Родерик Гордон - Глубже

• Название: Глубже
• Автор: Родерик Гордон
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072093-4, 978-5-271-33168-8, 978-1-905294-62-6

Приключения Уилла далеки от завершения. Он не теряет надежды найти отца, который бродит по Глубоким Пещерам… и спускается еще глубже. Встретится ли Уилл с настоящей матерью? Удастся ли стигийцам покорить верхоземцев?

---

Очень умный прием. В таком виде стигийцы могли постепенно проникнуть практически куда угодно, не вызывая любопытства у верхоземцев.

И, самое главное, так они могли целыми днями ошиваться на крупных вокзалах, наблюдая за проезжающими пассажирами.

Сара уже потеряла счет случаям, когда ей встречались бродяги, околачивавшиеся у дверей, из-под спутанных волос которых в ее сторону вдруг устремлялся безжизненный, всевидящий взгляд стигийца, внимательно ее изучавшего.

Но был ли этот бродяга одним из них? Она наблюдала за его отражением в окне, пока тот доставал из сумки банку пива. Бомж открыл ее и начал пить, причем немалая часть пролилась ему на бороду. Несколько раз Сара замечала, что он смотрит прямо на нее. Казалось, он видит ее нечетко, и ей не нравились его глаза — иссиня-черные, причем он еще и щурился, словно не привык к дневному свету. Весьма зловещие признаки, но как бы ей ни хотелось, Сара не могла пересесть на другое место. Меньше всего она желала привлекать к себе внимание.

А потому, стиснув зубы, молодая женщина сидела смирно, пока поезд наконец не остановился на вокзале Сент-Панкрас. Она сошла с него одной из первых и, пройдя за турникеты, неторопливо направилась к вокзальным киоскам. Она опустила голову, чтобы скрыться от камер слежения, которых тут было полным-полно: если ей казалось, что она может находиться в зоне действия одной из них, Сара прижимала к лицу платок. Она задержалась у витрины, наблюдая за тем, как бродяга пересекает главный вестибюль.

Если он действительно стигиец или один из их агентов, ей лучше оставаться в толпе. Сара взвесила возможные варианты побега. Она как раз обдумывала, стоит ли ей прыгнуть в отходящий поезд, когда всего в пятнадцати метрах от нее бомж остановился, чтобы что-то нащупать в своей сумке. Затем, выругавшись на задевшего его прохожего, он направился к главному входу вокзала неуверенной, какой-то запинающейся походкой, вытянув перед собой руки, словно катил невидимую тележку, у которой заело колесо. Сара наблюдала, как бродяга вышел из здания.

Теперь она была почти уверена, что бомж — настоящий, и решила продолжить свой путь. Поэтому, выбрав направление наугад, женщина прошла сквозь толпу и выскользнула с вокзала через боковые двери.

Стояла чудесная погода, и улицы Лондона были заполнены народом. Отлично. Это-то ей и нужно. Всегда лучше, чтобы ее окружала толпа людей — чем больше народу, тем безопаснее. Вероятность того, что стигийцы попробуют что-то выкинуть перед многочисленными свидетелями, куда меньше.

Сара быстрым шагом пошла вперед, на север, в направлении Хайфилда. Грохот заполнивших улицы автомобилей сливался в единый непрерывный ритм, передававшийся подошвам ее ног, пока Сара, наконец, не стала ощущать его чуть ли не в своем желудке. Как ни странно, этот ритм ее радовал. Благодаря успокаивающей непрестанной вибрации сам город казался живым существом.

По пути Сара рассматривала новые здания, отворачиваясь всякий раз, как замечала одну из множества установленных на них камер видеонаблюдения. Ее поразило, как сильно изменился Лондон с того дня, когда она увидела его впервые. Когда же это было — почти двенадцать лет назад?!

Говорят, время лечит. Но все зависит от того, что за это время успеет произойти.

Пока что жизнь Сары была похожа на одинокую, монотонную равнину: ей казалось, что она и не жила по-настоящему. Хотя побег из Колонии случился так много лет назад, память о нем осталась до боли яркой.

Теперь, идя по улицам, Сара поняла, что не может остановить поток воспоминаний, овладевших ею. Она вновь начала переживать мучительные сомнения, охватившие ее, когда она бежала от одного кошмара только для того, чтобы оказаться в другом, в этой чужой земле, где глаза жег мучительный блеск солнца и все было незнакомым и ни на что не похожим. И что самое страшное, ее убивало чувство вины перед своими детьми, двумя сыновьями, которых она оставила.

Но выбора не было, она ДОЛЖНА была уйти. У малыша Сары, которому была всего неделя, начался жар, страшный, убийственный жар, от которого кроху, умиравшего от болезни, трясло в ужасном ознобе. Даже сейчас Сара слышала его нестихающий плач и помнила, какими беспомощными чувствовали себя она и ее муж. Они умоляли врача дать хоть какое-нибудь лекарство, но тот ответил, что в его черном саквояже нет ничего, что он мог бы им предложить. Сара забилась в истерике, но доктор лишь угрюмо качал головой, стараясь не встречаться с ней взглядом. Она знала, что означал этот жест. Она знала правду. В Колонии таких лекарств, как антибиотики, не хватало постоянно. То немногое, что имелось в запасе, предназначалось исключительно для правящего класса, стигийцев и, возможно, очень узкого круга элиты внутри самого Комитета губернаторов.

