Филлис Уитни - Перо на Луне

• Название: Перо на Луне
• Автор: Филлис Уитни
• Жанр: Детектив

— Я хочу предупредить, я надеюсь, что девочка не окажется вашей. В моих интересах, миссис Блейк, чтобы она не оказалась. Но я хочу исключить эту возможность…

Дженнифер Блейк до сих пор ярко помнит тот день, когда ее на одно мгновение отвлекла странная молодая женщина, и она оставила свою трехлетнюю дочь Дебби без присмотра в бакалейной тележке. Когда она вернулась, оказалось, что ребенок исчез. Полиция решила, что женщина, которую видела Дженнифер, принадлежала к банде похитителей

Многолетние поиски похитителей — и Дебби — оказались бесплодными. Дженнифер, немногим раньше потерявшая мужа во время несчастного случая в горах, вернулась домой к своим глухим родителям, измученная и потрясенная. И вот, семь лет спустя, Дженнифер получает надежду… от шокирующих слов Коринтеи Ариес. Богатая миссис Ариес позвонила ей из Виктории, города на Ванкуверском острове. Ей кажется, что она узнала Дебби по фотографии — и эта девочка живет в ее собственном доме по причине обстоятельств, которые миссис Ариес предпочитает объяснить Дженнифер при личной встрече.

С того момента, как Дженнифер приезжает в Викторию, она оказывается в вихре событий, которые почти не может контролировать. Является ли девочка — которую сейчас зовут Элис — давно потерянной правнучкой Коринтеи Ариес и ее наследницей? Или на самом деле она пропавшая дочь Дженнифер? В лабиринте семейных интриг, похороненных тайн и неожиданного романа Дженнифер Блейк решительно настроена раскрыть правду.

---

Мой отец сидел в гостиной на диване — высокий, загоревший от работы на свежем воздухе. Руки его покоились на коленях, и он не отрывал глаз от цветного экрана телевизора. Мама сидела в своем маленьком кресле-качалке и, как обычно, читала книгу, изредка поглядывая на экран. Она всегда говорила, что умеет одновременно читать и смотреть телевизор — ведь звуки ее не отвлекают.

Я остановилась в дверном проеме и, с любовью глядя на родителей, вспомнила, как они оба любили Дебби и как страдали вместе со мной. Они так гордились, что, едва научившись говорить, Дебби быстро освоила "болтовню руками". Мне даже иногда казалось, что амеслан — американский язык жестов — для нее роднее английского.

Папа увидел меня и толкнул маму локтем. Я села и заговорила с ними руками, помогая себе мимикой и движением плеч. Едва я закончила, как папа жестами показал, что я должна сейчас же позвонить в Викторию. Мама кивнула и согласилась с ним. Мне хорошо известны их нежные и любящие отношения, хотя в юности я иногда возмущалась, что мама всегда предоставляет отцу принимать решения. И только повзрослев, я поняла, как он нуждался в уверенности, которую вселяла в него мама. Моя мама имела перед отцом преимущество в силу того, что до семнадцати лет она жила в мире звуков и только потом оглохла после тяжелой болезни. Отец же родился глухим, и у него не было шанса на овладение обычным английским языком, как овладевают им слабослышащие дети через остаточный слух и подражание. Из-за этого в среде слышащих ему становилось некомфортно.

Мама мягко заговорила со мной — ее голос сильно отличался от привычных нам голосов, ведь она сама уже давно не слышала собственного голоса. Она повторяла свои слова жестами для отца, чтобы он не чувствовал себя исключенным из разговора.

— Да, Дженнифер. Твой отец прав. Ты должна позвонить. А потом приходи и расскажи, что тебе ответят, и мы обсудим, что делать дальше.

В Британской Колумбии время отставало от нашего на три часа, так что можно было сделать звонок миссис Ариес сразу же, не откладывая. Я вернулась к себе в спальню и набрала номер.

Мне ответил мужской голос, он звучал вежливо и официально:

— Дом миссис Ариес.

Я сообщила, что я Дженнифер Блейк из Коннектикута, и попросила позвать миссис Ариес.

Мужчина ответил:

— Не вешайте трубку, мэм. Я посмотрю, дома ли миссис Ариес.

Похоже, что это дворецкий. Значит, она богата?

Спустя пару минут трубку взяла Коринтея Ариес, и я впервые услышала ее уверенный аристократичный тон. Ее голос звучал деловито и властно, и это успокаивало. Это был голос немолодой женщины с четкой и внятной дикцией.

— Я уже говорила сотрудникам Центра розыска: шансы не велики, — сообщила она мне. — Но я хотела переговорить с вами как можно скорее. Несколько дней назад я наткнулась на статью в одном американском журнале. И фотография вашей дочери показалась мне похожей на десятилетнюю девочку, которая живет сейчас в моем доме. Конечно, между тремя и десятью годами разница очень большая, но я испытала странное чувство узнавания, когда впервые увидела это фото. Оно было настолько сильным, что я решила связаться с вами. Жаль, что вы живете так далеко.

В то же мгновение я приняла решение — Ларри всегда предупреждал меня против подобных шагов.

— Я приеду к вам, — сказала я. — Я не хочу упустить ни малейшего шанса.

Я никогда не сомневалась, что тотчас бы узнала Дебби, если бы снова ее увидела. Сколько бы лет ни прошло, и как бы сильно она ни изменилась.

