Юлия Латынина - Повесть о благонравном мятежнике

• Название: Повесть о благонравном мятежнике
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Современная проза

«...Сегодня, уважаемые слушатели, мы хотим рассказать вам о человеке, который, будучи поставлен судьбой в трудные условия, сумел, несмотря ни на что, из-за доброй своей природы остаться верным императору. Рассказ свой мы поведем с начальных годов правления императора Шень Цзуна...»

---

И она растопырила глазки на красивого юношу и стала рассказывать всякие страшные истории, чтобы тот заночевал у нее в доме. По правде говоря, это была распутная женщина, и она хотела раскинуться перед ним на матрасике.

Но Фань Чжун был человек образованный и не очень-то верил в непристойные чудеса. Кроме того, он думал только об угрожающем ему аресте, и всякие мысли о блуде были ему в этот миг чужды. И чем больше он слушал ее басни, тем больше он убеждался, что хозяйка узнала его по приметам, и, ежели он останется на ночь, то будет схвачен. Фань Чжун сказал, что сделает так, как советует женщина, и только пойдет полюбоваться старой кумирней, которую он видел неподалеку. Чтобы у женщины не закралось никаких подозрений, он оставил в харчевне узел, с которым странствовал, изображая из себя мелкого торговца. В этом узле были одни камни.

Итак, Фань Чжун вышел из харчевни и быстро зашагал вверх по дороге. Прошло совсем немного времени, и деревня скрылась из виду. Стало темнеть. Впереди возвышались горы, внизу шумели верхушки деревьев. Фань Чжун шел, думая об отце, и сердце его обливалось кровью.

Места, которыми он проходил, как раз напомнили ему участок, исключительно благоприятный для захоронений. Этим участком предки его владели из рода в род, и на могилах их всегда возжигались благовония и жертвенные деньги. Подумать только, — вздохнул про себя Фань Чжун, — что кости его отца смешались с золой и землей, и одна надежда, — на то, что какой-нибудь благожелатель тайком выкупит их и предаст земле. И ведь это его, Фань Чжуна, дерзкое поведение оказалось причиной смерти отца! Фань вспоминал о начальнике Чжу Инсяне и думал: «Быть может, мне удастся добраться до столицы и доказать, что меры, проводимые Чжу Инсяном, способствуют лишь умножению числа ропщущих. Правильно говорил цензор Оуян Сю, что после реформ министра в местах, где побудет чиновник, не будет ни кур, ни собак!»

Тем временем совсем стемнело. На небе засверкали звезды, на перевале впереди показалась часовня, и около нее — большая дикая яблоня. Возможно, дерево поразила молния или злые духи, потому что яблоня стояла без листьев, но засохшие дикие яблочки словно прикипели к ветвям, и от этого ее силуэт на фоне ночного неба выглядел необычно.

Фань Чжун вдруг почувствовал трепет и поспешил зайти в кумирню, чтобы провести там ночь. Но едва он ступил на глиняный пол, как раздался страшный грохот: одна из статуй в кумирне уронила свой медный посох. Фань Чжун в ужасе подскочил, но, к своему облегчению, тут же увидел, что посох уронила не статуя, а самый обыкновенный живой монах, правда, очень уж огромный, с бритой головой и в грязном дорожном платье.

Монах встал и поднял свой посох.

— Ах, сударь, — сказал он Фань Чжуну, — все живое обречено на страдания!

«Как он прав» — подумал Фань Чжун.

— Вот я и сказал сам себе, — продолжал монах, — что если уж и суждено мне терпеть страдания, так хоть не понапрасну. А ну-ка отдавай мне свое платье и узел!

Тут Фань Чжун понял, с кем имеет дело, и выхватил меч, скрытый у него меж складок одежды.

— Попробуй возьми, — сказал Фань Чжун.

Монах засмеялся и сказал:

— Может быть, ты думаешь, что имеешь дело с обыкновенным человеком? Ты заблуждаешься! С помощью волшебных книг я выучился ходить, не касаясь земли, растягиваться на тысячу ли и уменьшаться до одного зернышка, и в этом крае со мной не сравнится никто, кроме одного человека по имени Фань Чжун.

Фань Чжун удивился и спросил:

— А что ты знаешь об этом человеке?

— Я знаю, — ответил, вздохнув, монах, что отец его был главою родственной нам секты, раздавал зерно нищим и пользовался большим влиянием в уезде. Но жестокий начальник Чжу Инсян оклеветал его и погубил. Тогда-то старый Фань, чувствуя, что пришел его смертный час, показал пример мужественной смерти и сжег семью и домочадцев, объяснив им, что они сегодня же увидят чистую землю. Ни один не захотел уйти! А сыну старый Фань приказал оставаться в этом мире, чтобы не погиб его род и его учение. Он посадил сына в деревянный кувшин, и кувшин взлетел в небеса.

Вот этому-то Фань Чжуну, — заключил монах, — суждено, наверное, победить меня, так как отец передал ему все свое искусство.

Мысли у Фань Чжуна спутались, как нити в руках неумелой пряхи, и тут за спиной его послышались шаги. Монах сказал вошедшему:

— Эй, посмотри, какого цыпленочка послала нам сегодняшняя ночь!