Но был и другой вариант: она предложила купить немного пенициллина на черном рынке и хотела попросить, чтобы ее брат Тэм раздобыл лекарство. Но муж Сары был непреклонен.

— Я не могу оправдать подобного поступка, — прозвучали его слова, когда он уныло смотрел на младенца, слабевшего с каждым часом.

Затем он принялся распространяться о своем положении в обществе и о том, что их долг — придерживаться определенной системы ценностей. Все это для Сары не значило ровным счетом ничего: она просто хотела, чтобы ее ребенок снова был здоров.

Ей оставалось лишь постоянно обтирать блестящее, красное личико заходящегося в плаче малыша, пытаясь снизить температуру, и молиться. На следующие сутки у младенца уже не было сил кричать, он лишь жалобно всхлипывал — как будто это то были его последние попытки дышать. Он уже даже не сосал молоко. Малыш покидал Сару, а она ничего, решительно ничего не могла с этим поделать.

Саре казалось, что она сходит с ума.

Ее охватывали приступы едва сдерживаемого гнева, и, отойдя от колыбели в угол комнаты, она пыталась причинить себе боль, расцарапывая ногтями руки и прикусывая язык, лишь бы не закричать в голос и не разбудить находившегося в полузабытьи ребенка. А порой она падала на пол, охваченная таким глубоким отчаянием, что начинала молиться о том, чтобы умереть вместе с ребенком.

И наступил страшный час, когда утратившие цвет глаза младенца остекленели и потеряли всякое выражение. Сара сидела, парализованная горем, у колыбели в полутемной комнате, и вдруг ее оцепенение прервал слабый звук. Он был похож на тихий шепот, словно кто-то пытался о чем-то ей напомнить. Сара наклонилась над колыбелью. Сердцем она понимала, что услышала последний вздох, вырвавшийся из запекшихся губ сына. Он лежал тихо, не шевелясь. Все было кончено. Несчастная мать приподняла крошечную ручку и позволила ей вновь упасть на матрас. Казалось, она касается искусно сделанной куклы.

Но тогда Сара не плакала. Глаза ее были сухи, а душу наполняла решимость. Боль матери, потерявшей сына, убила всякую привязанность, которую она испытывала к Колонии, к своему мужу или к обществу, в котором жила. И в эту минуту у нее в голове словно зажегся прожектор. Сара теперь ясно знала, что ей надо делать, и ничто не могло ей помешать: она должна любой ценой спасти двух других своих детей от подобной судьбы.

Тем же вечером, когда тело мертвого младенца, которому даже не успели дать имя, остывало в колыбели, она побросала вещи в сумку на ремне и схватила двух своих сыновей. Мужа, занимавшегося приготовлениями к похоронам, не было дома, и она ушла с обоими сыновьями, воспользовавшись для побега одним из путей, о котором ей однажды рассказал брат.

Однако стигийцы словно заранее знали о каждом ее шаге, все очень быстро пошло не так — они просто играли с Сарой в кошки-мышки. Пока она пробиралась по лабиринту вентиляционных туннелей, стигийцы постоянно были где-то рядом. Сара помнила, как на секунду остановилась передохнуть. Опершись о стену, она затаилась в темноте, прижимая к себе детей и чувствуя каждое их движение. В глубине души она знала, что одного из них придется оставить: с двумя малышами на руках она не убежит. Сара вспоминала, как мучителен был выбор.

Но вскоре на нее наткнулся колонист. Последовала бешеная схватка, и Саре удалось одержать верх, оглушив его резким ударом. Но в драке она сильно повредила руку, и времени для колебаний больше не осталось.

Она знала, что должна сделать.

Сара оставила Кэла. Ему было чуть больше года. Она осторожно положила судорожно дергавшийся кулек между двумя камнями на покрытый гравием пол туннеля. В ее памяти навсегда запечатлелась эта картина: спеленатый белый кокон, испачканный ее собственной кровью. И звуки, которые он издавал — бульканье. Сара знала, что его очень скоро найдут и вернут отцу, а он позаботится о мальчике. Слабое утешение. Она продолжила побег с другим сыном и благодаря везению каким-то образом скрылась от стигийцев и выбралась на поверхность.

Ранним утром они прошли по Центральной улице в Хайфилде — маленький сын с трудом брел рядом с ней по тротуару, он едва умел держаться на ногах. То был ее старший — Сет. Ему тогда исполнилось два с половиной года. Мальчик вертел головой направо и налево, с удивлением глядя на необычное окружение широко раскрытыми, испуганными глазами.