Виктор Гофман - Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания

• Название: Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания
• Автор: Виктор Гофман
• Издательство: Росток
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94668-045-5

 Виктор Викторович Гофман - один из последних русских символистов, поэт, прозаик, публицист и литературный критик.

В книге впервые после 1918 года собрано полностью художественное наследие В.Гофмана, представлены все его поэтические сборники, юношеские стихи, проза.

В издание включены письма Гофмана к В.Я.Брюсову и А.А.Шемшурину, воспоминания о поэте.

Музыка стиха В.В.Гофмана, все то, что в русской критике было названо "гофмановской интонацией", - все это оказалось живым и востребованным, проросло в творчестве других мастеров русской поэзии 20 века.

---

IV. НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ

Тогда, когда тебя я встретил,
Дрожа, ты мне сама открыла
Все то безумное, что было,
Что было прежде, до меня.
Ты помнишь ведь, что я ответил?
Я думал, что простить возможно.
О, как безмерно, как тревожно
Я полюбил, с того же дня!

О, как я верил в непорочность,
Хотя б души твоей, дрожавшей,
Души твоей, к моей припавшей,
Все мне отдавшей, полюбя.
Но нет, я вижу всю непрочность
Любви, которой я поверил.
Я все возможности измерил –
И отрываюсь от тебя!

Не знаю я, как это было.
Быть может, долго ты боролась.
Или склонилась, точно колос, Или упала, как звезда.
Но нет во мне ни грез, ни силы.
Я не могу быть оскорбленным,
Так оскорбленным, так казненным
Тобой, неверная, всегда.

Ах, сердце этого боялось.
Уже давно в бреду пророчеств,
Я видел ужас одиночеств,
Сознаний режущую нить.
Скажи, зачем ты не дождалась.
Ужель ты не могла предвидеть,
Что это ведь должно обидеть,
Что этого нельзя простить?

Быть может, было то весною,
В вечерней мгле, в душистом мраке,
Когда кругом вставали маки,
Самовлюбленные цветы…
И он, мой враг, бродил с тобою, –
Была ты, как цветок дрожащий,
Был он упорный и томящий,
Манящий тайные мечты…

Проклятье ласковому бреду,
Проклятье вашему объятью,
Проклятье, вечное проклятье
Пусть поразит его, губя!
Я позабуду. Я уеду.
Ах, ты не знаешь, как я верил.
Я все возможности измерил –
И отрываюсь от тебя!

V. МНЕ ГРУСТНО

Мне снова грустно. Я не заметил,
Как в душу вкралась, как вкралась грусть.
Я думал встретить, и я не встретил.
Она не хочет. Так что же. Пусть.

О ней, неверной, о ней обманной,
О ней грустить мне в больной тоске? —
В минуту встречи благоуханной,
Когда дрожала рука в руке.

Я знал, что нежность — одно с пороком,
Что грёз стыдливых не надо нам.
И я смеялся ее упрекам,
И я смеялся своим словам.

Их было много, меня любивших,
Тех похотливых и теплых тел,
Меня обвивших, меня томивших,
В ком счастье, счастье найти хотел.

Ах, с каждой тот же влюбленный шепот,
Сознанье власти – пьянящий бред…
И тот же опыт, позорный опыт.
Их было много. Их больше нет.

На страсть ни разу я не ответил.
И вот я знаю все наизусть.
Мне грустно, грустно. Я не приметил,
Как снова в душу прокралась грусть.

VI. УШЕДШИЙ

Проходите, женщины, проходите мимо.
Не маните ласками говорящих глаз.
Чуждо мне, ушедшему, что было так любимо.
Проходите мимо. Я не знаю вас.

Горе всем связавшим доверчивое счастье
С ласками обманщиц, с приветами любви!
Полюби бесстрастье, свет и самовластье.
Только в этом счастье. Только так живи.

Тени говорящие дрожавших и припавших,
Тянетесь вы медленно в темнеющую даль.
Было ль, было ль счастие в тех встречах отмелькавших?
Может быть и было. Теперь – одна печаль.

В дебрях беспролётных, в шелестах болотных
Ты навек погибнешь, если любишь их.
Уходи от этих ласковых животных,
Ты, что должен выковать озарённый стих.

Горе всем припавшим к соблазнам и покою,
Горе полюбившим приветную тюрьму.
Горе всем связавшим свою судьбу с чужою,
Не понявшим счастья всегда быть одному!

