Журнал «Если» - «Если», 2003 № 04

• Название: «Если», 2003 № 04
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Александр ГРОМОВ. КОРАБЕЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ

Возможно, лет этак через триста придет время вспомнить о петровской Табели о рангах.

Андрей САЛОМАТОВ. НЕЗНАКОМКА

Да чего уж там — мы все друг друга не знаем…

Йозеф ПЕЦИНОВСКИЙ. ЛАССО

Охота на обывателя — море адреналина для его сограждан!

Т.Л.ШЕРРЕД. НЕДРЕМАННОЕ ОКО

Устав от бесплодных поисков философского камня, человек обратил взор к станку для фальшивых денег.

Пол Ди ФИЛИППО. НЕЙТРИНОВАЯ ТЯГА

Ради женщины, которая молчит, можно даже устроить межзвездные гонки.

Ричард ЧВЕДИК. МЕРА ВСЕХ ВЕЩЕЙ

… или «Замечательные игрушки на все прошлое лето» в новом антураже.

Майкл СУЭНВИК. МУДРОСТЬ СТАРОЙ ЗЕМЛИ

Героиня так стремилась оказаться полезной продвинутому человечеству!

Дэвид МОРРЕЛЛ. ВОСКРЕШЕНИЕ

Неизлечимую болезнь можно отложить в «долгий ящик»… криогенной камеры.

Елена КОВТУН. БАРХАТНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

Чешская фантастика сегодня: есть ли наследники у Чапека?

Дмитрий ВОЛОДИХИН. ЖЕЛАЕТЕ БОБОВ?

Настоящие фантасты не едят — они закусывают!

РЕЦЕНЗИИ

НФ, фантастический детектив, боевик, фэнтези — выбирать читателю.

КУРСОР

«Роскон-2003», экранизации, номинанты «Небьюлы».

Видеодром

Новая российская анимация… Голливудские студии — забег на призы Фантастики… Лучшие жанровые работы лучшего британского актера.

Борис СТРУГАЦКИЙ. «ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ, НАЧИНАЙ ПРЯМО СЕЙЧАС»

Новый роман С.Витицкого вызовет немало вопросов. На некоторые можно получить ответы прямо сейчас.

ПЕРВЫЙ ОТКЛИК

…вместо привычной рубрики «Экспертиза темы».

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ПРОЗАИЧЕСКИЕ ФОРМУЛЫ

Метафизический киберпанк математика Рюкера.

Дмитрий ЯНКОВСКИЙ, Александра САШНЕВА. НА ГРАНИЦЕ ТУЧИ ХОДЯТ…

Аэлита меняет амплуа.

БАНК ИДЕЙ

Рекордное число попыток решить задачу.

Андрей СИНИЦЫН. ХОД КОНОМ

Каким премиям доверяют читатели?

ПЕРСОНАЛИИ

Поэты, художники, программисты, физики и химики — и все они фантасты.

---

В зал вплыло светящееся лассо, сопровождаемое полусотней любопытных и двумя телекамерами. Остальных задержала снаружи охрана.

— Надеюсь, вы не возражаете, если при оформлении документов я буду прогуливаться? — любезно спросил я пришедшего в ужас чиновника, успевшего, впрочем, к этому времени убедиться в справедливости сведений насчет причитающихся мне сумм.

Он неуверенно кивнул. За всю его карьеру ему явно не приходилось иметь дело ни с чем подобным. Остановившись на секунду у окошка, я заметил, как нервно он пересчитывает деньги. Спустя короткое время они уже лежали на стойке. Я обошел еще два раза вокруг скамей из красного дерева и удивленно наблюдающих за мной клиентов. Во время первого круга я успел подписать квитанцию, на втором неторопливо пересчитал наличность.

Поблагодарив служащего, я покинул банк и снова отправился в путь. Мне предстояло пройти еще около пяти километров с лассо за спиной. Нужно было выдержать любой ценой, хотя ноги и отказывались мне служить.

Если мне повезет, это будут последние километры.

По дороге я заглянул еще кое-куда и избавился от так тяжело доставшихся мне денег.

