Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

• Название: Вейская империя (Том 1-5)
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Это ведь не крестьянин вам говорил о тождественности собственности и собственника, это ведь язык за него говорил. Алом ведь не говорит: "Мой горшок", он говорит: "Я - горшок, я - меч, я - конь". Сеньор считает, что человек не имеет собственного "я", если у него нет коня и меча, а горожанин думает, что у него нет "я", если нет дома и лавки. Человек уверен, что его "я" есть его имущество, и когда он умирает, на тот свет за ним отправляют все составные части этого "я" - одежду, оружие, утварь... Советник помолчал и грустно добавил: - И добиться в такой стране благосостояния - это все равно, что добиться учености в мире, где книги жгут со смертью автора.

Арфарра внезапно закашлялся. Прибежал монах. Ванвейлен терпеливо ждал, пока советник пил теплый и склизкий настой морских желудей.

- А что значит "я" для вас, господин советник?

Арфарра помолчал, потом произнес:

- "Я" - это такое условное слово, которое получает значение лишь в акте речи, и значением которого является лицо, произносящее речь.

Королевский советник закутался в плащ.

- Господин Ванвейлен, - сказал он. - Буду с вами откровенен. Вы не раз становились на мою сторону. Почему же вы сегодня сделали все, чтобы спасти от казни Марбода Кукушонка?

- Но ведь он невиновен, - сказал Ванвейлен.

Арфарра вздохнул. Он понял, что все-таки имеет дело с дикарем. Дикарем, который и хотел бы соврать на божьем суде, да не смеет, потому что думает, будто его тут же поразит молния.

Ванвейлен возвращался в свой городской дом задумчивый и невеселый. Вокруг обустраивались на Весенний Совет: Ванвейлен впервые сообразил, почему в Мертвом Городе нет деревьев: их все время вырубали на палисады, частоколы и костры.

В самой Ламассе было людно и весело. Нищий монашек-ятун привязался к Ванвейлену, клянча погадать. Ванвейлен кинул ему монетку и спросил, мудрый ли человек советник Арфарра. Нищий спрятал монетку и сказал:

- Мудрому человеку, однако, не пристало быть при королевском дворе.

Ванвейлен доехал до своего городского дома. Дом раньше был пекарней и лавкой. Тын вокруг был прочный и гладкий; городские цеха запрещали иметь зазывные вывески и иным способом отбивать покупателей друг у друга. На воротах бывшей лавки висел, впрочем, щит с бронзовым навершием. Городская ратуша раздала для украшения щиты, захваченные в битве против далянов, когда, по словам горожан, "третьи стали первыми".

Ванвейлен спешился во дворе. У коновязи ели овес два незнакомых недорогих коня: саврасый и вороной с белой отметиной. Ванвейлен вгляделся в шитье на переметной суме - два лося с длинными переплетенными шеями, "травяное письмо". Гонцы от графа Арпеша, стало быть, известия о Бредшо после двухнедельного перерыва.

Ванвейлен взбежал в обеденный зал. Пятеро землян сидели вокруг дубового стола и вид у них был такой, про который говорят: и пест сломался, и ступка треснула...

- Бредшо?! - спросил Ванвейлен, увидев письмо.

- С Бредшо пока все в порядке, - ответил Хатчинсон.

А Стависски влепил кулаком по столу и сказал:

- О, боже мой! Какие мы идиоты! Страшно думать, что с нашим кораблем делают в империи!

12

ИЗ ДНЕВНИКА БРЕДШО:

"1-й день Суюн третьего месяца.

Вот уже вторую неделю, как я путешествую с Даттамом, самым крупным торговцем королевства и побратимом короля.

Официальная цель нашей поездки состоит в том, чтобы судиться с общиной бога-рудокопа Варайорта. Есть где-то в горах серебряный рудничок, на который Даттам положил глаз. Земля вокруг рудничка принадлежит дружественному Даттаму графу какому-то, но - вот загвоздка, - сама община рудокопов свободна. Рудокопы люди серьезные, потомки каких-то не то разбойников, не то повстанцев, и в конце предыдущей династии заимели от государства договор, согласно которому не продадут себя никому, пока "стоит белое озеро и белая скала", - имеются в виду озеро и скала на островке.

Словом, дело Даттама весьма безнадежно, - несмотря на всю его жадность, озера ему не выпить, а крестьяне здешних мест весьма консервативны и условий таких договоров, об озерах и скалах, придерживаются буквально.

3-й день Суюн третьего месяца.

Я долго думал, что покупает Даттам, и понял. Он покупает на этот раз военную силу. А если такой человек, как Даттам, покупает военную силу, это значит, что скоро на нее будет большой спрос, и скоро воины будут приносить самый большой барыш.

