Журнал «Если» - «Если», 2003 № 03

• Название: «Если», 2003 № 03
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Кейдж БЕЙКЕР. КАРАВАН

Любители острых ощущений могут готовиться к походу. Путь неблизкий, мир странный, компания подобралась душевная — что еще надо?

Геннадий ПРАШКЕВИЧ. ПЕРСТЕНЬ НА ТРИ ЖЕЛАНИЯ

А как у вас там с фамилией?

Стивен ПАЙЗИКС. ЗАВИСИМОСТЬ

Кто-то берется за спицы из любви к рукоделию, кто-то — успокоить нервы, а кто-то — совсем с иной целью.

Кирилл БЕНЕДИКТОВ. КОНКИСТАДОР В СТРАНЕ СНОВ

Палач смакует свою роль, забавляясь наивным неведением «клиента». А тот все толкует о каком-то Пути Богов.

Александр ЗОРИЧ. ВТОРОЙ ПОДВИГ ЗИГФРИДА

Прекрасная Кримхильда видела много подвигов в свою честь, но о таком и помыслить не смела.

Еугениуш ДЕМБСКИЙ. ВОЛЯ ДРАКОНА

Хотите рассмотреть изнанку героической фэнтези?

Андрей ЛЕГОСТАЕВ. ТОСТ В ЧЕСТЬ ПОБЕДИТЕЛЯ

Право же, так и вспоминается Олимпиада в Солт-Лейк-Сити…

ВИДЕОДРОМ

Деликатесы города потерянных детей… Звонят, откройте телевизор… Экранизации не горят!.. Явление Горлума народу.

ВЕРНИСАЖ

Мы говорили — «героическая фэнтези», подразумеваем — «Фразетта».

Виталий КАПЛАН. ДИНАМО-МАШИНА, ИЛИ ВЕЧНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ ФАНТАСТИКИ

Писатели на скоростных магистралях… А может, притормозить?

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

«В принципе, я согласен, но хочу возразить…»

РЕЦЕНЗИИ

Заглянем в книжный магазин.

КУРСОР

Новый Grand Master, творческие планы, неизвестная книга Дж. P.P. Толкина и прочие новости.

Мария ГАЛИНА. УНИВЕРСАМ ПРОТИВ УНИВЕРСУМА

Писателю хорошо известно, на чем стоит мир. Особенно, если мир плоский.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Представляем второго победителя конкурса для начинающих фантастов.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. КОЛЛЕКТИВНЫЙ РАЗУМ

Итоги голосования на сайте «Русская фантастика».

Бела КЛЮЕВА. ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАША БАБУШКА!

…заявляет старейший редактор фантастики и имеет на это звание полное право.

ПЕРСОНАЛИИ

Интернациональный экипаж номера.

---

— Тот, кто проходит по Пути Богов, приносит себя в жертву и получает дар. Жертва принесена и не может быть потребована обратно. Но от дара можно отказаться. Вот единственный способ узнать, реален ли окружающий меня мир…

Он отбросил трубку и поднялся. Коробочка с метацианидом по-прежнему была у него в руке, и когда он потянулся за своей бутылкой- коньяка, я схватил его за запястье.

Правда, только для того, чтобы через секунду разжать хватку и в испуге отшатнуться. Кожа на запястьях, на вид вздувшаяся от уродливых рубцов, была совершенно гладкой и холодной. Что может быть ужасного в нормальной человеческой руке? Не знаю. Но я испугался — как никогда в жизни.

Руки — обычные, гладкие руки. Ни малейшего следа отвратительных шрамов, ни единой отметины, оставленной зубами или осколками стекла. И еще — ощущение холодной нечеловеческой плоти то ли рептилии, то ли огромного насекомого, скрывающегося под тонким покровом кожи.

— Поняли? — спросил он без тени прежней доброжелательности. — Ну, вот и славно.

Поднес бутылку к губам, отхлебнул прямо из горлышка, затем кинул что-то на стол и направился к выходу, едва заметно покачиваясь в такт невидимым волнам, баюкающим корабль. Я посмотрел, что он мне бросил — это оказалась коробочка с капсулами.