В конференц-зал компании Вестера я вошел в тот момент, когда там шло заседание правления. Никто не посмел преградить мне дорогу. Скользящее в пяти метрах за мною лассо оказалось надежней любого пропуска.

Я из последних сил тащился вдоль деревянных панелей, увешанных редчайшими полотнами, и наслаждался смятением Вестера. Другие члены конторы по производству сухарей и вафель выглядели удивленными и с интересом ждали, что последует дальше. Однако я молчал, заставляя Вестера заговорить первым. Он не выдержал долго.

— Выведите отсюда этого проходимца! — закричал он.

— Ну что вы, Вестер, — усмехнулся я, хотя после стольких километров это было нелегко. Я чувствовал себя так, как будто побывал в камере пыток. К тому же говорить приходилось громко, ведь в этот момент я находился на противоположном конце зала от инкрустированного золотом председательского кресла. — Разве вам неизвестен закон о неприкосновенности преследуемого, дружище? Я могу убегать от лассо, куда вздумается, а ведь, если не ошибаюсь, этот предмет за моей спиной — плод ваших усилий? Так поглядите же на него хорошенько!

Говоря это, я приблизился к Вестеру вплотную.

— Так что вы хотите? — он перешел на более сдержанный тон.

— Да ничего особенного. Просто бросаю вам лассо.

Он побагровел и вскочил с кресла, лысина заблестела от пота. С этого мгновения начался тридцатисекундный отсчет.

— Сегодня с шестнадцати часов одиннадцати минут, Вестер, рекомендую запомнить время.

Я был предельно точен — прямо над моей головой висели настенные часы.

Он попытался что-то сказать, но голос ему не повиновался.

— Чего не сделаешь, чтобы развлечь общественность, Вестер, — ухмыльнулся я и начал следующий круг. Он глядел на мое лассо, как на святыню.

— Вы сошли с ума, Дам, — наконец прохрипел он. — Уходите прочь, и я велю уменьшить вам лассо на десять метров. Признаюсь, ваш трюк не лишен оригинальности.

— Вы очень добры, Вестер. Но я должен сообщить вам еще и коэффициент. Всего-навсего восемь, дружище, но я знаю, как его увеличить!

Время пришло. Одним прыжком я вскочил на стол и направился к Вестеру прямо по разложенным бумагам, лавируя между букетами цветов и бутылками с водой. Лассо я подпустил вплотную, а затем достал из кармана специальное устройство, которое приобрел за свои жалкие шестьсот тридцать тысяч. Я тщательно прицелился, наслаждаясь видом противника. На багровой физиономии Вестера застыл ужас.

Со всех сторон послышался шум падающих стульев. Боковым зрением я видел разбегающихся членов совета, покинувших своего президента в самую ответственную минуту.

— Не сходи с ума, Дам! — крикнул Вестер, но я уже нажал на курок. Это оказалось совсем нетрудно.

С невыразимым облегчением я наконец остановился.

Красный свет за моей спиной погас. Из передней части направленного на Вестера устройства начала выползать светящаяся зеленым змейка. Как только с установленной законом скоростью четыре километра в час на свет появились все восемь метров, те двадцать пять, что еще висели позади меня, послушно и легко соединились с ними.

Я упал на ближайший стул и уткнулся лицом в сукно стола. К потной щеке прилип какой-то циркуляр, но я был не в состоянии сбросить его на пол.

Я ничего не видел, но слышал отчаянный вопль Вестера и топот многих ног, а затем уже один только визг этого мерзавца. С каким удовольствием я бы взглянул, как его бесформенное тело кубарем катится по ступенькам! С какой жадностью я насладился бы ужасом в его глазах! Но на все это у меня не хватило сил.

У Вестера уже не осталось времени, чтобы дать кому-нибудь взятку и с лихвой вернуть мне свое лассо. Он был сожран зеленой гадиной менее чем в ста метрах от собственной конторы.

А я все лежал животом на столе, от отвращения к себе и всему миру глотая соленые слезы и грызя зубами дерево, чтобы не закричать в отчаянии.

