Януш Вишневский - Между строк

• Название: Между строк
• Автор: Януш Вишневский
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9985-0714-4

Продолжение знаменитого бестселлера «188 дней и ночей»! Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала.

Они снова пишут друг другу письма по электронной почте! «188 дней и ночей» им было мало!

Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. В этом диалоге двух свободных людей могут уживаться любые мнения — о любви и браке, об измене и верности, об афродизиаках и аллергии, о Дорис Лессинг и Габриэле Гарсиа Маркесе, о Высоцком и Марине Влади, — но неизменно царствует гармония…

---

Гамбург, вечер

Януш,

я должна бы посыпать свою голову пеплом, но не сделаю этого. Хотя безоговорочно принимаю не высказанный прямо приговор, что «она была плохой женщиной»[62]. То есть я. Привела неправдивые факты (меня не оправдывает даже то, что они почерпнуты из проверенных немецких источников). Кроме того, я упряма и не могу еще раз не затронуть тему японской кухни (скажем так, поскольку ты запретил употреблять слово «суши»), хотя и не знаю, как с ней обстоит дело в Кении, однако на Сейшелах такого понятия не существует. Я там была и не видела ничего подобного… В «Wine Ваг Mielzynski» я не ходила (но слышала о нем), ну и еще ты пишешь: «Ты зацикливаешься на доказывании своей правоты и игнорируешь то, что меня на самом деле интересует». Я действительно плохая. Но все-таки остановлюсь на твоем последнем утверждении, поскольку всегда считала, что самое ценное и важное в жизни — не столько быть убежденным в своей правоте, сколько иметь собственное мнение. Более того, не только его иметь, но и отстаивать то, во что веришь. Только так можно сохранить верность самому себе. Используя высокопарные слова, важно не предать то, во что веришь, только ради того, чтобы именно сейчас удобнее согласиться с другими. Ну уж нет! Никогда не соглашалась и соглашаться не буду. Пару раз я уже объясняла почему. Убежденность в своей правоте, а также умение это скрывать — качества, необходимые в моей профессии. С одной стороны, журналисту нужно быть гибким, с другой — он должен бороться за то, во что верит. Не отстаивать ничем не обоснованные убеждения, потому что моментально утратит уважение тех, для кого работает: читателей, зрителей… Он должен долго и терпеливо работать даже над тем, что ему не очень интересно. Журналист не может так, как ты, махнуть рукой на ставшее уже массовым явление и любое другое, потому что, как ты пишешь, «совершенно тебя не трогает». Тебя, Януш. И все же хорошо, что ты так написал, потому что это убеждает меня в том, что я почти всегда остаюсь журналистом, даже когда переписываюсь с тобой. Я даже задумалась, как это возможно, что ты пишешь книги по вечерам, после того как целый день занимаешься наукой? А я, выходит, журналист двадцать четыре часа в сутки. Ты хотел бы знать, какая аннотация была бы написана к нашей книге, а мне достаточно того, что ты пишешь. Будь у меня желание скопировать стиль а la Вишневский, я бы написала: «Одних интересует компьютер и искусственный интеллект, а других жизнь за окном». Это убеждение ни разу не подвело меня, может, потому, что я всегда слушала, что говорят другие, даже если оставалась при своем мнении. Впрочем, как и ТЫ.

С уважением,

М.

P. S. Януш, должно быть, ты это знаешь, но я все же напишу об этом: ничто так не нравится женщинам в мужчинах, как их способность посмеяться над собой. Мужская самоирония. Разумеется, я уже ответила себе на вопрос, который ты трижды не хотел затрагивать. Я знаю ответ и когда-нибудь этим воспользуюсь. Профессионально, конечно.

Ага, и еще одно: похоже, по количеству употребления артишоков мы находимся впереди планеты всей, да и чеснока тоже. Без него я не представляю себе хорошей кухни. В отличие от великого английского поэта Шелли, который в письме другу из Рима замечал: «Молодые девушки, с которыми я сдружился, едят здесь — представь себе — чеснок!» Чтобы было ясно: слова «молодые» и «сдружился» ко мне не относятся.

