Ольга Ларионова - Чакра Кентавра

• Название: Чакра Кентавра
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5170086512

Ольга Ларионова – автор потрясающего «Леопарда с вершины Килиманджаро», поэтично-прозаичных «Сказки королей» и «Сонаты моря» – и множества других романов, повестей и рассказов, давно уже составляющих классику отечественной фантастической прозы. Перед вами – первая книга великолепной трилогии Ларионовой «Венценосный КРЕГ». Трилогия, которая должна была стать всего лишь пародией на «космические оперы» – а стала вместо этого самой, возможно, поэтичной и красивой сагой за всю историю российской фантастики... Это – легенда остранной и прекрасной планете Джаспер. О планете гордых лордов, бьющихся на мечах – и посылающих космические корабли к дальним мирам чужих звёзд. О планете, где грядущее читают в магических картах, а роботов зовут сервами. О планете, где на королевских турнирах сражаются лазерными дезинторами, собирают рыцарские отряды для космических путешествий – и свято блюдут древний Договор с мудрыми птицами крэгами. Ибо без зрения крэга всякий человек этой планеты – слеп. Ибо лишь глазами крэгов видят обитатели Джаспера окружающий их мир. Вот только – что они видят?..

---

Забавно, в кои веки ему повезло, и надо же – именно в этой игре, где не бывает выигравшего. Потому что играют они не вдвоем с Гаррэлем, а втроем, и третий партнер – это судьба. И чем бы ни закончился кон, выигрывает только она.

Созвездия Вселенной – вот какой рисунок несли на себе глянцевые негнущиеся прямоугольники, последняя выигравшая карта должна была означить цель их путешествия.

– Твой ход, – поторопил эрл.

В сгущавшемся полумраке блеснула вылетевшая из ничего карта – она опустилась точно на черепаховый столик, едва-едва возвышавшийся над полом. Карта была не сильной – Прялка Судьбы, да и масть была оранжевой, дневной, прямо противоположной ночным козырям.

– Колесо Златопрялки? Хм… Бью Собачьей Колесницей.

Так. Оба созвездия вышли из игры, и хорошо – они лежали слишком близко к галактическому ядру, там просто нечего было делать. Кто же выберет себе приют в таком жарком месте.

– Болотный Серв и Кометный Гад! – он подбросил две голубые вечерние карты, но они не исчезли, а наоборот, удвоились – Гаррэль скинул, и даже не в масть. Владетельный эрл недоверчиво приподнял бровь: все выходило слишком уж гладко, как по-писаному – из игры изымались либо чересчур опасные, либо совсем убогие, заштатные созвездия, на которые постыдился бы лететь и отщепенец с позорным пестрым крэгом.

Судьба прикидывалась простушкой, и ее надо было испытать.

Теперь за ним было два хода подряд, и он выкинул одну за другой самые грозные, роковые карты с символами чудовищно неуравновешенных звезд и рушащихся созвездий. К его удивлению, Гаррэль наскреб маленьких козырей, и страшные карты тоже вышли из игры.

Судьба строила из себя дурочку. Такое обычно плохо кончалось.

Настал черед юноши, и совершенно неожиданно для противника он выбросил сразу целую семерку карт – знаменитый Материнский Сад. И как это Асмур не сообразил, что у него самого на руках ни одного созвездия, входящего в легендарную плеяду?

И вдруг его охватил высокомерный гнев. Он совершенно забыл об этой семерке, мечте звездоплавателей, но они-то там, у своих кораблей, все видели с самого начала и ликовали, предвкушая блистательный финал игры с таким сокровищем, выпавшем самому юному из них! Да, Материнский Сад практически непобедим, теперь придется скидывать что попало, а семерка останется в игре с самого верха – таковы уж древние правила. Можно было только изумляться тому, что при всей своей неуязвимости Материнский Сад, который, вероятно, уже не один раз собирался в чьих-то счастливых руках – да должен был собираться согласно законам вероятности! – эта беспроигрышная семерка на деле не выиграла ни разу. Ведь если бы это случилось, то по тем же правилам победившая карта должна была навеки исчезнуть из магической колоды, непостижимым образом заменившись другим созвездием.

Семерка превратилась бы в шестерку, затем – в пятерку… Но этого не происходило. Старинные легенды говорили о счастливчиках, которые находились на волосок от удачи, и все-таки за полтора десятка веков ни одна карта Материнского Сада не досталась никому в награду, продолжая дразнить своей недоступностью. Чудеса? Не иначе.

Впрочем, стоило ли удивляться странной неприкосновенности волшебной семерки карт, когда в магической игре с судьбой существовало и без того достаточно чудес? Вот, например, исчезновение выигравшей карты – каким образом они пропадают сразу во всех колодах Джаспера? И как, каким чудом обозначение звездной системы, куда кто-то уже направил свой путь, заменяется на символ совсем другого созвездия, снова одинакового во всех колодах? На этот вопрос никто ответить не мог. Так предписывал Древний Закон, родившийся одновременно с Уговором.

Тайны магических колод, однако, волновали только мальчишек вроде Гаррэля. Закаленные мужи, каким был Асмур из рода Муров, не снисходят до копания в происхождении сил, движущих их судьбой. К силе магического закона присовокупить собственную мощь и разум – вот в чем доблесть и честь. А не в сомнении.