— Не надо так торопиться, миссис Блейк. — Голос Коринтеи Ариес звучал сухо и чуть неодобрительно. — Не стоит принимать решение так скоро. Вы ничего обо мне не знаете. Я попрошу адвоката переслать вам всю необходимую информацию. Письмо будет выслано, как только вы сообщите мне ваш адрес. Потом как следует все обдумайте и дайте мне знать, если решите приехать.

Ее благоразумный подход успокаивал, но тем сильнее мне хотелось увидеть ее девочку. Я подозревала, что миссис Ариес вообще не склонна поступать импульсивно, и согласилась подождать.

— Не могли бы вы рассказать мне побольше? — попросила я. — Почему у вас возникли сомнения насчет этой девочки?

— Боюсь, я не могу объяснить этого по телефону, — ответила миссис Ариес. — Ситуация слишком сложна, и вам лучше встретиться с людьми, которые имеют к ней отношение, прежде чем вы начнете что-то понимать.

Ее слова звучали таинственно, но я не успела ничего спросить, потому что она продолжила.

— Я хочу предупредить, я надеюсь, что девочка не окажется вашей. В моих интересах, миссис Блейк, чтобы она не оказалась. Но я хочу исключить эту возможность. Если вы все же решитесь прилететь, я была бы благодарна, если бы вы остались хоть на несколько дней. Вы остановитесь в моем доме. Я не стану никому рассказывать о цели вашего пребывания — по крайней мере, сначала. Вы будете просто дочерью моей давней подруги. Я не хочу "баламутить воду", как частенько говорил мой внук. Лучше действовать тихо. Я надеюсь на быстрое решение проблемы, хотя и не уверена, что ваш приезд этому поможет. У вас не будет сложностей с отъездом?

Я не сомневалась, что школа предоставит мне отпуск. У меня были отличные отношения с директором, она была понимающей женщиной и очень мне сочувствовала. Я получила шанс на решительные действия, и меня, по крайней мере, перестало трясти. Я продиктовала миссис Ариес свой домашний адрес, попрощалась с ней и повесила трубку. Слова о взбаламученной воде звучали как-то зловеще, но мне пришлось отложить эту загадку в сторону, до поездки в Викторию.

В верхнем ящике моего стола лежала фотография — последняя фотография Дебби, сделанная в ее день рождения, когда ей исполнялось три года. Именно она была напечатана в журнале и привлекла внимание миссис Ариес. Вначале я каждый день смотрела на улыбающееся личико дочери, стараясь как бы приблизить ее к себе, защитить, уберечь, где бы она ни была. И часто молилась за нее. Иногда я разговаривала с фотографией, рассказывала ей о себе и просила не забывать меня. Ее клетчатая ленточка, уже износившаяся из-за частых прикосновений, лежала в том же ящике. Я взяла ее в руки, чего в последние несколько лет старалась избегать, не хотела лишний раз мучить себя. Мне было больно, рана открылась и кровоточила.

На фотографии волосы Дебби были завязаны в два хвостика, а лоб закрывала челка. К сожалению, у нее не было каких-то отличительных особенностей, ничего, что помогло бы мне ее опознать. Она мало чем отличалась от других девочек своего возраста и не слишком походила на меня, — или кого-то другого из родных. Однако миссис Ариес испытала "вспышку узнавания", и это могло что-то значить.

Я вернулась в гостиную. Отец протянул ко мне руку, и я села рядом, ощущая, какой он большой и надежный. Контрастом с ним, мама казалась маленькой и изящной, однако ее всегда наполняли свет и надежда, что бы ни происходило. Мне говорили, что я на нее похожа, но даже если я когда-то и лучилась светом, то потеряла эту способность много лет назад. Мои родители — сильные люди, каждый по-своему.

Пересказывая жестами свой разговор, я наблюдала за их лицами. Уяснив все, какое-то время они сидели неподвижно. Потом мама взяла отца за руку и, обхватив его ладонь, стала "чертить" на ней по буквам слова, которые я не могла видеть. Я вспомнила, как однажды она рассказала мне, что они с отцом лежат в темноте и таким образом "шепчутся", и не нужен им ни свет, ни слух.

Я сидела и ждала, сдерживая свое нетерпение и желание действовать. Я думала о них и о том, каким невероятным образом они оказались вместе.

Мартину Торну было двадцать два, когда он стал работать садовником у родителей моей матери. А девятнадцатилетняя Бетти в то время боролась с собственной недавней потерей слуха и нашла утешение в этом сильном красивом юноше, который сразу же терял всю свою уверенность, стоило ему войти в дом. Она училась читать по губам — ей это давалось легче, чем людям, которые родились глухими, поскольку она знала, как выглядят произнесенные слова. Но кроме того, она училась и языку жестов, желая овладеть всеми способами общения.

Глухота Мартина была врожденной, но он был сиротой и с раннего детства воспитывался в детском доме, где его болезнь не сразу заметили. Около года с ним общались на очень примитивном уровне, считая умственно отсталым. Так продолжалось до тех пор, пока внимательная нянечка не осознала, что он не слышит ее, и тогда его отправили в государственную школу для глухих. Там его научили языку жестов. Мама убедила его помочь ей научиться амеслану, и тогда он впервые в жизни смог дать что-то другому человеку.

Открыв, что он фантастически хорошо ладит с растениями, она убедила его совершенствоваться в магии, которую его руки так умело творили. У отца был талант скульптора, который явно проявлялся в том, как он оформлял живую изгородь и фигурно остригал кустарники. Мама помогла ему раскрыться и подарила свою любовь. Вероятно, впервые в его жизни.