Латифа - Украденное лицо, Моя юность прошла в Кабуле

• Название: Украденное лицо, Моя юность прошла в Кабуле
• Автор: Латифа
• Жанр: Проза

---

Шакила спросила, что передавали по радио, но никакого экстренного сообщения не было. Все было спокойно и на следующий день, и мы отправились по своим делам.

Около 11 утра Шакила пришла за мной в школу. Преподавательнице, спросившей, что происходит, она просто сказала, что нам необходимо вернуться домой.

По дороге сестра объяснила мне:

- В Кабуле может начаться война, я должна немедленно предупредить все семью, сейчас позвоню папе в магазин.

Я слышала, как Шакила просила отца запастись продуктами и вернуться как можно быстрее. Потом она позвонила Сорайе в аэропорт и то же сказала и ей. Шакила странно выглядела: она пыталась сохранять присутствие духа, но каждые пять минут выглядывала в окно, чтобы посмотреть, не идут ли родители. Полтора часа спустя все собрались.

- К чему такая спешка? - спросил папа.

- Когда я ехала в редакцию своим обычным маршрутом, сразу заметила, что лавки закрыты, а люди строят баррикады из мешков с песком. Я видела вооруженных людей в тюрбанах, а ведь в городе никто, кроме военных, не имеет права носить оружие. Перед Министерством по водным ресурсам и электричеству, недалеко от Праздничной площади, военный сделал нам знак остановиться. Я показала ему журналистское удостоверение и объяснила, что еду на работу. Но он мне приказал поворачивать: "Здесь люди Хекматияра!" Я спросила у него, кто такой этот Хекматияр, и тут какой-то бородач в тюрбане заорал: "Мы Хезби-Ислами Хекматияра!" Внезапно нашу машину окружила вооруженная толпа, и я приказала шоферу поворачивать. Тот военный остановил нас - он хотел, чтобы мы взяли с собой двух девушек, служащих министерства. Они рассказали мне, что моджахеды били и унижали их только за то, что они были в юбках и колготках. Они душили их сорванными с них же колготками, плевали им в лицо, обзывали коммунистками... Когда мы переехали мост и оказались в нашем квартале, я удивилась, увидев, что все спокойно. Никто и не знал, что в каких-нибудь ста метрах ситуация совсем иная.

Я хорошо помню тот вечер. Мы ужинали в половине восьмого, а вскоре начались столкновения. Шакила сразу поднялась к Сабиру на седьмой этаж узнать, что происходит. У него был бинокль (несмотря на запрет), в который он наблюдал за своей любимой девушкой Викторией - она жила в доме напротив. Мать Сабира, работавшая в обслуге президентского дворца, подтвердила моей сестре, что днем бородачи в тюрбанах выгнали из здания всех женщин, проклиная их как коммунисток.

Значит, люди Хекматияра уже в президентском дворце! Шакила видела всполохи боя в районе госпиталя, в квартале Хаздарак, Дома радио и телевидения. Как ни странно, радиопередачи шли в обычном режиме, разве что никто ничего не сообщал о боях в городе.

Шакила, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, все время повторяла:

- Ну вот! Вы видите, я была права!

Мы с Сорайей заложили подушками окно в нашей комнате. Я вдруг вспомнила, что девочки в лицее говорили: "Если экстремисты придут в Кабул, нам запретят краситься и носить европейское платье. Вот увидите, они даже запретят нам кататься на велосипеде!"

Несколько минут спустя грохот взрывов стал слышен совсем близко, и жильцы с пятого и шестого этажей спустились в подвал - в окна их квартир могли угодить ракеты.

Бои продолжались два дня. Никакой официальной информации не передавали, и только на третий день Кабульское радио объявило, что люди Хекматияра изгнаны из города и попытка вторжения нейтрализована.

Потом было провозглашено исламское государство Афганистан, люди из окружения командующего Массуда, фактического хозяина Кабула, сформировали новое правительство. В заявлении новых властей говорилось: "В следующую субботу все, и особенно женщины, должны вернуться на работу. Школы для мальчиков и девочек снова будут открыты".

* * *

Все мои школьные друзья вздохнули с огромным облегчением. Мы так боялись Хекматияра, что единственной нашей "политикой" было желание, чтобы этого фанатика прогнали как можно дальше - на север страны или даже в Пакистан, ведь мы хотели свободно учиться и работать!

