Игорь Акимов - Дот

• Название: Дот
• Автор: Игорь Акимов
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-373-03415-9

«Дот» — возможно — самая парадоксальная книга о войне. Не уступая занимательностью знаменитым приключенческим романам, она показывает, как люди, воюя с людьми — с обеих сторон, — остаются людьми. Как в них выживают — вопреки всему! — свет и любовь. Ведь они еще не знают, что на землю пришел Ад.

---

До самого ближнего было метров десять. Ну — немного больше: у страха глаза велики. Для точности скажем так: он был уже возле нужника. Потный, уверенный в себе… у него была особая повадка, какая-то звериная пластика; он это знал, знал, что это видно со стороны — и оттого испытывал кураж… с расстегнутым воротом и закатанными рукавами… Саня запомнил его, как сфотографировал, до последней мелочи; даже глину на его коленях запомнил. Не вообще глину, а какой она была, как налипла. Потом такого больше не было ни разу. Потом — остальные — как бы потеряли лицо и свою человеческую сущность. Разумеется, и потом на каких-то деталях глаз задерживался, но в памяти не закрепилось ничего. А этот — первый — остался. Навсегда.

Целиться времени не было, да и чего целиться — вот он. Саня даже винтовку к плечу не поднес (еще раз повторю: не успевал), просто направил — и нажал курок. Словно в грудь ткнул. Очевидно, пуля попала во что-то твердое, потому что автоматчик не остановился, не упал, — его (вот именно!) оттолкнуло, он взмахнул руками — и опрокинулся.

Но Саня этого уже не видел. Рука привычно передернула затвор, винтовка пошла к плечу, легла плотненько, ствол выбрал следующего (немец отстал всего на несколько метров), мушка и прицел совпали сами (вот для чего тебя муштровали: стреляй не только метко, но и быстро) — получай!

Выстрелить еще раз Саня не успевал. Вернее — успел бы, но за это ему бы пришлось заплатить своей жизнью: выстрелы заставили автоматчиков взглянуть вверх — и они увидали Саню. Сначала его, а затем и двух убитых товарищей. (В таких обстоятельствах ошибиться трудно; сразу видишь, кто ранен, а кто убит. Отлетела душа — и это уже не человек, это — тело. Другое качество, другая природа. Видишь сразу…) Их автоматы подняли свои рыльца, но Саня уже исчез, сидел на дне приямка и смотрел, как пули стригут кромку бруствера, слушал, как пули зарываются в рыхлую землю с особым звуком, очевидно разочарованные таким поворотом судьбы, бесполезностью своей эфемерной жизни.

Немцы патронов не жалели.

Это было удивительно. Саня привык, что каждый патрон на счету, за каждый нужно отчитываться; быстроте стрельбы их обучали без патронов — для этого была разработана специальная методика, — и лишь в конце занятия позволялось расстрелять (да и то — не на скорость, а на точность) одну контрольную обойму. Богато живут…

Глядя на брызжущий землей край бруствера, Саня попытался сообразить: немцы стреляют на ходу или залегли. Если судить по точности стрельбы — бьют прицельно. Значит — остановились или даже залегли. Но если это профессионалы… Если они стреляют на ходу, идут себе и постреливают, запугивая меня, да что там запугивая — в самом деле не дают голову высунуть. Вот сейчас подойдут к моей яме — и пристрелят…

Саня попытался на слух сориентироваться — автоматчики приближаются или нет, но уши все еще не набрали норму, звуки были как через вату, да если бы даже нормально слышал, как определишь — на метр дальше или ближе — если немцы уже рядом, камнем добросить можно…

«Лимонки»…

Они вот здесь лежали, буквально под рукой. Если успею нарыть их в земле…

Краем глаза заметил промелькнувшую тень — и сразу почувствовал удар в плечо. Тупой — как небольшим булыжником. Поглядел: немецкая граната. Уткнулась в земляную осыпь, длинная деревянная ручка торчит столбиком. Как все просто…

Саня ждал… он именно ждал — а что ему еще оставалось? — а время остановилось — и никаких мыслей, пустота, только глаза смотрят на гранату, воткнувшуюся столбиком…

Саня так ни о чем и не успел подумать, подумали за него. Рука потянулась к гранате, цепко ее ухватила (кожа ладони ощутила и запомнила поперечные полоски на дереве: автограф токарного станка) — и вышвырнула. Туда, откуда граната прилетела.

Она взорвалась не долетев до земли.

Саня этого не видел — его счастье! — осколки тупо ударили в бруствер и в противоположную стену приямка, звонко защелкали, налетев на стальную дверь. Саня дослал патрон в ствол и встал. Не выглянул осторожненько — именно встал. И винтовку держал свободно: чего уж теперь…

Еще двое автоматчиков вышли из игры. Одного, правда, только зацепило, но зацепило крепко: осколок угодил где-то возле правой лопатки (значит, солдаты лежали, а не шли вперед), а может и в саму лопатку, потому что от удара в мягкие ткани совсем другая боль. Сидя на земле, немец качался и рычал от боли, пытаясь дотянуться до раны левой рукой. К нему перебежал, согнувшись, один из камрадов, отложил свой автомат, одним движением ножа вспорол на спине мундир, достал индивидуальный пакет… Нет, в этих я стрелять не смогу, понял Саня, но остаются еще четверо…

Трое смотрели на раненого, но четвертый уже поворачивал голову, чтобы поглядеть вверх. Вот и выбирать не надо.

