Говард Лавкрафт - Единственный наследник

• Название: Единственный наследник
• Автор: Говард Лавкрафт
• Жанр: Научная Фантастика

---

Следующим вечером я возобновил работу с бумагами и книгами доктора Шарьера. Солидные фолианты, несомненно, ранее принадлежали предкам покойного, поскольку многие из них были датированы прошлыми столетиями. Среди них оказался и французский перевод английского труда некоего Р. Вайсмана, что в очередной раз косвенно указывало на существование некой связи между доктором Жаном-Франсуа Шарьером, учившимся в Париже под именем Вайсмана, и его тезкой и однофамильцем, который вплоть до недавнего времени проживал в находившемся в штате Род-Айленд городе Провиденс.

В своей массе это были совершенно разнородные книги, написанные на самых разных языках - от французского до арабского. Названия большинства из них я не мог даже прочитать, хотя и владел французским и был поверхностно знаком с некоторыми другими романскими языками. В то время я не имел ни малейшего представления о таких творениях как {"Неведомые культы"} фон Юнзта, хотя и предположил, что это было чем-то вроде {"Культов вампиров"} графа д'Эрлетта, поскольку на полке они стояли рядом. В то же время, книги на зоологические темы соседствовали с массивными томами по истории древних культур, имевшими такие названия как {"К вопросу о взаимоотношениях народов Полинезии и индийских культур южно-американского континента (на примере Перу)", "Пнакотические манускрипты", "Криптографика"} Сикнесса, {"Демонология"} Ремигиуса, {"Век ящеров"} Бэнфорта, подшивки {"Эйлсбэри Трэнскрипт"} и эркхамской {"Газетт"}, и тому подобное. Некоторые из книг, несомненно, представляли собой большую ценность, поскольку были изданы где-то в период г 1670 по 1820 годы, и хотя явно несли на себе следы былого употребления, все еще пребывали в относительно хорошем состоянии.

Однако даже эти книги очень мало помогали в моих поисках. Вспоминая о том периоде своей жизни, я полагаю, что если бы тогда ознакомился с ними более детально, то смог бы узнать гораздо больше, чем узнал в действительности; не зря, видимо, люди говорят, что слишком большого знания не бывает, тогда как знать мало подчас бывает даже хуже, чем не знать вовсе.

Как бы то ни было, вскоре я отложил все эти книги в сторону, поскольку неожиданно обнаружил на одной из полок зажатую между томами толстую тетрадь: не то журнал, не то дневник. Записи в ней были сделаны мелким корявым почерком, определенно принадлежавшим покойному хирургу, и несмотря на возраст первых страниц, все были исполнены одной и той же рукой, на основании чего я предположил, что доктор Шарьер специально располагал их в некоем хронологическом порядке. В тетради имелась не только текстовая информация: некоторые записи были иллюстрированы примитивными, хотя и довольно доходчивыми рисунками, как это подчас встречается в незамысловатых работах художников-любителей.

Уже на самой первой странице этого переплетенного вручную манускрипта я натолкнулся на запись: "1851. Эркхам. Асеф Гоуди, Гл-е", рядом с которой помещался рисунок, очевидно, этого самого Гоуди. Особенно бросались в глаза некоторые его черты по сути своей скорее присущие земноводным, чем людям: неестественно широкий рот, странные кожистые губы, очень низкий лоб, покрытые, перепонкой глаза, какая-то сплюснутая физиономия, что, в своей совокупности, придавало всему его облику какой-то лягушачий вид. Рисунок занимал большую часть страницы, а сопровождавшая его краткая запись, как я понял, обозначала место встречи с этим человекообразным типом (не могло ли загадочное "Гл-е" означать слово "Глубоководные", которое уже попадалось мне в предыдущих бумагах?) Доктор Шарьер, несомненно, разыскивал подобных типов чуть ли не по всему свету, желая не только удостовериться в правильности своих исследований, но и подтвердить существовавшую у него гипотезу о том, что ему удастся обнаружить таких людей, которые бы имели некоторое родство с земноводными, а следовательно, и с ящероподобными существами.

Встречались в тетради и, самостоятельные, - лишенные иллюстраций записи, большинство из которых были предельно лаконичными и малопонятными. В самом деле, что я мог извлечь из такой, например, информации?

"1857. Сэн-Августин. Генри Бишоп. Кожа чешуйчатая, но не как у рыб. Утверждает, что ему 107 лет. Процессы распада не наблюдаются. Все органы чувств работают нормально. Предки неизвестны (кроме того, что занимались торговлей в Полинезии).

1861. Чарльстон. Семья Бальзака. Руки покрыты коркой. Строение нижней челюсти сдвоенное, что характерно для всех членов семьи. Антон, 117 лет. Анна, 109. Тоскует, когда оказывается далеко от воды.

