Александр Афанасьев - Сожженные мосты. Часть 7 [СИ]

• Название: Сожженные мосты. Часть 7 [СИ]
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Политический детектив

Версия с СИ от 05/08/2011.

Произведение завершено.

---

На улицах много рекламы — но почти нет кафе, где столики выставлены прямо на тротуар, не торгуют ни мороженым, ни газированными водами, хотя на улице жарко, не торгуют цветами. Зато прямо на улице что-то жарят, дым столбом, но не шашлыки, а что-то другое… может быть паэлью, типичную для любой испаноязычной страны? В потоке машин — уже позабытые во многих странах мира троллейбусы. Люди идут быстро, нельзя увидеть тех, кто просто прогуливается, заметно, что люди хотят как можно меньше находиться на улице…

Весело.

С водителем я кое-как объяснился на английском — кроме английского, испанского и вероятно каких-то местных индейских диалектов он не знал языков — а вот в Шератоне меня к удивлению встретили хорошим русским языком. Один из портье оказался русским — уехал из страны в семидесятые, решил свободы поискать. Поискал…

— Страшно здесь? — спросил я, пока портье старательно переписывал данные моего паспорта в книгу постояльцев (первый раз вижу, чтобы переписывались абсолютно все данные, до последней буквы).

— Да как сказать… Есть немного.

— Стреляют?

— И это есть.

Портье огляделся по сторонам, видимо опасаясь, что его могут услышать.

— А что не вернетесь?

— Свобода… — неопределенно ответил этот пожилой уже человек.

Да…

Люди, конечно, существуют разные, и каждый идет по жизни своей дорогой. Я не отрицаю это право, просто иногда не понимаю некоторых людей. Свобода чего? Свобода получить пулю в лоб в случайной перестрелке? Свобода попасть в полицию, роль которой здесь выполняют настоящие мясники и преступники, и быть запытанным насмерть? Свобода жить в стране, которой помыкают как марионеткой?

Нет уж, увольте, милостивые господа.

Как будто подтверждая мои мрачные мысли — где-то недалеко один за другим стукнули два выстрела — судя по звуку пистолетные. Никто даже не обратил внимания, кроме одного немца, что оформлялся рядом со мной и заполошно оглянулся.

Портье протянул мне ключи от моего номера вместе с паспортом. Снял на две ночи, сказал, что в случае необходимости доплачу.

— Ах, да… — хлопнул себя по лбу я — говорят, здесь сохранилась стена после штурма. Хотелось бы увидеть…

— Да… — портье снова чего-то испугался — второй этаж.

— Спасибо…

Номер был одноместным, в типично североамериканском стиле — преимущество международных сетей отелей заключается в том, что в каждой стране — одно и тоже. На окнах — непривычные плотные черные шторы, горячей воды нет. Сняв ботинки, я подставил стул, встал на него — и менее чем через минуту нашел в люстре микрофон. Еще один — в трубке телефонного аппарата… как все банально, никакой выдумки. Номера для иностранцев, понятное дело. Проверять розетки я уже не стал, чтобы не пачкаться.

Бросив вещи в номере — все равно единственную ценность, небольшой ноутбук с некоторыми дополнительным функциями и телефон я забираю с собой, а если кто-то позарится на сменную сорочку, то это его дело — я спустился по лестнице вниз, зайдя по пути на второй этаж. Стена, возле которой толпились туристы и мелькали вспышки блицев меня совершенно не впечатлила — в Бейруте я видал и чего покруче. Разница лишь в том, что в Бейруте все прекратилось, а здесь — не прекращается не один десяток лет.

Ключи портье я сдавать не стал, просто прошел на выход. Выйдя, огляделся, почти сразу увидел то, что хотел. Официальный обмен валюты связан с довольно серьезными проблемами, в частности с необходимостью предъявлять документы — а вот у уличных менял можно поменять без проблем. Как раз вот у такого пацана — я и поменял двести североамериканских долларов на местные песеты. Среди песет мне попытались подсунуть фальшивки, но я это пресек и вытребовал себе настоящие. Кстати — если вы думаете, что в банке этого бы не было — вы ошибаетесь.

С карманами, набитыми песетами — здесь свирепствовала инфляция, и деньги были сильно обесценены — я, не торопясь, прогулочным шагом пошел по улицам, присматриваясь к происходящему. Похоже, единственное, что здесь есть стоящее — это женщины. Как и во всей Латинской Америке… впрочем…

Достал мобильный телефон, сделал несколько снимков — улицы, здания, автомобили. Людей снимать не стал — неизвестно, как к этому отнесутся.

Примерно в полукилометре от отеля я нашел интернет-кафе, зашел. Интернет здесь стоил дороже, чем в России едва ли не на порядок, вдобавок и тормозил. Отправляясь сюда, я узнал, что весь трафик здесь под постоянным контролем.

