Маргарет Ларкин - Шесть дней Яд-Мордехая

• Название: Шесть дней Яд-Мордехая
• Автор: Маргарет Ларкин
• Жанр: История

---

Когда Комитет обороны разошелся, не придя к единому решению, один из присутствовавших, Ариэль Меллер, вдруг разразился взрывом отчаяния. Зная репутацию этого человека в кибуце и то, что он совершил в ближайшие дни, этот взрыв можно определить как яркую иллюстрацию сложности человеческой натуры. В этот день, после полудня, Ариэль был ранен шрапнелью. С виду щупленький, как и многие, вышедшие из гетто и еврейских местечек Польши, он был полон энергии и решимости. Во время войны он настойчиво пытался попасть в Еврейскую Бригаду, несмотря на то, что его забраковали из-за плоскостопия. Его ничуть не смущал тот факт, что в армии еврейских солдат было в десять раз больше, чем могла принять вся Еврейская Бригада. Каждому казалось, что именно его соединению суждено торчать в тылу, в Африке, стеречь пленных и охранять полевые склады оружия, а Бригада тем временем выйдет на линию фронта. Ариэль решил попасть в Бригаду любым способом. Узнав, что требуются шоферы, он подал заявление как шофер, хотя никогда до этого не сидел за рулем. Он нашел знакомого солдата, который научил его водить машину, и потребовал повторной медицинской комиссии. В конце концов его взяли.

Когда Комитет обороны разошелся, Ариэль прилег на свою койку; потом он вдруг вскочил и схватил винтовку. "Я не останусь здесь, чтобы зря погибать, взорвался он.

- Вся эта болтовня о выдержке - бессмыслица. Мы обречены, мы просто ждем своей смерти. Я прорвусь сам, если никто не пойдет вместе со мной. Я пойду один. Я пробью себе дорогу". Он бросился к двери. Одна из женщин взяла его за руку и уложила обратно на койку; с чувством беспомощности он подчинился. Все в убежище понимали, что эта вспышка явилась результатом нервного потрясения. Они прекрасно знали, что среди всех мужчин кибуца Ариэль был наименее расположен к анархическим индивидуальным действиям.

Четыре дня прошло с начала сражения. И уже второй день - без пехотной атаки. С приходом ночи опять поднялся туман, и египтяне усилили артиллерийский огонь. Однако Тувия настоял на том, чтобы были вырыты новые посты и соединяющие траншеи на северной стороне. На помощь были высланы женщины. Они работали с детскими лопатками и пустыми жестянками, так как большая часть нужного инструмента была поломана или разбита.

Это была жуткая ночь. Люди были истощены физически и духовно. Они засыпали с лопатами в руках. Через несколько часов Тувия вернул женщин в убежище; было грубой ошибкой посылать их, изможденных предшествовавшими беспокойными, жаркими днями, на такую тяжелую работу. Он обошел все посты. Там распространялись упорные слухи об атаке египтян, но, как правило, каждый раз предполагалась атака на другой пост, а не на свой собственный. Тувия понял, что эти слухи являются признаком деморализации и истерии. Слухи дошли до штаба. Мирьям, которая все еще находилась здесь после того, как ее засыпало песком два дня тому назад, встала с койки и ушла на свой пост. "Я не допущу, чтобы египтяне схватили меня в убежище, - сказала она перед уходом. - Я хочу быть на передней линии". Она не послушалась доктора Геллера, который еще не разрешил ей встать с кровати.

"Я пойду за ней", - сказала Дора, медсестра.

"Ни в коем случае! - заорал доктор. - Как ты ее теперь найдешь? В траншеях нет никаких знаков - а должны быть! Твои командиры просто тупицы, они забыли обозначить траншеи! Я запрещаю тебе выходить".

"Хорошо, хорошо, я никуда не пойду, - ответила Дора, - а вы ложитесь и отдохните немного. И снимите ботинки".

"Я не снимал обувь уже несколько дней, - сказал доктор устало. - Уйди, я сам разуюсь. Мои ноги, должно быть, уже пахнут".

"У всех у нас ноги пахнут, - успокоила его Дора. - Я их оботру спиртом. Ложитесь!"

"Нет, нет, никакого спирта! - опять раскричался доктор хриплым, раздраженным голосом. - Ты думаешь, мы плаваем в спирту, женщина? Ни стерильной воды, ни медикаментов, ни плазмы! Ни оружия, ни питьевой воды, ни места для отдыха! Зачем я здесь вообще нахожусь, в таком случае?"

"Ложитесь, ложитесь", - успокаивала она его, и, несмотря на его протесты, сняла с него ботинки и носки и обтерла его ноги спиртом. Она не обращала внимание на его внезапную злость. Ведь, возможно, в следующую минуту она тоже раскричится из-за какой-нибудь мелочи.