1863. Иннсмаут. Семьи Марша, Уэйта, Элиота, Джилмэна. Капитан Обед Марш торговал с Полинезией, женился на полинезийке. У всех черты лица аналогичны описанному выше Асефу Гоуди. Ведут преимущественно замкнутый образ жизни. Женщины редко выходят на улицу, однако по ночам часто купаются - всей семьей плавают к рифу Дьявола. Остальные горожане почти не выходят из своих домов. Связь с Гл-ми очень сильная. Явные параллели между Иннсмаутом и Понапе. Поклонение каким-то языческим богам.

1871. Джед Прайс, балаганный артист. Выступает под именем "Человек-крокодил". Внешность типично ящероподобная. Худая, удлиненная нижняя челюсть. Зубы на концах якобы заострены, хотя трудно проверить, от природы или сам специально подточил."

Остальные записи в журнале были выдержаны примерно в таких же тонах. Систематизированы они были преимущественно по географическому принципу имелись пометки, относящиеся к Канаде, Мексике, а также к восточному побережью Северной Америки. Таким образом, Жан-Франсуа Шарьер все более представал передо мной человеком, одержимым весьма странной идеей - найти доказательства долгожительства отдельных человеческих существ, якобы имеющих некоторое родство с ящероподобными или земноводными предками.

Нельзя было не заметить, что число подтверждений его гипотезы постепенно росло, если, конечно, все это были действительно достоверные факты, а не приукрашенные сведения о людях, имеющих те или иные физиологические дефекты. И все же следовало признать, что хирург не столь уж часто выходил за пределы одних лишь догадок. Как мне представлялось, связующие звенья между попадавшими в его поле зрения различными экземплярами подобных существ и тем, что когда-либо существовало на земле, он искал в трех весьма узких и довольно своеобразных отраслях знания.

Наиболее близкой и хорошо изученной из них была почерпнутая из негритянского фольклора легенда о так называемых "воду"; следующим источником являлись ритуальные обряды поклонения животным в древнем Египте; и, наконец - и это было наиболее важная сфера, если судить по записям доктора - сведения, имевшие отношение к совершенно чуждой нам культуре, по возрасту не уступавшей, а то и превосходившей саму Землю, и включавшей в себя древнейших Старших Богов, находившихся в непримиримом и к тому же крайне затяжном конфликте с так называемыми Старожилами, имевшими такие имена как Цтулху, Хастур, Йог-Сатот, Шуб-Ниггурат и Ньярлатхотеп, которым, в свою очередь, подчинялись не менее странные существа, такие как обезьяноподобные Чо-Чо, Глубоководные, шантаки, свирепые снежные люди и другие. Некоторые из них походили на неких первобытных людей, тогда как другие либо представляли собой своего рода мутантов, либо вообще не имели к людям никакого отношения.

Все эти плоды изысканий доктора Шарьера оказывали на меня поистине завораживающее воздействие, хотя никаких убедительных и, тем более, неопровержимых доказательств в подтверждение своей теории он не приводил. В культе "воду" действительно были некоторые ссылки на ящероподобных тварей; что-то похожее встречалось и в религиозных верованиях древних египтян; наконец, высказывались довольно темные, но одновременно любопытные предположения, касавшиеся аналогичных созданий в мифах о Цтулху, которые уходили в своем историческом развитии намного дальше обычных крокодилов и гавиалов, и включали в себя тиранозавров, бронтозавров, мегалозавров и других рептилий мезозойского периода.

В дополнение к этим весьма интересным заметкам я обнаружил также ряд диаграмм, связанных с какими-то весьма странными операциями, суть которых я в то время толком не понимал. Они были, как мне показалось, скопированы из древних текстов, в частности, из довольно часто встречавшегося в записях доктора труда Людвига Принна "Тайны примитивных народов", тогда как другие первоисточники оставались для меня совершенно неизвестными. Сами операции представляли собой нечто неслыханное, если иметь в виду, что проводились они исключительно на лице. Например, при одной из них на коже делалась масса мелких надрезов, якобы дававших ей "возможность расти", поскольку увеличивалась степень растяжимости кожного покрова; при другой же ткань в нижней части позвоночника просто иссекалась, чтобы обеспечить пространство для "удлинения хвостовых костей". То, что предлагалось на этих диаграммах, было слишком трудным для нормального человеческого восприятия, однако именно это составляло сущность тех исследований, которые доктор Шарьер проводил на протяжении многих лет. В этой связи становились вполне понятными причины его затворнического образа жизни, поскольку подобного рода исследования, конечно же, можно было проводить лишь в глубокой тайне, дабы не навлечь на себя презрение и насмешки своих коллег по профессии.