VII. НА ГОРНОМ ПУТИ

На каменногорных откосах
Ликующий отблеск разлит. –
Задумчиво поднял я посох,
Ступил на холодный гранит.

Открылись мне горные кряжи.
Весь мир и тревожен и нов,
С тех пор как стою я на страже,
Питомец беспечных пиров!

Ах, были и пляски, и девы
На тех прозвеневших пирах!
Гитарно-родные напевы
Молили остаться в шатрах.

Соблазны ликующих рынков
Дарили свой красочный бред,
Любил я и мощь поединков,
И пьяное счастье побед!

И все я сурово отринул.
Безжалостно крикнул: прости!
Звенящий бокал опрокинул —
И вот я — на горном пути.

Ненужны мне радости пира
И гордого гордая честь. —
Несу я сознание мира,
Боюсь, что не в силах донесть.

Все круче мой путь и безвестней.
Весь мир и тревожен и нов.
За мной мои звонкие песни
Кружатся как рой мотыльков.

Толпой прихотливо неровной
Они обвевают меня.
Они напевают любовно,
Они напевают звеня:

– «Идешь ты к утесистым кряжам,
К сверканиям льдистой страны,
Мы людям расскажем, расскажем
Твои затаенные сны.

Мы будем им ласковой вестью
О путнике в горном пути.
Мы будем звенящею местью
Для всех, кто не хочет идти!

Когда же к утесистым кряжам
Дойдешь ты в упорной борьбе,
Мы людям расскажем, расскажем,
Расскажем им все о тебе».

VIII. В КЕЛЬЕ

Упорный дождь. Пригнулись сосны,
И стонут тонкие стволы.
И меркнет мир, глухой и косный,
В захватах властвующей мглы.

Упорный дождь. Но в тихой келье
Я – затворенный властелин.
И мне покорствует веселье
Моих рассудочных глубин.

Я мир эфиров темно-синий
И неожиданных зарниц, –
Презрел для вычерченных линий,
Умом означенных границ…

Я не пойду в поля и рощи,
Пригнуться к шелестам травы,
Пить беспредельность светлой мощи,
Пить ликованья синевы.

И темный Город, гулкий Город
Я также вольно превозмог,
Где мир разорван и распорот
Зияньем криков и тревог.

Не блеск послушных механизмов,
Не мягкий шелест темных рощ, –
Но цепь упругих силлогизмов,
Ума отчетливая мощь.

Ума упорные усилья
И озарения минут –
Мои восторги и воскрылья,
Меня смущенного влекут!..

И вот, в мерцаньи тихих келий,
Под мглой затянутых небес,
Я – бражник, жаждущий веселий.
Я – схимник, жаждущий чудес!

IX. БЕЗЗАКОННИК

Пусть врывается ветер, бушующий, сильный,
Пусть врывается ветер в окно!
Пусть врывается ветер сюда, где могильно
И как в затхлой пещере темно.

Я – унылый пещерник, а теперь беззаконник, –
Погрязал в созерцательном сне. –
Я кричу, я на влажный вскочил подоконник:
Пусть врывается ветер ко мне!..

Проходил я безбрежность тревожных сознаний,
Я сознанья сплетал, сочетал без конца,
И в бреду погружений без просветов и граней
Был хаос искажений души и лица.

О, я ведал вбиранье соблазнов и бредов,
О, я ведал впиванье вещающих книг.
Потаенность внемирных обходов изведав,
Я к тревожности жутких сознаний приник…

И теперь не хочу, не хочу сознаваний.
Снова мир упоительно-нов.
Я хочу быть свободным для криков, для браней
И для солнечно-ярких пиров!

Я отброшу, смеясь, власяницу из вервий,
Ужас книжных, наваленных груд,
Под которыми тихо шевелятся черви,
Соработники злобных минут…

Ветер, веявший викингам, дружный варягам,
Направлявший всем смелым ладью,
Эти тучи идут неуверенным шагом. –
Дай им силу свою!

О, какое блаженство в полетных скитаньях,
От планет до планет средь безмирных пространств.
В роковых бушеваньях, в опьяненных свистаньях
И в срываньях враждебных убранств!

Ветер! Ветер! Мой вождь и союзник,
Ветер вольных сторон!
Я теперь беззакониях, я не узник, не узник.
Я свободе опять возвращен!

X. ТРИ ДНЯ