в мяч). Из подсвеченной кострами темноты скалились лица: уродливые или изувеченные. Плакали младенцы.

— Кто это? — спросил светловолосый, указав на четырех мужчин, впряженных в старую повозку, которую облепили индейские детишки.

— Бывшие члены совета директоров «Макдоналдс». Теперь каются. Получили солидные отступные, когда «Культпорация Витесса» превратила «Макдоналдс» в «Мактрейвишс».

— Не понимаю, о чем ты, — отозвался он. В голове у него, казалось, было сладко, сыро и пусто, будто он принадлежал к иному миру.

— Если ты хотя бы на минуту забыл про «Витессу», тебе, пожалуй, можно позавидовать. К сожалению, никуда не денешься, вспомнишь. «Витесса» — самый могущественный конгломерат в мире. И политическая партия. И религия. Что они еще не захватили, то пытаются контролировать. А мы пытаемся сопротивляться.

Взгляд светловолосого упал на индейского мальчика с мокнущей экземой на щеке. Через плечо у него была переброшена дохлая белка, в руке — духовое ружье, изготовленное из алюминиевого шеста для палатки.

— Вы? Вы пытаетесь сопротивляться?

— Мы. И другие, как мы, — перешла в оборону Арета. — Со временем ты все вспомнишь. «Макдоналдс» был когда-то мощной корпорацией, как «Дисней», «Кока-Кола» и «Майкрософт». Их всех скупила втихаря «Культпорация Витесса», а Уинн Фенсер вообще велел почему-то заменить «Макдоналдс» на «Мактрейвишс».

Названия выжали из памяти лишь тени и шепотки.

— Фенсер прибрал к рукам киберинженерию, генотерапию и нейроструктурирование, — продолжала Арета. — И сказал: «Давайте возьмем самую безвкусную кухню мира и превратим ее в навязчиво популярную». И в одночасье на смену гамбургерам пришли хаггисы.

— А что такое хаггис? — спросил светловолосый, жадно впитывая окружающее: загоны для кур и террасы гидропоники — миниатюрные рисовые поля, сконструированные из баков и желобов.

— Бараний рубец, золотце. С начинкой по выбору.

— Гадость какая!

— Демонстрация силы.

— А кто эта старушка? — спросил он, указывая на седеющую женщину в вампирско-черном балахоне, сгибающуюся под коромыслом с тяжелыми ведрами. Близость жителей Форта Торо словно бы смягчала жгучую боль у него в спине.

— Белуах Шварцчайлд, Председатель Верховного и Мирового суда. Это ее голос стал решающим, позволив «Витессе» слить воедино свои дочерние компании и стать тем, чем она является сегодня.

— Что она тащит? Почему никто ей не поможет?

— Она ассенизатор и работает одна. Работает по собственной воле. И всегда в судейской мантии, которую опозорила.

Женщина споткнулась и упала на одно колено, помои плеснули через край ведра. Светловолосый подошел помочь. От ее одежды воняло. Ее подернутые сединой волосы свалялись колтунами. Осторожно ее подняв, он поправил зловонные ведра на коромысле.

— Не положено! — булькнул с поеденного ржавчиной прицепа мужчина в респираторе.

— Кажется, ты говорила, вы помогаете людям! — вспылил светловолосый, глядя, как печальная женщина снова поднимает на плечо коромысло и, спотыкаясь, бредет прочь.

— У нас есть определенные обычаи и правила, — ответила Арета Найтингейл. — Белуах по собственной воле отказалась от своего поста и богатства. Она может уйти, когда пожелает.