Семь карт нежнейшей утренней масти, перламутрово мерцая, лежали перед ним. Почему же до сих пор никто из славных командоров не позволил выиграть ни одной из них?

Да потому, что это – тихие, благополучные созвездия, и ни одно из них не потребует доблести и не принесет славы. Ищущему битвы покой ни к чему.

Командор произвел секундный смотр грозному строю темно-лилового козырного войска и безжалостно изничтожил каждую из пленительных утренних картинок. И то, что после этого осталось у него в руках, было по странной случайности также одним семейством, и он мог предъявить эти ужасающие карты всей пятеркой, что он и сделал незамедлительно:

– Безухая Русалка, Могильный Гриф, Трижды Распятый, Тлеющая Мумия… и Костлявый Кентавр!

Почему карты расположились именно в такой последовательности? Объяснить это он бы не смог.

Ему не нужно было переноситься туда, к застывшим в предстартовой готовности кораблям – он и так до мельчайших подробностей представлял себе эту девятку юношей, сидящих тесным кружком на остывающем камне звездной пристани, и последние лучи заходящего солнца золотят брошенные его рукой зловещие карты. И верхний из этих прямоугольников с траурными символами созвездий – карта, именуемая Костлявый Кентавр.

Он, эрл Асмур, не желал и не добивался такой цели. Судьба.

– Гаррэль, седьмой сын Эля! – проговорил Асмур, как того требовал древний ритуал. – Возвести остальным, что согласно предначертанию нам выпала ночь, и на ее исходе мы отправляемся в путь… Цель – перед тобою.

Предначертание не оставило им ни дня, ни утра.

– Слушаю, могучий эрл! – прозвучал в ответ юношеский голос. И исчез.

Асмур снова был один в своем древнем исполинском замке.

2. НЕ ВСЕ, ЧТО СВЕТЛОЕ – СВЕТ, НЕ ВСЕ, ЧТО ТЕМНОЕ – ТЬМА

Он стоял перед черной чашей, в которой уже едва угадывались контуры крылатого существа. Вечер был на исходе – собственно, он уже и не в счет. Значит, остается всего одна ночь, да и то не полная. И мона Сэниа, с которой он не успел проститься. Судьба.

Он опоясался мечом, взвесил на ладони тяжесть полевого десинтора. Стоило ли его брать? На вечернем пути он вряд ли понадобиться, но Асмур отнюдь не был уверен, что сумеет (или захочет) вернуться к полуночи в родительский замок. Он накинул бархатный плащ, по рассеянности упустив из вида, что закаленный боевой крэг нежностей не терпел. Когда Асмур застегнул на плече драгоценный аграф, крэг поочередно разжал когти, вытянул крылья из-под мягких складок материи и снова старательно уложил их поверх плаща, прикрыв руки и плечи хозяина и ощутимо замкнув серебряные когти на его запястьях. Пепельные тугие перья были почти неотличимы от темно-серого бархата плаща и камзола, и зоркая легкая голова с серебристым султаном укрывала белые волосы эрла, точно живой капюшон.

Крэг нервно подрагивал, укладывая еще плотнее перо к перу – предчувствовал ночную дорогу. Разговор Асмура с Гаррэлем он слышал – но вот угадывал ли он мысли человека?

Почти три десятка лет провели они вместе – Асмур и его крэг, но ответа на этот вопрос мудрый эрл так и не знал. Он спустился на первый этаж по витой лесенке, выточенной из целого ствола душистого дерева. Семейная легенда гласила, что основание ее прикрывает вход в заклятое подземелье, тянущееся под всем континентом. Проверить это было невозможно – несколько веков назад пра-пра-прадед Асмура посадил на этом месте дерево, а когда ствол достиг требуемой толщины, искусные сервы обрубили ветви, выточили резные ступеньки и перильца, укрепили их чеканными накладками и подпорками.

А потом вокруг лесенки возвели еще одну замковую башню. И не потому ли, что в неистлевших еще корнях цепко хранилась древняя тайна, эту лесенку, ведущую в вечерние покои, так любила его мать?..

Он в последний раз коснулся душистых перилец и шагнул в малую переднюю, дверь из которой вела на конюшенный двор. Пара сервов-чистильщиков, возившихся с его сапогами (из которых правый всегда был почищен добросовестнее, чем левый), приветствовала хозяина неяркой вспышкой голубых нагрудных фонарей – было известно, что эрл Асмур, сам предельно молчаливый, шума и возгласов не любил. Но вот третий серв, совершенно определенно валявший дурака в неположенном ему месте, попытался незаметно ускользнуть за порог, никоим образом не поприветствовав хозяина. Скверно, десинтор остался в гадальной, придется за ним возвращаться, а это дурная примета.

Мысль эта была бесстрастна и не окрашена ни гневом, ни даже раздражением. Он легко взбежал обратно, нашел оружие и, отпихнув услужливых близнецов, бросившихся к нему с сапогами, тяжелым ударом ноги распахнул дверь. Третий серв улепетывал, перекатываясь на кривых ножках, и если бы не косой свет первой луны, которая уже успела взойти, Асмур наверняка упустил бы беглеца. Но длинная тень мела двор, выдавая бегущего, и шипящий всхлип десинторного разряда отразился от зубчатых щербатых стен.