Николай Некрасов - Том 1. Стихотворения 1838-1855

• Название: Том 1. Стихотворения 1838-1855
• Автор: Николай Некрасов
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

В первом томе академического издания собрания сочинений Некрасова помещены стихотворения 1838–1855 гг., т. е. большого промежутка времени от начала творческого пути поэта и вплоть до той поры, когда в его стихах явственно прозвучали призывы к революционной борьбе. Произведения, представленные в настоящем томе, принадлежат к ценнейшим художественным документам той эпохи. Вместе с тем они характеризуют становление Некрасова как поэта, зарождение и развитие революционно-демократических мотивов в его творчестве.

В данной электронной редакции опущен раздел «Другие редакции и варианты».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

(20–30 июля 1854)

Dubia

1841

Толк с новым годом*

Здравствуй, братец новый год!
Ну садись-ка, потолкуем,
Как с тобою мы надуем
Православный наш народ.
Нынче люди — бог их знает —
Мудрено себя ведут.
Сидор Карпа надувает,
Смотришь — Сидор сам надут…
Перепутаются мысли
От вседневной кутерьмы,
Хоть по алгебре расчисли —
Всё внакладе мы да мы.
Издадим-ка два журнала,
Слепим бричку без осей
Да наделаем из сала
Восковых себе свечей.
А чтоб в люди выйти разом,
Ярко мы осветим газом
Глупости своих друзей.
Для детей составим книги
(Ведь на них теперь расход)
И на акциях до Риги
Смело пустим весоход…
Иногда же, так, от скуки,
Гальванические штуки
Можно будет отливать;
Иль, приделав к шару крылья,
В новый свет за кошенилью
Станем с выгодой летать;
Иль давай, mon cher, писать,
Не шутя, проект, ей-богу!
Про железную дорогу,
Хоть на Дон, в пример сказать.
А когда об нас по миру
Зашумит, мой друг, молва —
Нам авось дадут квартиру
И — казенные дрова!..

К N.N.*

Мой бедненький цветок в красе благоуханной,
На радостной заре твоих весенних дней
Тебя, красавица, пришелец нежеланный
Сорвал по прихоти своей.

Расчетам суеты покорно уступая,
Ты грустно отреклась мечтаний молодых —
И вот тебя скует развалина живая
В своих объятьях ледяных.

Но ведь придет пора сердечного томленья,
Желанья закипят в взволнованной крови,
И жадно грудь твоя запросит наслажденья
В горячке огненной любви.

Мечта коварная твой жаркий бред обманет,
И к ложу твоему полночною порой
Прекрасный юноша невидимо предстанет
В разгаре силы молодой.

И вся отдашься ты могучему влеченью,
И обовьешь рукой созданье грез живых,
Но призрак сладостный исчезнет в то мгновенье…
И кто ж в объятиях твоих? —

Старик… холодный труп!.. Тебе упреком грянут:
«Зачем смущаешь ты бесчувственный покой?»
И как мучительно, убийственно обманут
Восторг души твоей больной.

(1841)

(Эльдорадо)

1844

Послание к соседу*

Гну пред тобою низко спину
За сладко-вкусный твой горох.
Я им объелся! Я в восторг
Пришел!.. Как сахар, как малину,
Я ел горошины твои.
Отменно ты меня уважил!
Я растолстел, я славно зажил,
Я счастлив! Словно как любви
Краснокалеными устами
Я отогрет! — и жизнь моя
Светлостеклянными струями
Бежит, как утлая ладья,
Бежит проворно, звонко, прытко,
И вот (подарок невелик,
Но от души — не от избытка)
Стихов отборных четверик
Тебе я шлю… На, ешь!.. Что? будет?..
Авось придет тебе на вкус…
А не придет — я не боюсь:
Не выдаст друг и не осудит!
Почтенный, добрый и прямой,
Неприхотливый, не сердитый,
Подарок старого пииты
Ты примешь ласковой душой,
Хоть он нелепый и пустой…

1845

Ода «Сон»*

(Подражание Василию Кирилловичу Тредьяковскому)

Покоясь спят все одре мягком на,
Тем приятства вкушая от мягкого сна;
С лирой лишь в руке не дремлет пиит;
Того горит око и лира звенит;
Хвалит он нощь, свет дневной запрудившу,
В просвещенном же уме его родившую виршу…
Некий Орфей как певал, ему так все внимали,
Что мухи, жуки, журавли, граки и индейки
Скакали…

Обыкновенная история* (Из записок борзописца)

О, не верьте этому Невскому проспекту!..

