Ольга Эрлер - Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры

• Название: Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры
• Автор: Ольга Эрлер
• Издательство: Астрель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7390-2343-8, 978-5-271-23743-0, 978-985-16-7079-2

Имя Александра Македонского до сих пор волнует человечество. О нем пишут книги и снимают фильмы.

В романе Ольги Эрлер Александр предстает не только как великий царь, но и как человек, способный на искреннюю преданную дружбу и любовь. Два важнейших в его жизни человека — друг детства Гефестион и прекрасная гетера Таис — остаются рядом с ним, несмотря на жгучую ревность одного и двусмысленное положение другой.

Читатель вместе с героями снова переживает знакомые с детства по учебникам истории великие сражения, проходит тяжелый, но незабываемый путь через всю ойкумену — Египет, Вавилонию, Персию, Среднюю Азию, Индию. На его глазах происходят важнейшие события в жизни Александра: победа над царем Дарием, строительство Александрии, заговор ближайших соратников, убийство Александром друга Клита, женитьба на узбечке Роксане, мятеж измученной армии и тяжелейшее ранение в Индии, драматическое возвращение македонцев через пустыню, смерть Гефестиона…

Любовь Таис выдерживает все испытания, и оборвать ее может только смерть.

_{(От издательства.)}

---

— Это, видно, кошка, — услышала она объяснение Гефестиона из соседнего помещения и чуть не прыснула, одной рукой зажимая рот, а другой удерживая злополучный щит.

Вошел Александр, показал ей кулак, но ее вид так насмешил его, что он не сдержал улыбки и шепнул: «Брысь». Остаток совещания Таис провела в муках борьбы со смехом и с желанием для пущей убедительности помяукать. Наконец Александр распустил людей, и они нахохотались вдвоем, казалось, на жизнь вперед.

Кошкой иногда называл ее Александр за ее мягкость, ласковость, самостоятельность и несомненное внешнее сходство, а также в память об этом происшествии. А Таис действительно походила на кошку: разрезом глаз, скулами, треугольным лицом. А так как Александра было принято сравнивать с огненнооким львом, это в глазах Таис сближало их как членов одной звериной семьи. Его сравнивали, конечно, за храбрость, силу, царское достоинство, но и чисто внешне было в нем что-то от льва — в основном благодаря русым кудрям.

Наступило лето 332 года. Мол был готов, и в результате долгой и серьезной работы условия для решающего штурма Тира созрели. Специальные суда расчистили фарватер под стенами крепости. Корабли Александра успешно прорывали заграждения в обеих гаванях города.

Александр уже повел флот к мощному штурму, и город был бы наверняка взят, если бы не помешало странное событие — появление у мола морского чудовища, напугавшего всех. Обе стороны попытались истолковать это происшествие как омен в свою пользу. И хотя македонцам удалось разрушить часть городской стены и они попытались проникнуть в город, их атака была отбита. Александр подосадовал, но не долго. «Значит, чудовище было на стороне тирян», — без особых эмоций подытожил он.

Через несколько дней начался новый штурм. Александру удалось осуществить весьма дерзкий и технически сложный замысел разрушить городские стены с помощью машин, стоявших на кораблях. На специальных плотах подвозили тараны, осадные башни в 50 метров высотой и снаряды для катапульт с вращающимися пружинами и гигантских арбалетов, метавших пучки стрел на расстояние 400 метров. Связанные вместе два грузовых корабля подходили к стене и пробивали стоящими на них таранами бреши или бурили их специальными огромными дрелями. Потом они освобождали место кораблям с абордажными мостами, по которым штурмовые подразделения проникали в проломы. Обстреливая стены со всех сторон, македонцы одновременно стремились прорваться к гаваням.

Наконец под ударами орудий стена Тира рухнула, воины Александра захватили башни и через проломы ворвались в город. Сам Александр сражался на осадной башне и, рискуя жизнью, первым вскочил на стену. Первый во всем! Ну, как же еще! В гаванях никто не решился оказать сопротивление, когда македонский флот вошел в них. А в городе шли ожесточенные уличные бои. После стольких месяцев сопротивления тиряне не рассчитывали на милость победителя. Александр дал волю ярости по отношению к упрямому противнику, так потрепавшему его армию, он понимал, что ему не удастся удержать своих людей. Штурм завершился кровавой бойней. Пало около 6 тысяч защитников, 13 тысяч жителей были проданы в рабство, но город не был уничтожен.

Александр заселил его окрестными финикийцами, и вскоре Тир оправился от потрясения, хотя своего прежнего положения хозяина средиземноморской торговли больше не вернул. Им стал новый город — Александрия Египетская, — которого еще не существовало на земле. (А только в мечтах Александра, не знавших границ.) Александру, единственному за всю 300-летнюю историю Тира, удалось взять город, и он считал, что ему как полководцу есть чем гордиться.

С задержкой на семь месяцев он принес жертвы Гераклу Мелькарту, устроил в его честь торжественную процессию, гимнасические состязания и бег с факелами, а себе и армии позволил заслуженный отдых на несколько дней после долгих и изнурительных ратных трудов.