— Ах ты негодяй, — вскричал вошедший, да ведь этот юноша — не кто иной, как Фань Чжун!

Фань Чжун обернулся, и что же — перед ним стоял старый начальник Вень Да!

Монах повалился юноше в ноги и громко вскричал:

— Какое несчастье, что вы раньше не назвали мне своего высокочтимого имени? А если бы я погубил вас, нарушив тем самым ведь предопределенный ход событий!

А Вень Да поклонился ему и промолвил:

— Вашему ничтожному слуге удалось спастись из пылающей усадьбы, и мне ничего не оставалось, как искать себе товарищей среди тех, кто живет в лесу и защищает справедливость. Волею судьбы я явился в шайку некоего Сюй Мина, где был принят очень хорошо благодаря моим рассказам о вас. Соблаговолите последовать за нами.

Фань Чжун, голодный и усталый, поплелся за бывшим начальником. Он понял, что Вень Да, желая внушить к себе уважение, наплел разбойникам всякие глупости про его отца, и Фань Чжуну это не очень-то понравилось. Он ведь принадлежал к совсем другому миру, где такие вещи, как колдовство, считались постыдными и вдобавок несуществующими, и ему было чрезвычайно неприятно, что разбойники ценят и верят в них.

Вскоре трое путников спустились в лагерь разбойников. Главарем этого лагеря был Сюй Мин. У него был стан на берегу озера, окруженный частоколом. От своей добычи он платил некоторую долю соседним чиновникам, и из-за этого приобрел у них большое уважение. Он также водил знакомство со всякими контрабандистами и торговцами.

Сюй Мин принял его прекрасно и даже воскликнул:

— Такой человек, как вы, непременно должен быть начальником этого стана!

Но Фань Чжун, конечно, видел, что разбойник говорит это лишь из врожденной учтивости, и отказался.

После этого в честь Фань Чжуна устроили большой пир. Вень Да рассказал, как ему удалось притвориться мертвым, а потом спастись из пылающей усадьбы, и тоже стал уговаривать юношу остаться в разбойничьем стане.

— Все равно, — сказал он, — твои друзья в Северной Столице будут очень обижены, если ты явишься к ним с пустыми руками. Разве станут они заступаться за нищего? Ты проявишь непочтительность к друзьям своего отца, если явишься в Чанъянь без подарка.

Видя, как все хорошо к нему относятся, Фань Чжун опустил голову и подумал: «В самом деле, почему бы мне не найти приют у этих людей? В столице мало ли еще как сложится дело? По своей воле я, конечно, никогда бы не стал разбойником. Но если уж так сложились обстоятельства, надо их использовать! Правильно говорят, что тот, кто упускает удачу, сам виноват в своей гибели. Почему бы мне, живя тут, не накопить некоторую толику денег? С деньгами оправдания добиться легче, чем без денег! Возможно, я поживу здесь несколько лет, а потом сумею вернуться в родные места, заново отстроить усадьбу, почтить могилу отца… Может быть, мне удастся отомстить этому негодяю Чжу Инсяну и Цзи Дану, легче, чем если б я отправился с жалобою в столицу».

И он сказал главарю:

— Что ж! Я с большою охотой останусь с вами. Но я должен сказать, что я не собираюсь бунтовать дольше, чем это надо, чтобы заслужить прощение.

Но в том-то и дело, что предводитель разбойников, Сюй Мин, вовсе не искренне предлагал ему остаться. Он надеялся, что юноша откажется от предложения, и можно будет одарить его подарками и отправить в Северную Столицу. Сюй Мин давно разбойничал в этих краях, и благодаря его щедрости к властям местные чиновники ничего не доносили о нем наверх. «Если этот человек останется у меня, — подумал он, — уездное начальство будет вынуждено известить начальника округа и всей области, и против меня пошлют правительственные войска. И что-то сомневаюсь я, что этот юноша колдун. Скорее всего, он такой же обманщик, как и мой толстый монах, который пугает людей в часовне, а заклинаний не знает. Надо доказать, что он ничего не смыслит в заклинаниях и выгнать его из лагеря».

И, обдумав все это, он прямо на пиру обратился к Фань Чжуну и сказал:

— Уважаемый! Не согласились ли бы вы показать нам свое искусство?

Фань Чжун в это время ел баранью ногу. Он оторвал зубами кусок, проглотил его и свирепо поглядел на Сюй Мин, и в этот миг все увидели, что изо рта его вырываются дым и пламя. Сюй Мин повалился молодому Фаню в ноги, восклицая:

— Учитель! Простите!

А разбойники в это время стучали зубами.

А все дело было в том, что Фань Чжун перед пиром, уединившись, подобрал орешек, просверлил его и украдкой набил тлеющей паклей. Когда главарь шайки обратился к нему с неуместной просьбой, Фань Чжун, чтобы проучить наглеца, незаметно кинул орешек в рот вместе с куском мяса и изо всей силы подул: от этого-то и вырывался дым из его губ. Фань Чжун придумал эту штуку заранее, потому что боялся, что его спросят о его колдовских способностях. Ему было очень неловко разочаровывать этих доверчивых людей.