. . . . . . . . . . . . . . .

Боже вас сохрани заглядывать дамам под шляпки. Как ни развевайся вдали плащ красавицы, я ни за что не пойду за нею любопытствовать. Далее, ради бога далее от фонаря! и скорее, сколько можно скорее, проходите мимо. Это счастие еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольской сюртук ваш вонючим своим маслом. Но и кроме фонаря всё дышит обманом. Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенной массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать всё не в настоящем виде.

Гоголь

Я на Невском проспекте гулял
И такую красавицу встретил,
Что, как время прошло, не видал,
И как нос мой отмерз, не заметил.
Лишь один Бенедиктов бы мог
Описать надлежащим размером
Эту легкость воздушную ног,
Как, назло господам кавалерам,
Избегала их взоров она,
Наклоняя лукаво головку
И скользя, как по небу луна…
Но нагнал я, счастливец! плутовку,
Деликатно вперед забежал
(А кругом ее публики пропасть)
И «Куда вы идете?» — сказал,
Победив(ши) врожденную робость.
Ничего не сказала в ответ,
Лишь надула презрительно губки,
Но уж мне не четырнадцать лет:
Понимаем мы эти поступки.
Я опять: «Отчего ж вы со мной
Не хотите сказать ни словечка?
Я влюблен и иду как шальной,
И горит мое сердце, как свечка!»
Посмотрела надменно и зло
И сердито сказала: «Отстаньте!»
Слышу хохот за мной (дело шло
При каком-то разряженном франте).
Я озлился… и как устоять?
На своем захотелось поставить…
«Неужель безнадежно страдать
Век меня вы хотите заставить?» —
Я сказал… и была не была!
Руку взял… Размахнулася грозно
И такую злодейка дала
Оплеуху, что… вспомнить курьезно!
Как, и сам разрешить не могу,
Очутился я вмиг в Караванной.
Все судил и рядил на бегу
Об истории этой престранной,
Дал досаде и страсти простор,
Разгонял ерофеичем скуку
И всё щеку горячую тер
И потом целовал свою руку —
Милый след всё ловил на руке
И весь вечер был тем озабочен…
Ах!.. давно уж на бледной щеке
Не бывало приятней пощечин!

Карп Пантелеич и Степанида Кондратьевна*

(Поэма в индийском вкусе)

1

Жил-был красавец, по имени Карп, Пантелея
Старого сын, обладатель деревни Сопелок
(Турово тож), трехаршинного роста детина,
Толстый и красный, как грозды калины созрелой —
Ягоды сочной, но горькой, — имел исполинскую силу,
Так что в Сопелках героя, подобного Карпу,
Не было, нет и не будет, — между мужиками
Он сиял, как сияет солнце между звездами.
Раз на рогатину принял медведя, а волка,
Жива и здрава, однажды в село притащил
За полено;
Храбро смотрел на широкое горло ведерной бутыли,
Кашей набитый бурдюк поглощал как мельчайшую
Птичку,
Крепкий мышцею, емкий гортанью, прекрасного пола
Первый в Сопелках прельститель…
…Таков-то
Карп Пантелеевич был. Но, к несчастью, и слабость
Также имел он великую: в карты играть был
Безмерно
Страстен. — В это же время владел Вахрушовым
Обширным
Пенкин, Кондратий Степаныч, весьма благодушный
И плотный мужчина.
Долго бездетен он был и обет произнес пред
Судьбою
. . . . .
Только б судьбы всеблагие его наградили
Сладким родительским счастьем, — и небо ему
Даровало
Трех сыновей и дочь. Сыновья назывались: первый
Сидор, Федор другой и Венедикт третий; а имя
Дочери было дано Степанида. Мальчики были
Тощи и желты; звездой красоты расцвела
Степанида.
Прелесть ее прошла по губернии чудной молвою.
Горничных девок и баб окруженная роем, как будто
Свежим венком, сияла меж них Степанида, сияла,
Будто малина в крапиве. Не только в уезде,
Даже в губернии самой, где лучшие жены
Очи чаруют, подобной красы не видали:
Прелесть ее могла привлечь и губернских
Надменных,
Гордых чиновников в город уездный и даже
В скромный приют деревенский.

2