Когда жизнь в лице Александра повернулась к Таис лицом и над ней засияло солнце, ей казалось, что все на свете теперь только для нее — избранницы судьбы. Она счастлива и любима, о чем можно еще мечтать? Она долго ждала и терпеливо надеялась, и вот ей воздалось. Все стало другим: солнце — ярче, деревья — зеленее, воздух — свежее, люди — добрее. Ей даже казалось, что она понимает, о чем поют птицы, и слышит, как распускаются цветы. И Таис от души благодарила богов за свое счастье, особенно Афродиту, по-финикийски — Астарту, в храме которой они иногда встречались с Александром.

Очищенная и одетая в белый пеплос, как и полагалось для общения с богами, с колотящимся сердцем и затуманенным взором Таис прибежала в старый храм Астарты. Александр сидел в его прохладе, облокотясь на колени и свесив голову, серьезный и задумчивый по двум причинам: от воспоминания, какой несчастной он видел Таис здесь когда-то, и от того, что был в храме, в особой атмосфере присутствия лунного божества.

Таис тихо остановилась перед ним — появилась, как богиня, ниоткуда. Александр повел глазами, а потом руками по ее стройным ногам и бедрам, обнял ее, прижался головой к животу. Таис закрыла глаза на земной цветущий мир в предвкушении увидеть другой — дивный мир любви, известный ей одной. И мир затих и задержал дыхание; слышался лишь шелест молодой листвы под легким дуновением ветра и их собственное взволнованное дыхание…

Они прославили богиню любви своей любовью, принесли ей лучший из возможных даров, вознесли чистейшую и восторженнейшую молитву, отблагодарили за прекраснейшее из доступных человеку чувств…

— Ее так не любили за всю ее бессмертную жизнь, как я люблю тебя, — Александр кивнул в сторону изображения Астарты.

— Я чувствую себя жрицей, исполняющей свой священный долг по отношению к богине.

— Ты не жрица, детка. Ты — богиня и есть. И любить — не твой долг, а твоя суть, твоя природа. — Он поцеловал ее мокрые ресницы и тихонько гладил пальцем ее подбородок, потом совсем не в тон прибавил: — Тебе надо как следует поправиться, иначе я тебя переломлю когда-нибудь ненароком.

Он действительно в пылу чувств и страсти забывал себя и свою силу и сжимал ее так крепко, что у нее останавливалось дыхание. Он вел себя в любви так же властно, смело и непредсказуемо, как и во всем остальном. Но как это было божественно!

Как-то раз Александр взял Таис с собой на ужин в отличившийся при осаде таксис педзетайров[16]. Александр старался поддерживать тесные отношения со своими солдатами, любил их, и они обожали своего дерзкого, удалого, веселого царя.

Сидя за большим костром, ожидая, когда на вертеле зажарится дичь, Александр — свой парень — расспрашивал солдат, как они сражались, хвалил храбрых, интересовался их повседневными заботами и желаниями, шутил с ними, как с равными. Люди ценили его демократический тон. Да и чисто внешне он мало отличался от них: одевался скромно в македонское платье — македонцы носили хитон выше колеи круглый год — занимался с ними в одной палестре, ел из одного котла. Таис поразило, что он знал почти всех по имени и помнил, кто в каком бою отличился или выделился чем-то примечательным. Людей это очень подкупало. Вот и сейчас Таис слушала, прикусив язык, как Александр восхищался пожилым лохагом Демадом и убитым им некогда оленем.

— Сегодняшняя охота была ерундовой, — делился Александр.

— Да, распугали зверье! — поддержали его бывалые.

— Одна паршивая косуля за все утро. Это не то, что твой олень, Демад.

— Да, олень был что надо! — согласился польщенный Демад.

— Олень знатный, я на своем веку такого вряд ли встречу, — кивнул царь.

— Да, уж твоя правда, царь. — У Демада от умиления и гордости чуть не выступали слезы.

— Не олень, а конь, не правда ли, Агеселай, ты ведь был при этом.

— Что правда, то правда, небывалой величины был олень, — подтвердил тот, — такого в жизни не забудешь.

Таис слушала и удивлялась, о чем и как могут разговаривать друг с другом мужчины. А еще обвиняют женщин в болтливости. Она покусывала кулачок и лукаво улыбалась.

Уже в темноте они шли назад; пахло сырой травой, ухали ночные птицы, бестолково носились летучие мыши. Солдаты выносили матрасы и располагались на ночлег перед палатками, чтобы продышаться после жаркого дня. Таис взглянула на небо и ахнула:

— Какие звезды! Наш мир — мешок, черный, душный, тесный, а лучи звезд — это свет космоса, он проникает вовнутрь и несет возвышенный покой.

— Дай руку, Фалес, а то свалишься в овраг, как он — в колодец, засмотревшись на звезды.

— Упал в колодец, засмотревшись на звезды!.. Какой счастливый человек!

Александр задохнулся радостью от ее ответа. А Таис, сжимая его руку, заметила, в свою очередь:

— А ты — редкая рыба. Ты можешь плавать как в пресной, так и в соленой воде!

— Да, я умею находить общий язык со всеми. Я люблю моих людей. Я вырос в лагере, у них на глазах, и у них всему учился. И именно поэтому я не могу поступать, как Дарий — класть людей сотнями и тысячами. Как будто это не живые люди, а материал для строительства оборонительного заслона. Я несу за них ответственность, и поэтому армия должна быть так хорошо вооружена, обучена и вышколена, чтобы победы доставались с наименьшими потерями.