Эзоповым языком набрав сообщение, я зашифровал его методом стеганографии[37], перед этим скинув получившиеся фотографии в ноутбук, наложил сообщения на фотографии и скинул их на общедоступное хранилище, находящееся в Священной римской империи. Вот и пусть расшифровывают… мудрецы, пальцем деланные.

Оттуда же я достал несколько фотографий кантона Женева, расшифровал их. Программа шифрования была разработана в России и маскировалась под программу обработки изображений «Семицвет». Ничего особо нового мне не сообщили… но я поставил сторожевик на систему Невод, ориентировав ее на активность в Сальвадоре. Если что-то будет — придет в виде сообщения на телефон в лучшем виде.

На обратно пути из отеля я арендовал машину, старый добрый Джип-Рэнглер, еще пятой сери, разукрашенный аэрографом во все цвета радуги и с самодельным жестким верхом. Зачем в такую жару жесткий верх — я так и не понял, но других не было.

Остаток дня я катался по городу, на всякий случай купил карту на английском и проехался по всем основным магистралям, увидел блокпосты на выездах из города, но снимать их не стал во избежание неприятностей. Ничего нового от этих поездок я не узнал, просто стал лучше ориентироваться в городе.

Вечером вернулся в отель. Вещи мои стояли несколько не так, как я их поставил, да и нитка, которую я оставил около защелки на чемодане — исчезла. Но ждать другого — что дежурящие в гостинице полицейские не обыщут вещи подозрительного иностранца — было бы глупо. Поэтому — я не стал ни с кем выяснять отношения. Просто подставил стул под дверь, положил на прикроватной тумбочке телефон и заснул…

Телефон разбудил меня примерно в шесть по местному — от смены часовых поясов дико болела голова. Телефон разбудил оттого, что на него пришло сообщение с одного из «нейтральных» серверов Невода, само по себе ничего не значащее. Североамериканцы его, конечно, отследят — но как минимум три часа у меня в запасе будет.

Из сообщения, которое мне прислали — а компьютер перевел его из голосового режима в текстовый — я особо ничего не понял, кроме адреса. Посмотрел на карте, где Сесилия дель Вега знаю, а вот про закусочную Энрике карта умалчивала. Решил, что съездить и покататься по району — особого труда не составит. Только голова — не прекращала болеть.

Повесив на всякий случай, на бок сумку с ноутбуком и телефоном, я вышел из отеля. Ключи сдал портье…

Место, где произошла трагедия я нашел почти сразу — улица была перекрыта, худой, усатый полицейский остервенело махал жезлом, направляя машины по объездному маршруту. Подчинился — поворачивая, увидел, что дальше по улице стоит большой, черный внедорожник североамериканского производства. Надо было только где-то припарковаться.

Припарковавшись, я решил искать путь не по основным дорогам, а где-то по путям внутри квартала. Это было опасно — могли ограбить и убить, все туристические путеводители настоятельно не рекомендовали туристам отклоняться от больших и многолюдных улиц, заходить внутрь кварталов — но опасно было и на большой улице. Дело было в том, что я, в европейском костюме и с сумкой через плечо сильно походил на журналиста, а представители властей эту профессию не сильно уважали. Журналисты — как североамериканские, так и из других стран, всюду совали свой нос, раскапывали дурнопахнущие истории, в том числе историю с расстрелом целого села и с забитым прикладами до смерти священником, и вообще мешали бороться с мировым коммунизмом. Поэтому, назойливого журналиста могло ждать все, что угодно — от удара дубинкой или прикладом по голове, до тайного расстрела. Тело могли потом найти где-нибудь на дороге в провинции, естественно в произошедшем обвинили бы коммунистов. Журналисты это знали, и большей часть теперь не сами совали свой нос в пекло — а сидели в отелях и скупали «жареные» материалы и видеозаписи у местных, тем более что с распространением сотовых телефонов с встроенными фотоаппаратами и даже видеокамерами, количество «сам себе режиссеров» увеличилось на порядок. Часто кстати такие материалы «сливали в прессу» сами полицейские или военные, желая подставить друг друга, и занять освободившееся кресло.

Квартал бы самым обычным для Сальвадора, довольно бестолково застроенным и грязненьким. Здесь не было нормальной канализации, и помои во многих домах просто выплескивали на улицу, оттого омерзительно пахло, и у стен домов открыто копошились крысы. Зелени здесь почти нет, на веревках прямо через улицу висит белье как в старых итальянских городках. Везде лестницы — на второй этаж заходят по внешней лестнице, а не по внутренней. Людей почти нет, еще утро, рано. Если бы были — скорее всего, я отсюда не вышел бы живым. В подобных местах европейский костюм — призыв к насилию…