Франкфурт-на-Майне, среда, вечер

Малгожата,

по средам, всегда после ланча, в два часа, вся группа информатиков (а я числюсь в ней) моей фирмы проводит еженедельные встречи, во время которых изучается ход выполнения уже принятых проектов, устраиваются мозговые атаки на какую-нибудь конкретную проблему или просто участники встречи делятся своими идеями и планами. Один из участников этих встреч — мой хороший приятель Бьорн. Спокойный, даже флегматичный, тридцати двух лет, ради работы в нашей фирме он покинул Киль и переехал с женой во Франкфурт. Жена Бьорна тоже информатик (работает в банке), так что проблем с работой для нее не было. Бьорн лучший информатик в нашей группе. Все это знают, хотя не каждый громко об этом заявит. Мне лично известны лишь несколько информатиков, кто находит в себе мужество признаться, что кто-то в программировании сильнее их. Это, видимо, специфика данной профессии, которая временами граничит с искусством. Из глины можно слепить и прекрасного ангелочка, и пошлую ярмарочную фигурку, которую тоже можно назвать ангелом. В случае информатиков глиной является язык программирования. Давным-давно, а точнее, в 1971 году швейцарский ученый Никлаус Вирт, создатель языка программирования Pascal, на одном из конгрессов едко заметил, что «лично незнаком с таким информатиком, который, даже не зная написанной его коллегой программы, не сказал бы, что он наверняка сделал бы это лучше». Вирт знает, что говорит (сегодня он почетный профессор Цюрихского политехнического института), потому что наряду с Дейкстрой, Кнутом и Хоаром входит в число создателей — сегодня уже можно сказать классиков — информатики. На учебниках Вирта воспитано не одно поколение программистов. Я до сих пор часто заглядываю в них. Но это так, к слову.

По причине своей гениальности и огромного трудолюбия (в его и в моем кабинетах свет гаснет позже всех) Бьорн «вовлечен» во многие проекты. И благодаря этому в определенной степени незаменим (хотя и говорят, что незаменимых людей вроде как нет, нехватка нужных людей приводит к колоссальным трудностям в работе не только группы, но и целой фирмы). Поэтому, когда во время собраний Бьорн что-то говорит, мы все превращаемся в коллективное ухо. Сегодня Бьорн сказал нечто такое, чего от него никто не ожидал. Он объявил, что с первого июня уходит в полугодовой «декретный отпуск» (не знаю, можно ли так сказать, когда речь идет о мужчине, но суть та же): Бьорн будет ухаживать за своим новорожденным сыном Тильманом. Первые полгода этим занималась его жена, а теперь он хочет подменить ее. Для него это не просто важно, он считает это справедливым. Он считает, что оба родителя должны в равной степени заниматься воспитанием ребенка. Я видел, как изменилось выражение лица нашего шефа (бездетный, почти пятидесятилетний мужчина, уже много лет живущий во внебрачном союзе), когда Бьорн дрожащим голосом сообщил ему о своем решении. В определенный момент наш шеф, комментируя это решение, наверное, потерял контроль над собой и дошел до того, что назвал решение Бьорна «легкомысленным и нелояльным по отношению к коллективу и к фирме». Сказанное им ввело меня в ступор. Бьорн этого не комментировал, но подчеркнул, не оставляя никому никаких сомнений, что его решение окончательное (у него есть на это полное право, гарантированное немецким трудовым законодательством). И, сославшись на плохое самочувствие, покинул собрание.

Мне Бьорн понравился в этом эпизоде. Я прекрасно знаю, насколько важна для него работа и с какой любовью он ее делает. Но я не знал, что эта «важность» отступает на второй план, когда появляется нечто более важное. У меня такая ситуация, когда рождались мои дочери, никогда не возникала. И Бьорн показал мне, что я относился к своему отцовству как к чему-то второсортному, относился неправильно, эгоистично. Одно лишь знаю: я не оставил бы работу, свои проекты, свою диссертацию, свои конференции ради того, чтобы сидеть с ребенком дома. Не только вечерами, в выходные или в отпуске. Но так, чтобы весь день. С утра до вечера. Когда после собрания я вернулся на свое рабочее место, я задумался: сколько отца надо ребенку? И в поисках ответа посмотрел вокруг. Здесь, в Германии, только 17 % отцов оставляют воспитание детей (социологические обследования от 2007 года) своим женам или партнершам. Я оказался бы в числе этих 17 %. Более того, я оказался бы даже в числе 1 %, если бы исследования определили бы такую группу. И в 0,0001 % я тоже попал бы. Когда росли мои дочки, я даже не удосуживался задать себе вопрос: сколько отца нужно ребенку? Зато я отдавал свое время изобретению хитроумных алгоритмов, подробности которых давно уже мною забыты. Мне тогда казалось, что они должны хотеть меня ровно столько, сколько я сам сочту нужным для них. Мне казалось тогда, что роль кормильца семьи самая важная, первостепенная. И, в высшей степени ответственно решая эту задачу, я отсутствовал на сцене. После того как закончилось представление, мало кто вспомнит чтеца текста от автора. Если он и присутствует, то только своим голосом.

Сегодня Бьорн показал мне, что можно быть таким отцом, которым я никогда не был. А надо было бы…

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Хайлигендамм, вечер

Януш,

то, о чем ты пишешь, в Финляндии, например, вызвало бы недоумение. Там отпуска по уходу за ребенком, которые берут, вместо матерей отцы, обычное явление. Паритет в воспитании детей там норма. Никто ничему не удивляется.