Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

• Название: Вейская империя (Том 1-5)
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Научная Фантастика

---

На площади перед управой двое стражников лениво отгоняли мух от тела аравана Баршарга: тот качался в сером мешке над Серединным Океаном. Это был единственный публичный покойник в городе, если не считать каменных статуй небесных чиновников, улыбавшихся во все четыре стороны.

Ванвейлен подошел к покойнику и так долго на него глядел, что даже стражнику не понравилось:

- Чего смотришь! Не воскреснет, небось!

Ванвейлен отошел. Он уже понял, что приказчики Даттама не ищут, а ходят из харчевни в харчевню, да слушают, кто чего говорит, да читают декреты Касии. "Да! - подумал Ванвейлен, - это не Ламасса, на этот город гнев Небес за непокорство не обрушится!"

Ванвейлен спросил их мнение о новом режиме. Младшенький Хой рассеянно махнул рукой на полупустые улицы, где народ бродил с радостными и полыми лицами.

- Хорошо, - сказал он. - Чиновников - нет. Арестов - нет. Погромов тоже нет.

- Каких погромов?

- А после смены власти погромов. Справедливость - дело всенародное. Жнец колосья жнет, воробьи зернышки подбирают. Ведь если кто-то обогатился, то за счет народа, так? А если за счет народа, то ведь это только справедливо, чтоб народ отнятое обратно разделил, так?

- И то, - добавил спутник, - если не давать народу участвовать в грабежах, то он, несмышленый, чего доброго, не торжеству справедливости радовался, а арестованным бы сочувствовал.

- А сейчас почему тихо? - спросил Ванвейлен.

Приказчик Хой тяжело вздохнул и поглядел в безмятежное озеро перед центральной площадью, над которым, как на ветке мирового дерева, качался покойник.

- Может, Иров день, - неопределенно протянул он.

- Чего-чего? - не понял Ванвейлен.

- Иров день, - уже увереннее проговорил приказчик.

Он стал объяснять: в каждой провинции при столице есть желтый монастырь, и время от времени в нем объявляется великий Ир. Объявляется нечасто - раз в два-три года, по всей империи, а в одной и той же провинции и вовсе редко: обычно раз в тридцать, а то и пятьдесят лет. В Варнарайне последний раз Ир побывал тринадцать лет тому назад: как раз перед бунтом Небесных Кузнецов.

- И каков Ир из себя? - спросил Ванвейлен.

- Ну, самого-то Ира никто, кроме желтых монахов, не видит. Они люди праведные, не то что наша братия, шакуники. Если Ира небескорыстный человек увидит - с ума сойдет. Как Ир родится, - в городе праздник. Все управы нараспашку, чиновники народу кланяются, люди нагишом бегают, всех бесплатно кормят. Через неделю у Ира родится сын - один из желтых монахов. Он уже идет по всей провинции, людей лечит, будущее предсказывает. Это большое счастье - если Сын Ира прошел. Там и урожай выше, и люди здоровее. Да вы сами увидите. Иров день уже месяц назад как был. Сын Ира уходит на восток, возвращается с запада; через четыре-пять дней придет и к нам на фабрику.

- Стало быть, - спросил Ванвейлен, - месяц назад в Анхеле был Иров день, народ побегал голышом, посмеялся над властями, - и на десять лет успокоился? И что же, многие верят в сына Ира?

- А чего же не верить? - обиделся приказчик Хой. - Вон у тебя на шее божок-то болтается... Небось, тоже умеет лечить. А твоему божку против сына Ира - как уездному писцу против столичного хранителя покоев...

Приказчик Нуш не выдержал и захохотал.

- Ты его не слушай, господин, - сказал Нуш. - Это все глупости про Ира рассказывают. А что погромов нет, так это потому, что нищих мало. Раньше, если ты без общины или без цеха - значит, ты голь перекатная. А теперь ты маленький, да человек. Зачем человеку справедливость наводить, если у него кусок хлеба есть? Он бы и не прочь, да понимает: сегодня он справедливость чиновнику наведет, а завтра кто-нибудь - ему.

Возле колодца в нижнем городе толпились недовольные женщины: нынешней ночью из скважины ушла вода.

- Разве это бабье дело - править? - говорила бойкая толстая старуха. - Вот извели государя Харсому - теперь и с полей вода уйдет.

- А ведь кто извел-то, - сказала сухонькая, востроносая женщина рядом с Бредшо. - Храм Шакуника и извел. Как настоятель к телу подошел, так мертвец весь задергался. Сама видела.

Четверо путников снова зашли в харчевню. Здесь, в Нижнем Городе, харчевни были без открытых террас, зато кормили - не тем, чем предписано, а так, как заплатишь.

Ванвейлен ел тыкву на меду и прислушивался к разговору за соседним столом.