Несколько минут я сидел, тупо глядя перед собой. Потом аккуратно протер коробочку салфеткой, спрятал ее в карман и поднялся. По правилам, необходимо было досидеть до закрытия, напиться до положения риз и отправиться в свою каюту в сопровождении стюарда. Но стоило ли волноваться о таких мелочах, как алиби, после того, что я пережил за этим столом?..

Нестерпимо хотелось глотнуть морского воздуха. Сердце выпрыгивало из груди, в горле застрял комок, руки дрожали, лоб покрылся испариной. Бармен сочувственно улыбался мне из-за стойки. Все вокруг было искусственным, плоским, ненастоящим. Переливающимися огнями мерцал пустой танцпол. Приглушенно звучала музыка, которую никто не слушал. Пять утра — самое пустое и бессмысленное время суток.

На палубе было свежо — дул сильный восточный ветер, отогнавший вчерашние дождевые тучи куда-то к Пелопоннесу. Море уже начало зеленеть — еще немного, и вынырнувшее из волн солнце окрасит его в винные цвета. Я подошел к борту и схватился за поручень. Холодный металл приятно остужал ладони. Я подставил лицо ветру и жадно глотал соленый воздух до тех пор, пока сердце не забилось в своем обычном ритме.

Что ж, дело так или иначе было сделано. Какие бы истории не рассказывали мои клиенты, суть от этого не меняется. Приходит назначенный час, и они покидают наш мир. Куда они отправляются — не моя забота. В ад, рай или куда-нибудь еще — пусть даже уходят по Пути Богов. Я только открываю перед ними дверь. Только открываю дверь.

Что с того, что я никогда не узнаю, кем был мой ночной собеседник — человеком или чудовищем в человечьем обличье? Есть тайны, которым суждено умереть вместе со своими хранителями, и, может быть, это к лучшему. Думая так, я испытываю нечто, похожее на жалость — странное, легкое, неуловимое чувство, похожее на горьковатый привкус миндаля.

Чтобы отбить этот привкус, я высыпал себе в рот пригоршню мятных драже. Ненавижу мяту, но миндальную горечь требовалось заглушить. Широко размахнувшись, я забросил пустую коробочку далеко в море — минуту она покачивалась на быстро светлеющих волнах, потом исчезла из виду.

Видеодром

Хит сезона

Тимофей Озеров На перепутье

Одна из центральных тем второй части киноэпопеи (Кольцо Всевластия все больше воздействует на маленького хоббита Фродо, но он еще держится) странным образом сказалась на предпоказной судьбе фильма. Название «The Two Towers» вполне можно перевести как «Две башни», и американская политкорректная общественность посчитала, что оно будет напоминать зрителям о событиях 11 сентября. От подобной «услужливости» уже успел пострадать не один фильм, но слава Богу, «Властелин Колец» не голливудская собственность. Это явление мировой культуры, и коверкать его не стали. Как и хоббит Фродо, фильм устоял.

Говорят, Питер Джексон опрашивал всех знакомых, пришедших на лондонскую премьеру «Двух крепостей» (именно так фильм называется в российском прокате, что, наверное, более соответствует эстетике картины, чем классические «Две твердыни»), задавая единственный вопрос, смотрели ли они первую серию. Когда следовал положительный ответ, Джексон облегченно вздыхал: «Значит, мне не надо будет рассказывать, что, собственно, происходит на экране». Режиссер все-таки немного лукавил: второй фильм выглядит гораздо более цельным, чем первый. Известно, что сам Толкин не делил эпопею на книги — превратить роман в трехтомник его заставили издатели. Питеру Джексону во втором фильме удалось создать логически завершенное киноповествование и одновременно протянуть нить к будущему действию.

