Лин Хэйр-Серджент - Хитклиф

• Название: Хитклиф
• Автор: Лин Хэйр-Серджент
• Жанр: Исторические любовные романы

Дочь йоркширского викария получила от случайного попутчика пачку писем некоего Хитклифа из поместья Грозовой перевал к подруге детства Кэти Эрншо… Она прочитала и поразилась сходству адресанта писем и мужчины, о котором часто рассказывала ее сестра Эмили.

В письмах заключено все: что думал и чувствовал Хитклиф, когда покинул Грозовой перевал, что он хотел рассказать своей Кэти, что было между ними. Шарлотта и Эмили узнают тайну личности Хитклифа и настоящий конец этой истории…

---

Поклонившись, я сбросил чемоданчик с инструментами на обвитую плющом крышу. Потом перекинул ногу через подоконник, но тут мистер Эр снова задержал меня.

— Кстати, Хитклиф, ты слышал? — как бы между прочим обронил он. — Ночью в доме был посторонний.

Я уразумел, что мой опекун уже сформулировал официальную версию ночного происшествия и в этакой лукавой манере намерен преподнести её мне.

— Что за посторонний?

— Женщина в белом — ряженая, гадалка, цыганка, судя по всему. Показавшись на вашей пирушке, потом она прошла на кухню, а оттуда, столкнувшись с кухаркой ускользнула.

— Ничего не украдено?

— Пыталась взять игрушку лорда Ингрэма, маску, но, убегая, бросила.

— Хорошо, что не случилось ничего посерьёзнее, ведь, по вашему мнению (и по моим наблюдениям — мы одни, сэр, нет нужды притворяться), у неё отчаянный нрав, она вне себя от гнева или боли — не знаю от чего именно, — но ярость настолько застилала ей глаза, что вместо горла она перерезала вам палец.

Секунду мистер Эр сверлил меня глазами, а потом, вдруг отбросив приличия, закричал:

— Убирайся! Убирайся! Уселся тут на подоконнике, как чёрный ворон, и кличет беду. Не нужно мне твоё зловещее карканье; или смени его на что-то более радужное, или… — И вдруг он с неожиданной силой вскочил с кровати, будто собирался меня столкнуть, но я спрыгнул на крышу галереи и вовремя убрался.

Два часа спустя, подходя к столовой, я услышал возбуждённый гул голосов — обсуждали события предыдущей ночи. Я отворил дверь. Леди Ингрэм, Мэри и миссис Дэнт сгрудились вокруг Ингрэма. Он взглянул на меня поверх голов.

— Потрясающая новость, Хитклиф! Наша вчерашняя загадочна гостья — цыганка; похоже, из табора, что стоял до нынешнего утра на Хэйском лугу, а сегодня, когда их обнаружили, они снялись с места и исчезли.

Леди Ингрэм воздела руки.

— Эта ведьма могла нас всех убить прямо в постелях!

Полковник Дэнт, оторвавшись от кофе, назидательно поднял палец над скрюченным подагрой коленом:

— Сама она не представляла для вас опасности, леди Ингрэм. Мне хорошо знакомы все трюки, на которые пускаются эти люди. Эта мерзавка всего лишь заслана на разведку, а остальные ждали на улице. Она должна была, затаившись, разнюхать, какие ценности есть в доме, где они находятся, и рассказать главным — тем, что прятались в кустах, а они потом напали бы на дом.

— Таилась она довольно странно, — заметила Бланш Ингрэм, с чашечкой кофе стоявшая у открытого окна, в стороне ото всех, — появилась среди нас с душераздирающим воплем. И интересовали её не побрякушки, а мистер Хитклиф.

Леди Ингрэм подняла лорнет.

— Милая, не хочешь ли ты сказать, что была здесь? Среди ночи, с джентльменами, играющими в карты?

— А почему бы нет, мама? Здесь был Тедо; он вполне мог сойти за дуэнью. И даже наш младший хозяин, образчик благопристойности, счёл вполне приемлемым пригласить меня. — И она не без лукавства отвесила мне поклон.

Мне пришлось (оставив без внимания подмигивания Теодора Ингрэма) подтвердить, что всё было в рамках приличия, а потом я сменил тему — поведал им о недомогании мистера Эра, что, как и предполагалось, вызвало большой интерес. Потом я предложил поехать на прогулку, закончив рассуждениями, кто в каком экипаже поедет. Моё предложение направило тревоги леди Ингрэм в новое русло; достопочтенной мисс Бланш не терпелось поехать верхом, но вдова предпочитала не выпускать неугомонную дочь из поля зрения. В конце концов компромисс был найден: им предоставят небольшую открытую двуколку; Бланш сама отвезёт матушку в аббатство.

— Но, мистер Хитклиф, тогда вам и мистеру Линтону не останется места, — сказала Мэри Ингрэм.

— Мы с Линтоном поедем верхом, — ответил я, — мистер Эр дал ему Вельзевула.

— Ей-Богу, — вступил не без горячности полковник Дэнт, — если бы не проклятое колено — поехал бы с вами!

— О нет, — обратилась ко мне миссис Дэнт, — боюсь, это невозможно. Эдгару сегодня с утра неможется; он сказал, что останется дома.