Перед самым рассветом ветер, пришедший с моря, развеял туман. Шамай разбудил Алекса, прилегшего ненадолго, и предложил послать женщин, знающих азбуку Морзе, просигнализировать в Нир-Ам. Передатчик совсем ослаб, и Шамай был уверен, что его сообщения не доходят. Несколько месяцев Фаня и Рая, которая теперь была связной, практиковались подавать сигналы с холма, где стояла водонапорная башня. Так как сейчас было слишком опасно подниматься туда, они могли попытаться просигнализировать с какого-нибудь другого холма, пониже. Женщины уже хотели отправиться, но оказалось, что нет фонаря. Его потеряли во время бомбардировки первого штаба.

Когда об этом услышал Ариэль Меллер, он тут же нашел выход. "Я привез дочке маленький фонарик из Италии,

- сказал он. - В фонарике есть кнопка, которой очень легко управлять; увидите, это будет то, что надо. Обождите немного - он где-нибудь среди детских игрушек. Я попробую найти его".

Он вышел из убежища. Через несколько минут он вернулся с игрушечным фонариком.

"Я пойду с вами, - заявил он. - Вы, женщины, будете сигнализировать, а я помогу вам разобраться в ответах".

И этот человек, который всего лишь несколько часов тому назад объявил, что он покидает кибуц, пошел с женщинами на маленькое возвышение, которое находилось за штабным убежищем. Как только они начали мигать своим фонариком, египетские снайперы открыли по ним огонь. Они падали на землю, вскакивали, посылали сигналы и опять бросались на землю. "S.O.S. S.O. S. Вывезите раненых. S.O.S. S.O.S."

Наконец, Ариэль поймал ответный сигнал. "Пошло дело!

- воскликнул он. - Но их, видимо, тоже обстреливают. Наверно, они сигнализируют из джипа. Не могу прочитать. Попытайтесь еще раз".

Еще и еще раз посылали женщины тот же сигнал. "Вывезите раненых. S. O. S." Хотя они видели ответные вспышки с движущегося автомобиля, но разобрать ответ они не смогли.

Тем временем старшие дети Яд-Мордехая еще не были эвакуированы из Рухамы. Младших вывезли на север в первую ночь сражения вместе с малышами Рухамы. Теперь Пальмах занимался операцией "Дети" - следовало эвакуировать всех детей из этой части Негева; дети Яд-Мордехая должны были ждать своей очереди. Уже три дня они находились в "кибуце сирен", спали на полу фабрики, слушали грохот канонады и бежали в окопы при первых же звуках сирены. Хотя кибуц и не подвергся бомбардировке, дети стали нервными и пугливыми от частых тревог.

"Чего египтяне хотят добиться этим шумом и стрельбой?" - спрашивали дети. "Наверно, мой дом сожгли". "Наверно, все наши игрушки пропали" - пробовал угадать то один, то другой. Няни, преодолевая собственное беспокойство, пытались переубедить их. Но дети были беспокойными, ссорились по любому поводу, они не хотели сидеть на месте и слушать сказки и вскоре потеряли интерес к играм. Лишь игра в мяч их еще как-то отвлекала. И вместе с ними женщины часами кидали и ловили мяч, а мозг сверлил один и тот же вопрос: "Что происходит в Яд-Модехае? Что происходит в Яд-Мордехае?"

К концу первого дня, когда дети уже заснули, несколько женщин зашли в убежище, где у радиопередатчика сидела молодая девушка, солдатка Пальмаха. Она поддерживала связь со штабом Пальмаха в Нир-Аме. Сначала девушка их просто слушать не хотела, когда они обратились к ней за новостями. "Военная тайна", отвечала она резко. Но наконец, тронутая их трагедией, она дала краткую сводку. "Есть убитые и раненые. Бой был ожесточенным. Дот захвачен".

Каждая женщина старалась оттолкнуть мысль, что в числе убитых находится и ее муж. Но среди них была одна, уверенная, что она знает правду. Это была Хаська, жена Залмана. Если дот - эта маленькая крепость - пал, значит Залман погиб.

Если уж когда-либо какая-нибудь пара и заслужила тихую, спокойную совместную жизнь, так это были Хаська и Залман; почти десять лет они были оторваны друг от друга. Они полюбили друг друга еще в Польше, в трудовом лагере. В 1938 году у Залмана появилась возможность эмигрировать, и ему пришлось оставить Хаську. Затем война ее полностью отрезала от Залмана. Но не в ее характере было покорно ждать прихода нацистов. Вместе с Мирьям и еще несколькими друзьями из Гашомер Гацаир она подалась в Литву.

В те дни советские оккупационные власти еще не имели определенной политики по отношению к тысячам беженцев. Некоторых они арестовали, а другим разрешили пройти. Хаська и Мирьям были среди тех счастливцев, которым разрешили отправиться дальше. В стране царила суматоха. Они шли по ночам; полузамерзшие, время от времени ютились в деревенских хатах; наконец, добрались до Вильны, где нашли других членов Движения. Девять месяцев они жили здесь, поддерживаемые "Джойнтом" (Американский Объединенный Комитет по оказанию помощи еврейским беженцам по всей Европе.).