За тонкостанную девицу сеньоры продают Даттаму самих себя, в надежде на щедрость хозяина, а паче того - в надежде на грабежи под его руководством.

7-й день, Ишан, третьего месяца.

Все наши спутники преданы Даттаму безраздельно, не считая эконома Шавии. Это тот человек, который раньше управлял в здешних местах землями храма.

По Шавии можно составить живое представление о манерах чиновника империи. Считает своим долгом беседовать со мной, как с дикарем и ребенком, о могуществе страны Великого Света. При этом рассказывает такие вещи, которые я на месте империи прятал бы глубоко в шкафу: ну зачем, в самом деле, разъяснять, как по приказу императора Аттаха партию либералов, вздумавших разрешить частным людям продавать и покупать землю, закопали в эту самую землю вниз головой: вы, мол, хотели перевернуть мир вверх ногами, так попробуйте на своей шкуре.

Сегодня за завтраком я заметил, что могущественная страна вряд ли потеряет и земли за океаном, и приморские районы, и Шавия, пожав плечами, надменно возразил мне, что империя не желает отвоевывать их обратно, хотя может это сделать с легкостью. Я расхохотался, а глаза Шавии стали как дынные семечки:

- Вы заметили, что морская и речная вода на языке богов называются по-разному? Между морским и речным такая же разница, как между женским и мужским, правым и левым, правдой и ложью. Государь умеет приручать реки. Прирученные реки именуются каналами, орошают поля и перевозят грузы. А морская пучина? Недаром ее сравнивают с богатством: она так же изменчива и так же губит человека.

Я отвечал ему, что в моем краю торговцы плавают и по рекам, и по морям.

- Это потому, что у вас вместо государства одни народные собрания. Вне государства торговца трудно заменить, а зачем торговец внутри государства? Что делает торговец? Разве он производит вещи или указывает, как это делать? Нет. Он перекладывает вещи с места на место. Но ведь стоимость товара зависит от количества вложенного в него труда. И количество этого труда не может измениться от места, где товар продается. И торговец продает товар не за стоимость, а за цену. А что такое разница между ценой и стоимостью, как не украденный торговцем чужой труд? Торговец не может быть честным. Другое дело государство. Оно может собрать рис в одной провинции, увезти в другую и распределить там все по стоимости, безо всякой прибыли.

Я изумился до чрезвычайности:

- Шавия, вы же сами торговец! Как можно жить и считать себя вором?

- Что ж! Хорек живет и кур ворует. Однако, если он забудет при этом, что он вор, будьте уверены - подлинные хозяева ему напомнят.

- В одной нашей поэме, - сказал я, - тоже написано:

Война, торговля и пиратство,

Три вида сущности одной.

Шавия необычайно оживился.

- Верно! - воскликнул он. - И кто же это сказал?

- Представьте себе, - ответил я, облизнувшись, - это сказал черт."

На следующий день Бредшо подъехал к Шавии. Тот ехал в одиночестве, на сером муле с серебряной попоной. Зеленый шелковый паллий свисал мешком до земли, на руках, несмотря на теплый день, у него были заячьи рукавички, вывороченные мехом наружу. Глаза у эконома были опухшие, зеленые и отчаянные. Бредшо стал расспрашивать его о Даттаме.

Шавия чуть оживился.

- Вы каким языком лучше владеете? Как вам рассказывать - по-вейски или по-аломски?

- Как вам удобнее, - ответил Бредшо.

Шавия оглядел заморского торговца. На Бредшо был парчовый кафтан с плетеной тесьмой, стянутый серебряным шнуром, красные штаны и поверх кафтана - легкая кольчуга, подарок Даттама. За спиной, - меч с серебряной перекладиной, сафьяновые сапожки. Конь под Бредшо был серый, с белой полосой по хребту, и заморский торговец уже выучился ловко на нем ездить. "Впрочем, какой торговец, - подумал эконом Шавия, - это если нельзя торговец, а если можно - разбойник. У простых народов эти две вещи неотличимы, это только в королевстве вроде здешнего рыцарям запрещено торговать, а позволено лишь грабить".

- Когда-нибудь, - усмехнулся Шавия, - я вам расскажу по-вейски, а сейчас лучше расскажу так, как в замках рассказывают. - Итак, - сказал Шавия, - двенадцать лет тому назад король держал Весенний Совет, и рыцари со всего королевства съехались для охоты, игры и пиров.

Однажды король пировал под дубом и вдруг спросил:

- Что это - словно лепестки вишни усеяли небо? Что это - словно белый туман окутал землю?

Старая женщина ему ответила:

- Это не лепестки вишни, это - белое шитье на белом плаще всадника. Это не белый туман: это пар от ноздрей серебряного иноходца.