Иван Ласкин - На пути к перелому

• Название: На пути к перелому
• Автор: Иван Ласкин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Хорошо, комбат. Спасибо за добрый совет, - поблагодарил я. - А огневое обеспечение нашего продвижения вы все-таки подготовьте на всякий случай.

- Обеспечим, товарищ генерал, - козырнул комбат.

Мы направились по указанной тропе. Впереди меня шел командир батальона старший лейтенант Латышев, за мной - полковник Бурмаков, потом - наши адъютанты, лейтенант Степанов и капитан Ляшев.

Для лучшего понимания обстановки важно знать, как действовала группа подполковника Б. И. Мутовина, которая к этому времени уже находилась в штабе Паулюса. Вот как об этом рассказывает сам Мутовин:

"В 8 часов 15 минут мы подъехали к площади Павших борцов и сразу направились к зданию универмага. Из окон его и дверей высовывались жерла пушек и пулеметов, из которых еще минут 20 тому назад немцы вели убийственный огонь. Но было видно, что враг и сейчас ощетинился и готов в любую минуту открыть его вновь. Охрану штаба несли вооруженные автоматами эсэсовцы. Они и скопившиеся здесь офицеры готовы были защищать штаб и фельдмаршала. Нас встретил первый адъютант Паулюса полковник Адам и провел в комнату начальника штаба армии генерал-лейтенанта Шмидта. Здесь мы увидели и других генералов, в том числе генерал-майора Росске, который теперь являлся командующим южной группой войск.

Сообщив генералам Шмидту и Росске о нас как о советской делегации, я назвал себя комиссаром. Слово "комиссар " всех их, кажется, испугало, они заметно стушевались.

В этот момент к нашей группе подошли находившиеся в этой же комнате подполковник Винокур и старший лейтенант Ильченко. Мы потребовали от генерала Шмидта и всех находившихся здесь немцев сдать нам личное оружие и обеспечить встречу с Паулюсом. Генералы начали класть пистолеты на стол. А в отношении встречи с Паулюсом Шмидт ответил, что тот нездоров и армией в данное время не командует. Все переговоры о капитуляции он поручил вести начальнику штаба армии и генералу Росске. На повторное наше требование, чтобы Паулюс принял нашу делегацию, Шмидт твердо сказал, что командующий делегацию Припять не может, а далее заявил, что они могут вести официальные переговоры только с представителем от генерала Рокоссовского в чине генерала.

Мы передали, что такой генерал через несколько минут прибудет, а пока будет вести переговоры паша делегация. Я предъявил ультимативные требования о прекращении огня и сложении оружия войсками. Основные наши требования Шмидтом и Росске были приняты. Но они носили только предварительный характер. До прибытия генерала Ласкина никто из нас к Паулюсу допущен не был. В итоге получалось так, что окончательно все вопросы и условия капитуляции немецких войск были решены и приняты немецким командованием с приездом генерала Ласкина"{93}.

Об этом моменте я пишу главным образом потому, что ранее в статьях некоторых авторов указывалось, что будто с Паулюсом до нас имели встречу подполковник Л. А. Винокур и старший лейтенант Ильченко.

Уточняя детали истины, я подчеркиваю, что Ф. И. Ильченко и три-четыре человека, вошедшие с ним в штаб 6-й фашистской армии первыми и уже знавшие о том, как поступали эти изверги с нашими парламентерами, безусловно, рисковали жизнью. В темном подвале штаба любой гитлеровец мог всадить в них пулю или кинжал. Заслуга Ильченко состоит и в том, что он без всяких указаний сверху взял на себя инициативу в ведении предварительных переговоров с командованием армии противника и успешно их провел.

Подключившаяся затем группа парламентеров во главе с Б. И. Мутовиным, конечно, способствовала успешному ведению переговоров о капитуляции немецких войск, однако она, как затем и наша группа, шла по проторенной Ильченко дороге и уже после того, как были определенно выяснены намерения противника.

Следует дать еще некоторые пояснения. Во-первых, все наши товарищи, оказавшиеся до нас в подвале универмага (в немецком штабе), входили туда с центрального входа - с площади Павших борцов. Мы же с полковником Бурмаковым подошли к этому зданию с тыльной стороны, где находились высокая арка и большой двор. Нас встретили не с белым флагом, а с автоматами. Во-вторых, о переговорах подполковника Мутовина с генералами немецкой армии нам в тот момент ничего не было известно. Мы даже не знали о том, что он уже находится в штабе, и поэтому действовали так, как нам подсказывала обстановка.

Во внутреннем дворе универмага было много вооруженных автоматами солдат и офицеров. Одни стояли, другие сидели на каких-то вещах, третьи приплясывали, стараясь согреться. А впереди особняком стояла полукругом цепочка рослых гитлеровцев с автоматами наизготовку и расстегнутыми кобурами на поясах - личная охрана Паулюса.