— Неможется? — побагровев лицом, прорычал полковник. — Неможется? Щенок! Это он наше общество переносить не может, а пять — шесть книг проглотить — очень даже может! — С ворчанием он пытался высвободиться из кресла. Я подал ему руку; поднявшись, он потянулся за палкой. — Я его быстро в чувство приведу!

— Пожалуйста, Гарольд, не будь таким напористым! — забеспокоилась его жена. — Эдгара так огорчили ночные события! Эта цыганка…

— Так вот в чём дело? Разнюнился и прячется от женщины? И вы ещё хотите, чтобы такого я сделал наследником Дэнтов? Посмотрим!

Миссис Дэнт стиснула руки. Полковник вышел из комнаты. Из холла послышался тяжёлый стук его трости — он направлялся к лестнице, ведущей к спальням.

Вот так случилось, что, как я и предполагал двумя днями раньше, мы с Эдгаром Линтоном отправились верхом во главе нашей маленькой процессии. Но мы не говорили о тебе — мало того, мы вообще ни о чём не говорили, — Эдгар был молчалив и замкнут. Ссылаясь на нездоровье, он, вероятно, не солгал; минувшей ночью он изрядно нагрузился — столько вина и быка бы свалило; а в довершение ко всему — наш последний разговор. Не знаю, много ли из него он помнил, но что-то помнил наверняка — судя по тому, что старался не слишком приближаться ко мне или не исчезать из поля зрения сидящих в экипажах.

Зато мне представился прекрасный случай полюбоваться, как Линтон ездит верхом. Он оказался слабым наездником: напряжённые колени ударялись о седло, ноги застыли в стременах, руки отчаянно стиснули повод — так, что костяшки пальцев побелели. Вельзевул прядал ушами и косился на меня, будто спрашивая: «Что это за деревяшка у меня на спине?» Его седок позволил ему идти лишь умеренным шагом, и за Линтоном вся процессия ползла к аббатству со скоростью улитки.

Впрочем, меня это не волновало; прошлой ночью я понял — это судьба ведёт меня, и поступь её так же тверда, как шаг моей верной гнедой кобылы. Что проку спешить, ведь чему быть — того не миновать.

Мисс Ингрэм, однако, была не столь терпелива; да и с какой стати? От удовольствия нестись галопом пришлось отказаться, и она мирилась с черепашьим шагом в полной уверенности, что ей за это положено вознаграждение. И вот, несмотря на предостережения Линтона и сопротивление матери, она решила его получить. Не обращая внимания на призывы леди Ингрэм, она изо всех сил хлестнула лошадь, та рванула, увлекая за собой двуколку и оставляя позади двух верховых, вниз, туда, где дорога расширялась. Возможно, мисс Ингрэм рассчитывала вовлечь в эту гонку и меня.

Но я медлил, её мать готова была впасть в истерику — и Бланш оставила эти игры; пришлось ей искать более мирных развлечений. Сначала она попыталась хлыстом сбить с Линтона шляпу; это оказалось слишком просто — никакого удовольствия. Тогда, пристроившись рядом со мной, она затеяла кидаться фруктами (для этой пасторальной поездки она нарядилась пастушкой, и, как у всякой истинной пастушки, у неё была хорошенькая корзинка с фруктами в одной руке и посох — в другой). Я принял игру, но ненадолго, вскоре мне наскучило перекидывать фрукты, стараясь не задеть колени леди Ингрэм, и я, пустив Минерву в галоп, оставил всех позади под предлогом, что надо разведать дорогу. Впрочем, это и не было предлогом, — дороги я действительно не знал. В своих одиноких прогулках я всегда добирался до аббатства другой тропинкой, слишком узкой даже для двух верховых.

День был из тех, что ты любила когда-то, Кэти. Свежий ветерок теребил кроны деревьев, взметал нежную листву, налетал острыми, сладостными порывами, под которыми — ты видишь? — стелется по земле трава, раскачиваются ветви, будто лесная фея или дух сзывает всех на праздник. А в сияющем небе мчались белые облачка, лишь на мгновение затеняя лучи солнца. В такие дни — помнишь? — ещё детьми мы валялись в траве на вершине крутого склона, а потом скатывались вниз (как сердилась Нелли, увидев твой испачканный передник!); или, когда подросли, с того же холма галопом спускались на пони.

Всё это вспомнилось мне, когда, оставив всех далеко позади, я добрался до крутого откоса, у подножия которого лежал мостик, ведущий в аббатство. А оно уже виднелось над верхушками деревьев на холме, по ту сторону оврага. Наша развесёлая процессия ещё не показалась, и я решил спуститься и проверить, пройдут ли по мостику экипажи.

Миновав первый же поворот, я вдруг почувствовал, что всё здесь другое, даже, пожалуй, и климат. Стволы деревьев тянулись почти параллельно склону — так он был крут. Склон порос деревьями, и, ступив под их сень, я оказался в полутьме. Казалось, в этом всепроникающем мраке не только видеть — дышать трудно, воздух будто сгустился, напоенный неведомыми испарениями, губительными для всего живого. Волосы у меня зашевелились. Я резко стегнул Минерву.