Из глаза встретились.

Немец лежал плашмя; чтобы смочь стрелять, ему нужно было приподняться, взять автомат второй рукой, а уж об успеть прицелиться…

Саня выстрелил ему в голову, в каску, но то ли пуля скользнула по металлу, то ли вообще не попал, но немец откатился в сторону, и пока катился — стрелял, вытянув руки с автоматом над головой. Стрелял, пока автомат — клац! — не умолк. Только тогда немец опять взглянул на Саню. Может быть — увидал свою пулю…

Опять пришлось шлепнуться на дно приямка.

Опять над головой пули брызгали землей и щебнем, опять зарывались в землю, но теперь у Сани был выбор. Потому что теперь у него было время. По крайней мере — минута. Что-то подсказывало ему, что автоматчикам потребуется эта минута, чтобы справиться с шоком из-за потерь, в особенности — их главаря. Но теперь они знали точно, что против них только один солдатик с жалкой трехлинейкой. Ну — повезло ему поперву… Но уж теперь они ему не подарят ни одного шанса.

Так вот, теперь у Сани был выбор: либо — вставить новую обойму (в винтовке, в стволе, оставался один патрон), либо все же откопать эти чертовы «лимонки». Винтовку в любом случае необходимо перезарядить, но много ли теперь от нее будет проку? Автоматчики уже знают его ухватки, спуску не дадут; может — ни разу больше не удастся выстрелить…

Саня положил винтовку и стал отгребать землю в том месте, где лежали «лимонки». Уже не кистями рук, а предплечьем, как скрепером. Вот они. Все четыре.

Саня прикинул, как лежат автоматчики. Если бросать с задержкой — с расчетом, чтобы гранаты взорвались в воздухе, — хватит и двух.

Взял гранату в правую руку («лимонка» утонула в его ладони), указательным пальцем левой руки зацепил кольцо… Теперь выдернуть, подержать в руке, и на счет «три» бросить, но не просто за бруствер, а так, чтобы у нее была параболическая траектория, попросту говоря — чтоб она летела по дуге…

Как подумаешь, что с такой задержкой она запросто может взорваться в руке…

Саня закрыл глаза, снова открыл. Перевел дух. Раскрыл ладонь и поглядел на лимонку.

Чего ждешь? — все равно ведь сделаешь это…

Выдернул кольцо, нарочито замедленно начал считать, и на счет «три» метнул ее через себя — за спину и повыше. И вжался в стену приямка.

Опять взрывная волна прошла над ним, опять осколки посекли противоположную стену и стальную дверь.

Вот теперь все.

Но кто-то мог и уцелеть…

Вот этот кто-то — уцелевший — сейчас поднимает голову и осматривается. Будем считать, что он не тупой. В таком случае он понимает, что за первой гранатой последует и вторая. И тогда уже никакой случай его — уцелевшего — не выручит. Ведь так не бывает, чтобы три гранаты взорвались над головой — и при этом уцелеть. Значит, он должен подняться, чтобы либо вперед бежать, либо драпать.

Итак — он приподнялся…

Один. Два. Три…

Саня опять вжался в стену (оказывается, он при этом закрывает глаза), с закрытыми глазами — чтобы не запорошила пыль — перезарядил винтовку, и теперь выглянул из приямка уже без малейшей опаски. Все по науке: вот они — все четверо. А тех двоих — раненого и того, кто ему помогал, — Бог миловал: спускаются по склону. Ковыляют. Не оборачиваются, но по спинам видно: ждут выстрелы. Второй поддерживает раненого в спину, а у самого все бедро в крови. Камрады…

А что же танки?

Сражаясь с автоматчиками, Саня совершенно забыл о них. Что и не удивительно: кто кого — решали не секунды — мгновения. Глянешь в сторону — отвлечешься на такое мгновение — и уже не ты успел, успели тебя…

Правый танк, ушедший в низину между холмами, был вне поля зрения; очевидно, искал свою удачу на восточном склоне. А левый был виден отлично. Он как раз сползал задним ходом к реке, сползал неохотно, да что поделаешь: если напоролся на эскарп, значит, не судьба.

Именно здесь, у подножия холма, зажатая холмом, заканчивалась тянувшаяся от самых гор старица. Она была узкая, заросшая камышом, вода проглядывала лишь небольшими окнами. Между старицей и рекой лежало болото. Болото не болото — болотце — но место топкое; на нем даже осинник не рос. Танк обогнул край старицы — и едва не увяз: здесь болотце было незаметным. Механик с перепугу дал по газам, рванул обратно, — естественно, танк погрузился глубже. На его счастье — ниже был песок. Механик опомнился, перешел на самый малый; танк попятился, попятился — и выполз на пляж. Потревоженные кувшинки ожили, закачались, потянули на себя внимание. Ведь только что их не было; во всяком случае — перед тем Саня их не замечал. Словно всплыло на поверхность минное поле, красивенькие такие мины с белыми и желтыми взрывателями.