Перевела с чешского Елена КОВТУН

Критика

Елена Ковтун Бархатная эволюция

В 1996–1998 годах в нашем журнале была опубликована серия «географических» очерков о путях развития жанра в различных странах. Однако критики в основном рассматривали классические периоды в истории литературы той или иной страны. И завершали обзор концом восьмидесятых годов. В последнее время редакция получает немало писем с просьбой рассказать о нынешнем состоянии НФ. Мы постараемся это сделать, но историю тоже напомним.

Рядовой российский любитель фантастики знает о ее чешской «версии» не так уж и много. Читал (если он не слишком молод) «Фабрику Абсолюта» и «Войну с саламандрами» Карела Чапека. Может быть, вспомнит (если он действительно серьезный поклонник жанра) переводившиеся в 1960–1980 годы рассказы Йозефа Несвадбы, Вацлава Кайдоша, Ондржея Неффа. Вот, пожалуй, и все. А между тем чешская фантастика имеет вполне самостоятельную и весьма почтенную историю. Она уходит корнями в сказания пражского еврейского гетто XVI века, откуда пришел в нее предшественник чапековских роботов, оживший глиняный великан Голем. Ее питают средневековые философские трактаты, и в ее короне сияет религиозная утопия «Лабиринт мира и Рай сердца», созданная великим педагогом и просветителем Яном Амосом Коменским в XVII столетии. Она состоит в прямом родстве с немецкими легендами о докторе Фаусте. Недаром на одной из пражских площадей туристам до сих пор показывают дом, откуда дьявол унес мятежную душу ученого.

Но все это, так сказать, прелюдия. А маститый чешский фантастовед и автор многих научно-фантастических романов Ондржей Нефф насчитывает в ней целых четыре полновесных периода. Начальный длится до первой мировой войны. С ним связана фантастика романтиков: ей отдали дань и знаменитый автор поэмы «Май» Карел Гинек Маха, и создатель «франкенштейновского» романа «Порождения ада» Йозеф Иржи Колар. Традиция мистической, магической и «черной» фантастики была очень популярна в Чехии на рубеже XIX–XX веков, когда в Праге жили и творили Франц Кафка, Густав Майринк, Иржи Карасек. Однако магистральная линия развития чешской фантастики XIX столетия проходит в сфере НФ. С ее создателем Жюлем Верном познакомил чешскую публику один из первых и наиболее ярких писателей-реалистов Ян Неруда. Его творчеству были не чужды мотивы фантастики — об этом свидетельствует изданный в 1878 году поэтический сборник «Космические песни». Действующими лицами и даже лирическими героями в нем стали планеты и звезды, кометы и галактики. А в его фантастических фельетонах о Праге XX века легко обнаружить немало сбывшихся предсказаний: от воздухоплавания до женской эмансипации. Прогресс вызывает у автора не только почтение, но и улыбку: марширующая по улицам чешской столицы женская воинская часть с криком разбегается при виде обычной мыши.

Но по-настоящему пробудил чешскую фантастику от грез о сверхъестественном современник Неруды Якуб Арбес, создавший особый жанр «романето» — повествования о чудесах и тайнах с рациональным объяснением в конце. К примеру, убитый в сражении друг героя в романето «Мозг Ньютона» загадочным образом воскресает и приглашает рассказчика на пир, во время которого демонстрирует… машину времени. Приятели отправляются на ней в глубины прошлого. Уже в XIX веке чешская фантастика прочно связала свою судьбу с сатирой, создав немало ярких комических персонажей. Чего стоит, например, герой Сватоплука Чеха, пражский домовладелец пан Броучек, фамилия которого переводится как «букашка». Этот добропорядочный обыватель, больше всего на свете ценящий душевный покой и хорошее пиво, переживает череду головокружительных приключений. Замечтавшись по пути из трактира домой, он оказывается то на Луне, населенной прозрачными от вдохновения художниками и поэтами, то в Праге XV столетия, где от него с презрением отворачиваются суровые чешские протестанты — последователи Яна Гуса.