Виктор Косенков - Я – паладин!

• Название: Я – паладин!
• Автор: Виктор Косенков
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-065453-6, 978-5-271-34398-8

Велика Империя. Огромна протяженность ее границ. И только стремительные разъезды паладинов, рыцарей имперского корпуса, стоят барьером между хаосом и порядком. Своей кровью оплачивают они покой Столицы и жизнь Провинций.

Быть похожим на этих рыцарей, сильных и решительных, – мечта каждого мальчишки Невендаара. Хотя мало кто из босоногой пограничной детворы догадывается, чего в действительности стоят эти блистающие, ослепительные доспехи и бесстрашие, с которым паладины бросаются на врага.

Шанс узнать это выпадает маленькому Леону, в деревушку которого ночью прибывает раненный паладин. И вслед за ним приходит смерть!

Многое придется пережить Леону, прежде чем его подберет паладинский разъезд. Кем мальчишка станет теперь? Поступит в имперский корпус паладинов? Станет защитником Империи? Или сломается, не выдержав испытаний?

---

– Кто знает. – Отец вздохнул. – Может, мы пойдем. А может, он к нам придет.

– Как это? – Леон высунулся из-под тулупа.

– А вот так. – Отец обернулся, посмотрел на сына, улыбнулся. – Неспокойно вокруг. И с каждым годом все беспокойнее и беспокойнее. Раньше мы каждый год на тот берег ходили. Дрова собирали, валежник. Сучья, ветки. Знаешь, как горят? Ух! Закинешь парочку, а в избе уж жара. И это когда мертвяки вовсю шастали… Бывало, рубишь сучья, глядь, а он стоит на той стороне поляны да смотрит. В сосульках весь. Страшный.

– И как же тогда?

– Да ничего, огня они боялись. Шуганешь его факелом-то, и готово. Они, мертвяки, тупые. Жрут только. Голод их гонит. – И он тяжело вздохнул. Леон тоже вспомнил того покойника, что убил брата. – Но это раньше. Сейчас-то совсем другое.

– Думаешь, к нам мертвяки пойдут? – настороженно спросил Леон.

Отец тихо засмеялся. Передразнил:

– Мертвяки… Эх ты, зайчишка-трусишка…

– Я не боюсь! – Леон нахмурился.

– Да? – Отец поднял бровь. – А зря. Я вот боюсь…

И он снова вздохнул.

– А может… – Леон выбрался из-под тулупа, подсел к отцу. Далеко впереди кто-то шел по дороге, тоже на ярмарку. – А может, к нам тогда придут паладины?

– Не дай бог, – серьезно ответил отец.

– Почему? – И Леон вспомнил красивую картинку в Священной Книге, по которой учил грамоте всех детей сельский священник. Высокий воин на огромном коне, с копьем, пронзающим уродливого черта. Черт был мерзкий, воин мужественный, в блестящих доспехах. А еще вспомнились поучительные истории, которые читал им все тот же священник и после которых все мальчишки только и играли в паладинов… – Почему?

– Паладины, сынок, просто так не появляются. Беда за ними по пятам ходит. Беда да смертушка лютая. Наше крестьянское дело хлеб сеять, детей растить да десятину отдавать. А их паладинская доля ух суровая.

– Но и у тебя же дома копье стоит?

Отец засмеялся. Он вообще много и часто смеялся, здоровым чистым смехом. За это Леон любил его еще больше.

– Копье. Ну ты скажешь тоже. Это не копье, а так, цацка дедова. Из косы сделана. Сечешь разницу? У нас копье это по необходимости. От нужды. А для паладина копье, как для меня лопата. Жизнь. Вот крестьянская жизнь – она в чем?

– В чем? – переспросил Леон.

– Крестьянская жизнь, – сказал отец поучительно, радуясь возможности спокойно, без спешки поговорить с сыном о чем-то отвлеченном. – Она в поле, в плуге, в яблоках вот. В хлеву, где скотина. В земле. Крестьянин – это ведь не просто мужик с лопатой да мотыгой. Крестьянин – это и есть земля, плуг, поле, яблоки, хлев, зерно. Оттого и люди мы такие…

– Какие? – Леон заглянул отцу в глаза.

– Такие. – Тот ухмыльнулся. – Вот как земля. И мягкие, и твердые, и чистые, и грязные…

– Грязные! – Леон весело засмеялся.

– Ну да! Грязные. А что? – Отец шутливо толкнул его локтем. – Какая земля, такие и мы.

– А паладин?

– А паладин, сынок, – отец мигом посерьезнел, – паладин – он другой. Его жизнь в мече, в копье, в топоре, в доспехе. В смерти его жизнь. И он сам… Эх… Потом как-нибудь поймешь.

Они помолчали.

– Пап, – снова ткнулся к отцу под руку Леон. – Пап?

– Ну что?

– А почему про дедушку говорят, что он был лихой?

Отец закашлялся.

– Это где ты слышал?

– Да вот, говорили. – Леон неопределенно пожал плечами. – Слышал…

– Глупости говорили, – решительно мотнул головой отец. – Дед был сильный. Со всех сторон сильный. В следующий раз услышишь где, мне скажи, я этим болтунам уши надеру.

Леон указал вперед.

– Смотри, папа, священник.

По дороге действительно шел монах. Черная, длинная ряса, на шее тяжелая цепь, в руках длинная палка с крюком наверху. Бородатый священник остановился у обочины, обернулся.

– Подвезти, святой отец?

– Благодарствую.