Человек в форменном кафтане гончара жаловался громким шепотом:

- Шесть тысяч бронзовых горшков для государева сада и к каждому два серебряных лопуха. Так он в документах нарисовал баржу как полную да и потопил ее по уговору. А лопухи теперь в частных садах. Мало того, что святотатство, - нам ни гроша не дал.

- Да, сказал его собеседник, - надо бы помочь государыне Касии покарать святотатцев.

Третий собеседник возразил:

- А карать-то нынче далеко идти. Экзарховы чиновники не просто так грабили. Они души свои отдали на сохранение в храм Шакуника. Держат их там в хрустальных кувшинах. Разобьешь кувшин - и нет человека.

- Какая у чиновника душа? - сказал с досадой гончар. - У него вместо души - серебряный лопух, да и тот краденый.

- Ну, стало быть, лопух и отдали на сохранение.

Приказчики посерьезнели и действительно стали искать Даттама. На поиски ушло три часа.

Господин Даттам взбежал по ступеням управы наместника.

- Наместник занят, - сказал ему стражник в желтой куртке.

Даттам молча шваркнул желтой курткой об стенку.

Наместник Рехетта стоял на мраморных мостках у Малого Океана и кормил пестрых рыб.

Даттам взбежал на мостки.

- Опять за старое, да? - заорал Даттам. - Мало вам миллиона мертвецов? Они вам спать дают, вам несправедливость спать не дает!

Пестрые рыбки разлетались от мостков, меняя цвет испуганно и стремительно, как человек меняет убеждения. Рехетта глядел на племянника непонимающими глазами.

- Да уж вы мне-то не лгите, - закричал храмовый торговец. - Это ваши люди мутят народ против храма. Это доказать будет проще простого. Мой приказчик - и тот двоих знает, в аравановой управе полные списки лежат.

Рехетта покачал головой.

- Вы ошибаетесь. Я виделся сегодня утром с теми, кто возмущен самоуправством храма. Но я велел им ждать.

Даттам рассмеялся.

- Вы - лжец. Или - банкрот.

Оплывшие глазки Рехетты стали еще удивленнее и грустнее.

- Банкрот, - повторил Даттам и махнул рукой в глубину сада. - Это все - дареное, даже не краденое. За эти двенадцать лет вы так и не нажили своим трудом ни гроша. Весь ваш капитал был - народное мнение. Ненадежный капитал. И если вы не лжете - то сегодня вы прогорели. А если вы лжете то вы опять бунтовщик, и на этот раз с вами, надеюсь, не будут церемониться.

И Даттам побежал прочь из сада. На пути ему попалась, вся заплаканная, жена наместника, дочка желтой куртки.

- Господин Даттам, - закричала она, ломая руки. - Ведь он это все, чтоб меня извести! Я знаю, в своих доносах государыне он первым условием поставил: развод, развод...

Настоятель храма Шакуника глядел с широкой террасы через подзорную трубу. Быстро смеркалось, вечерние цветы пахли все сильней.

Далеко-далеко красный кирпичный амбар притих, не сопел и не вздрагивал. Паром и лодки ушли на другой берег. На мосту через реку, вытекавшую из озера, переминался народ с вилами и хворостом. Ворота за мостом были заперты. Народ терпеливо ждал, уважая традиции. День - время живых, ночь - время мертвых. День - время покорности, ночь - время восстания.

В ядовито-синей озерной воде плавало красное заходящее солнце. Вдалеке по стеклянистой дороге скакал отряд всадников.

Впереди человек в камчатом кафтане с золотыми пчелами, с золотой плетеной тесьмой, - платье аравана. Ферязь спутника - холодная, лазоревая, кисть с яхонтом, завязки тоже яхонт на шести концах, - личный уполномоченный государыни, и, между прочим, отменный математик, гордость столичного храма Шакуника. Толпа ворчала, но расступалась. "Успеют или нет", - подумал настоятель, сбегая по ступенькам.

У ворот отец Кедмераг, бледный, шептал Арфарре на ухо:

- Храм - это неважно, фабрика - неважно, - шептал он. - Склады - вы же знаете, там динамит, там акролеин, а они все палить будут. И лаборатории - там же дивные вещи...

Всадники рассыпались по храмовой территории вслед за монахами. Темнело.

Столичный уполномоченный сполз раскорякой с седла и протянул настоятелю бумагу.

- Донос наместника Рехетты в столицу, - сказал он. - Писан час назад. Копия. Оправдывает народный бунт против храма Шакуника. Пишет: "Храм Шакуника убил изменника Баршарга, чтобы занять его место. Разве может народ стерпеть такое? Если народ встанет на защиту государя - можно ли не восхищаться народом?"

- Где Даттам? - спросил Арфарра.

- Уехал с утра в город, - ответили ему. - И не возвращался.

Солнце тонуло у стены, а напротив, под ногами толпы, на синей воде оттиснулась бледная, как плохо намоченная печать, луна Галь. Толпа удовлетворенно ворчала.