Прошла неделя, и телевидение передало репортаж о преступлениях коммунистов. В тюрьме Пули-Чархи совершались массовые казни заключенных без суда и следствия, свидетельством тому - сотни пар поношенной обуви, множество трупов... Тысячи людей, обвиненных в антикоммунизме, были схвачены, казнены и зарыты в безымянных могилах. Ходили слухи, что политических заключенных отправляли в Сибирь. Через несколько месяцев ко мне пришла попрощаться Анита. Моя любимая подружка была счастлива и полна надежд: они с мамой уезжали в СССР искать отца и даже продали дом, чтобы оплатить дорогу. Как же мне было грустно в тот день - я понимала, что они гонятся за призраком...

Прошло время, и Анита вернулась в Афганистан. Отца она так и не нашла.

Обстановка в столице была очень странной: с одной стороны, мы могли свободно передвигаться по городу, учиться, работать, с другой - испытывали на себе все ужасы войны с Хекматияром.

В 1993 году вооруженное противостояние обострилось до предела. Зимой в Афганистане дети не ходят в школу из-за сильных холодов, поэтому учебные здания превратили во временные убежища для семей, нуждавшихся в переселении. Южные, западные и центральные кварталы Кабула пострадали от бомбежек сильнее всего. Люди покидали свои дома и переселялись в северную часть города, кто-то уезжал в Джалалабад или в Пакистан. Началась настоящая межэтническая война. Пуштуны убивали хазарейцев, хазарейцы - таджиков... Главную ответственность за резню нес Хекматияр, целиком и полностью зависевший от пакистанских секретных служб, об этом знали все в Афганистане!

Чтобы посеять в городе ужас и панику, несколько молодежных банд отравляли овощи и фрукты, продававшиеся на рынках. Люди заболевали, кто-то даже умер, запуганные кабульцы не решались покупать свежие продукты у мелких торговцев. К счастью, одну из банд довольно быстро обезвредили: преступников арестовали, показали по телевизору, и страх постепенно отступил.

Ракеты падали на разные кварталы города. В день иногда бывало по триста, а то и по тысяче налетов. Больницы задыхались от количества раненых. Лекарств не хватало. Врачи работали сутки напролет.

В январе 1994 года силы Гульбеддина Хекматияра, объединившиеся с частями генералов Дустума и Мазари, предводителей хазарейцев, развязали новую кровавую кампанию.

1 января в 4 часа утра начались бомбардировки, длившиеся - без перерыва - ровно неделю, все это время мы провели в подвале, вместе с соседями. Во всем городе не было ни воды, ни электричества. Во время недолгого перемирия Кабул покинули иностранные дипломаты, мы же воспользовались передышкой, чтобы перебраться в северные кварталы. Тысячи людей, целые семьи в одночасье покинули свои дома. Противоборство продлилось почти семь месяцев, большая часть Кабула была разрушена, сожжена. Сгорел университет, один из самых больших в регионе. Разграбили и уничтожили университетскую библиотеку, вторую по значению в Азии. Обокрали и разрушили музей. И все-таки мы жили: я ходила в лицей, моя сестра Шакила вышла замуж в тот день, когда на Кабул упало 300 ракет.

Вынужденные жить на войне, мы стали безразличны к трагедии нашей страны. Нас как будто заморозили, и мы не заметили самой страшной опасности, которая нас подстерегала, - тайного движения студентов медресе, которые в конце 1994 года воспользовались схваткой за Кабул и захватили треть страны на юго-востоке.

* * *

Еще чуть меньше двух лет мы пользовались этой странной свободой в осаждаемом городе. Мне тогда было четырнадцать лет - столько теперь Рамике, моей маленькой ученице, которая снимает чадру, входя в комнату, садится на ковер и прилежно слушает стихи нашего знаменитого поэта Мохаммада Хафиза Ширази.

Весь мир - мой дом,

И в нем все люди - мне родня.

Здесь каждый человек стал другом для меня.

Под небом стран чужих, среди равнин и скал,

С сумою я бродил и истину искал.

Из кладезя наук черпнув воды холодной,

Я разум свой питал идеей плодотворной.

Рамика запишет стихотворение под мою диктовку, а потом будет рассказывать наизусть.

Она достигла того возраста, с которого талибы применяют к женщинам свой чудовищный декрет: "Все молодые девушки должны быть замужем". Кажется, в прошлом году в соседнем с нами доме в дверь одной из квартир постучала женщина. Это была одна из "загонщиц" - тех, что искали для талибов юных незамужних афганок. Мать семейства, открывшая дверь, была дома одна с тремя дочерьми. В квартиру ворвались талибы. Они так избили несчастную женщину, что она потеряла сосание. Девушек похитили. Негодяйка поклялась перед соседями, что эти девушки - жены ее сыновей и она имеет право жить вместе со своими "невестками"!

Папа запретил нам самим открывать дверь незнакомым людям - теперь это делают он и Дауд.