Монах, легко толкнувшись посохом, запрыгнул в телегу.

– На ярмарку? – спросил отец.

– Скорее вслед за ней.

Отец понимающе кивнул.

Леону монах не понравился. Он не был похож на их приходского священника. Тот был строг, но у него не было в глазах этой. Леон не смог найти подходящего слова.

Глаза у монаха были неприятные. Будто покрытые масляной пленкой. А под нечесаной бородой блуждала по губам неприятная улыбка.

– Хочешь конфетку? – спросил монах, глядя Леону прямо в глаза. Его руки что-то искали под рясой, хотя холщовая сума висела у священника на плече.

– Нет, – буркнул Леон и прижался к отцу. Тот обнял сына за плечи.

Дальше ехали в тишине.

Глава 4

Ярмарка была оглушительна. Ее зазывалы кричали, казалось, в самые уши. От ярких цветастых шатров рябило в глазах. Вывески, картинки, крики, смех. Кто-то спорит за медяшку, кто-то раздает все задаром. Колесом катятся скоморохи, солидно выпятив животы, прохаживаются купцы. Тут легко можно было потеряться, и вместе с тем тут все было на виду.

– Держись около меня, – сказал отец Леону. – Если потеряешься, встретимся у телеги. Все понял?

Тот завороженно кивнул. Прямо перед ним поднимался по висящему в пустоте канату факир, худой, не человек, а скелет, обтянутый кожей, он невозмутимо перебирал руками, поднимаясь все выше и выше, пока не забрался на самый верх и не уселся там на кончике каната, словно курица на насесте. В его корзинку летели мелкие монетки. Леон тоже бросил бы что-нибудь, но в карманах было пусто. Мальчик хотел было спросить медяшку у отца, но обнаружил, что тот уже ушел далеко и сейчас спорит о чем-то с купцом в цветастом халате. Леон побежал за ним.

– Пап. – Он подергал отца за рукав.

– Что, малыш? Не отставай. – Отец рассеянно отмахнулся от купца и пошел дальше.

А впереди уже шумный, разрисованный, с длинным, до самого подбородка, горбатым носом человек радостно хохотал, открывая красный большой рот. Человек был такой высокий, что голова его поднималась выше любой ярмарочной палатки.

– Ах-ха-хаа!!! – бесконечно смеялся он, перешагивая на длинных ногах-ходулях через прохожих. – Ах-ха-хаа!!!

Мальчик встал как вкопанный. А высокий человек увидел его, засмеялся еще громче, наклонился и вдруг, будто из воздуха, достал большой леденец и протянул его Леону. От человека пахло пудрой, старыми вещами и ванилью.

– Спасибо, – пробормотал Леон, а великан перешагнул через него и пошел дальше, беспрерывно смеясь и хлопая в ладоши.

Леденец был разноцветный, круглый и такой сладкий, что заныли зубы. Тут, на ярмарке, все было таким. Слишком ярким, слишком сладким, слишком громким, слишком веселым, слишком большим. Сплошной, непрекращающийся гротеск. Но после лета, наполненного работой, заботами и тяжелым трудом, после осени с ее урожаем, дождями и ночными заморозками, все это было откровением!

Леон, пораженный происходящим, конечно же, постепенно отстал от отца. То тут, то там обязательно надо было остановиться, посмотреть, потрогать, удивиться. Здесь было все, и самый большой в мире человек, который едва помещался на двух телегах и беспрестанно что-то ел. И волшебное колесо, которое называет твое имя, если дотронуться до него ладонью. И настоящий, живой горный карлик или, как его называли два здоровых бородача, стороживших клетку, тролль. Карлик рычал, бросался на прутья, грыз их кривыми, желтыми зубами. Но ничего не мог сделать. Только один раз стащил платок у зазевавшейся бабки. Та всполошилась, принялась ругаться, но карлик скомкал свою добычу и уселся на нее, зло скалясь. Народ смеялся, а маленькая девочка застенчиво спросила у стражей, нельзя ли тролля покормить, и протянула ему яблоко. Карлик фыркал, но яблоко взял аккуратно, даже вежливо…

А Леона уже несло дальше людским потоком, вперед, вперед.

Мимо факиров, похожих друг на друга как две капли воды, мимо человека-паука, который грустно висел под пологом своей палатки и предлагал каждому купить его паутину, крепкую как шелк. Мимо семи братьев-силачей, что всерьез готовились перевернуть мир и показывали всем большой крюк, который надо было вбить в самый большой камень на земле, чтобы было за что ухватиться. Мимо заклинателей змей, мимо жонглеров и грустных и веселых клоунов. Ярмарка, как большая страна, как империя, где все перемешано, где южный факир продает джинна, а северный силач выбирает себе молот по руке, где слова и музыка, где танцы и песни, где товары и покупатели, скоморохи и зрители. Такие разные.

Но ярмарка не была просто зрелищем, тут продавали товары со всех сторон и концов мира. Тут можно было найти магические зелья, способные увеличить урожай, а рядом с ними продавал свои лопаты старик из соседней деревни. Тут можно было обнаружить торговца эльфийскими шелками рядом с продавцом, на лотке которого лежали когти самого настоящего огромного змея-дракона. И неподалеку от них были разложены яблоки, зерно, мука, кудахтали куры, оглушительно орал ослик, из-за которого спорили два торгаша в шкурах и платках, закрывающих лица.

И если было что-то немыслимое, на что мог найтись покупатель, – оно продавалось тут!