Оставим толкинистам подробный анализ соответствий (и несоответствий) текста и его экранного воплощения, но обратим внимание на главную особенность второго фильма. Считалось, что сага Джексона — кино совсем не голливудское, ибо режиссер своим трепетным отношением если не к самой букве, то к духу первоисточника нарушает многие законы высокобюджетного кинематографа. Однако во второй ленте Джексон, по мнению продюсеров, начинает «исправляться». Какая сага может обойтись без лирической линии, без юмористических вставок, без батальных сцен, подогревающих интерес зрителей? Роль юмористического персонажа взял на себя гном Гимли. Это оказалось довольно просто — Джексон лишь чуть усилил интонацию, заданную Профессором. С лирической линией куда сложнее — у Толкина она почти на периферии сюжета. Джексон же вынужден выдвинуть историю любви Арагорна к эльфийке Арвин и любви Эовин к Арагорну едва ли не на первый план.

Что же касается батальных сцен, то здесь продюсеры в восторге. У зрителя даже может сложиться впечатление, что название «Две крепости» фильм получил не из-за союза двух крепостей — Изенгарда и Барад-Дура, а из-за длительного штурма Хельмовой Пади, где десять тысяч урук-хаев (урукаев) атаковали роханскую крепость, и параллельной атаки древовидных онтов на убежище Сарумана. Сцены были созданы посредством комбинирования живых съемок, миниатюр и программы MASSIVE, специально разработанной студией WETA. Эта программа позволяет придать каждому персонажу свою волю, так что все они двигаются по-разному.

Фильм, безусловно, надо смотреть в кинотеатре. Тем более, что российский прокатчик, компания «Каро-премьер», серьезно поработал над «озвучкой» (голоса актеров утверждал сам Джексон) и сделал подарок толкинистам, сохранив эльфийскую речь.

Центральным персонажем второй ленты стал даже не Фродо, а созданный той же компанией WETA компьютерный Горлум (Голлум). Конфликт двух сознаний, Горлума и Смеагола, реализован в этом странном существе с таким артистизмом, что дал повод одному из западных критиков утверждать: в этом персонаже Питер Джексон сосредоточил весь толкиновский гротеск борьбы Добра и Зла.

Кстати, обозреватель одной из серьезных американских газет считает, что за батальные сцены Джексон вполне заслужил право называться «новым Куросавой». Фильму посвящено много солидных аналитических статей в западной прессе. В российской же о картине пишут люди по большей части случайные. Стараниями наших СМИ утверждается образ Фродо — «хоббитского принца», Арагорна именуют «королем людской диаспоры», а Горлума упорно называют «человеком-обезьяной». А рецензент самой многотиражной газеты России, «Комсомолки», вообще поведал читателям о приключениях «гнома Баромира» и «эльфа Фродо»… Так что тревожный вопрос Джексона перед премьерой был не лишен оснований.

Тимофей ОЗЕРОВ

Адепты жанра

Александр Павленко Злые шутники и добрая фея

Одним из самых заметных явлений в европейском кино последнего десятилетия стали работы режиссерского дуэта Жан-Пьера Жене и Марка Каро. 06 их творчестве рассказывает специалист по истории и современности французского кинематографа.

То было время, когда комикс пришел в кино. Начал Тим Бартон, продолжил Уоррен Битти, а по другую сторону Атлантики предприимчивые французы подхватили моду, переиначив ее на, свой лад. Подобное заимствование моды происходило уже не в первый раз. Еще до первой мировой войны французские режиссеры имитировали так называемые «серийные» приключенческие ленты и заполонили европейские кинотеатры великолепными многометражными сюрреалистическими «Вампирами» и «Фантомасами». А позже, уже в конце 50-х, группа кинохулиганов из журнала «Кайе де Синема» (Жан-Люк Годар, Франсуа Трюффо и их приятели), неумело подражая американским гангстерским лентам, подняла «новую волну», раз и навсегда изменив мировое кино. Вот и в этот раз заокеанская мода странным образом трансформировалась в европейском (французском) кинематографе: американцы на экран переносили именно комикс, более или менее простодушно экранизируя дешевые брошюрки из газетных киосков, а французы вывернули американскую идею по-своему, дав возможность самим художникам комикса ставить фильм.