Примерно в 8 часов 50 минут мы были остановлены стеною этих рослых автоматчиков, преградивших нам путь. Идущему впереди меня старшему лейтенанту Латышеву пришлось уступить мне дорогу. Я назвал себя генералом Красной Армии и руками оттолкнул в сторону двух автоматчиков, стоявших на нашем пути. Можно было заметить, что эсэсовцы были уже не теми, какими были до своего поражения. Ни те, кого мы оттолкнули от тропы, ни их соседи с автоматами, ни те, кто стоял в глубине и приплясывал, не оказали нам никакого сопротивления. Мы спросили, где вход в штаб, и один офицер подвел нас к небольшой каменной лестнице, показал рукой в подвал. Мы спустились туда. Впереди меня теперь опять шел Латышев. Спустившись вниз, мы оказались в совершенно не освещенном полуподвале, где толпилось большое количество гитлеровцев. Окна были заложены мешками с песком, и лишь в небольшие щели между ними проскальзывали топкие лучи света. Кое-где мерцали, словно светлячки, огоньки карманных фонариков. Мы с вытянутыми вперед руками стали продвигаться вдоль стены. Я что-то сказал идущему впереди старшему лейтенанту Латышеву. Но получилось это, видимо, слишком громко. Комбат остановился и тихо сказал мне:

- Товарищ генерал, пожалуйста, тише. Тут ведь логово фашистов. Всего можно ожидать...

Нащупав в стене дверь, он открыл ее. И вот мы в большой полуподвальной комнате. И здесь низкие окна были заложены мешками с песком. Плавали облака табачного дыма. Посреди комнаты, которая слабо освещалась тускло горевшей керосиновой лампой, покрытой обгорелым бумажным абажуром, и огарком свечи, стоял длинный стол. У стола лицом к входу сидели и стояли несколько немцев. На плечах некоторых виднелись генеральские погоны. Между ними шел оживленный разговор. И видимо, поэтому никто из них не обратил на нас внимания. Всмотревшись в глубину компаты, мы увидели человек пятнадцать гитлеровских солдат, сидевших на полу вдоль стен с телефонными аппаратами. Некоторые из них негромко вели телефонные переговоры. На полу вразброс лежали чемоданы, котелки и каски.

Поняв, что мы вошли в комнату какого-то большого начальника, я подошел поближе к столу и подал команду:

- Встать, руки вверх!

Находившиеся у стола офицеры встали и застыли. Но руки подняли лишь некоторые из них. Изможденные лица, напряженно выжидающие глаза. А большинство гитлеровцев, находившихся в глубине комнаты, команду вовсе не выполнили. Видимо, не слышали или не поняли ее. Поэтому я вторично скомандовал, но уже в более резкой форме. Так как справа и слева от меня на гитлеровцев были направлены стволы автоматов двух наших адъютантов, они поняли, с кем имеют дело, и все быстро вскочили с мест, замерли, подняв руки.

- Вы все пленены.

Стоявший за столом немецкий генерал щелкнул каблуками и, приложив руку к козырьку, представился:

- Генерал-лейтенант Шмидт, начальник штаба шестой армии...

- Генерал-майор Ласкин, официальный ответственный представитель советского командования, - назвал я себя. - Уполномочен принять капитуляцию немецких войск.

Поочередно отрекомендовались и другие офицеры и генералы, стоявшие у стола.

Затем генерал Шмидт сказал, обращаясь ко мне:

- Ваше имя нам известно, и поэтому мы можем приступить к переговорам. Переговоры буду вести я и генерал-майор Росске - командир семьдесят первой пехотной дивизии.

Затем Шмидт сообщил, что оружие большинством офицеров штаба уже сдано по требованию советских офицеров, прибывших ранее, но все же еще раз предложил присутствующим передать оружие нашим офицерам.

Едва он успел закончить фразу, как из-за стола вышел вперед подтянутый, еще молодой генерал, уже называвший себя, и теперь уже на русском языке отрапортовал:

- Генерал-майор Росске, командующий южной группой войск. Господин фельдмаршал Паулюс передал мне все полномочия по ведению переговоров о капитуляции.

Мне этот фашистский генерал показался слишком заносчивым и высокомерным и захотелось осечь его.

- Собственно, господин генерал, - сказал я, - мы прибыли не вести переговоры о капитуляции, а принимать саму капитуляцию.

В этот момент ко мне подошли полковник Г. С. Лукин и подполковник Б. И. Мутовин и сообщили, что их группа и заместитель командира 38-й бригады по политической части подполковник Л. А. Винокур с генералами Шмидтом и Росске уже договорились о капитуляции, что с нашими требованиями немцы согласились, но до конца переговоры не доведены, поскольку немецкое командование ожидало прибытия представителя от командования фронта в звании генерала. Не могли они встретиться и с Паулюсом, который не захотел принять их, объясняя это тем, что он нездоров и в данное время армией не командует.